Бородатый встал за спиной Вени и ткнул фонарем в мониторы.

– Слышь, неделю у тебя на экране одна и та же хрень! Буковки, циферки какие-то!

– Это формулы.

– Твои формулы по вене не пустишь! Или думаешь, что ты в отеле на полном пансионе?!

– Я стараюсь.

– Плохо стараешься! Столько бабла в тебя вбухали, лабораторию устроили, всяких склянок закупили, а ты только стараешься?! Нам результат нужен!

Веня не выдержал и повернулся.

– Я говорил, что мне нужен помощник?! Говорил! Мне нужен ассистент, желательно лаборант или студент последнего курса химфака!

– А бабу тебе сюда не вызвать?! – бородатый угрожающе постучал массивным фонарем о левую ладонь.

– Дайте хотя бы выход в интернет! Я поговорю с коллегами, посовещаюсь!

Бородач посмотрел на него с таким враждебным изумлением, словно Веня попросил его сделать что-то очень неприличное.

– За идиотов нас держишь?

– Я никому ничего не скажу! Мне нужно посоветоваться!

– Так посоветуйся со мной, – неожиданно предложил худощавый.

Веня перевел на него недоверчивый взгляд.

– С вами? Вы химик?

– Еще какой! – с усмешкой подтвердил тот. – По малолетству бомбочки из бертолетовой соли делал – училок в школе пугал. Или вот с карбидом приколы устраивали: кусочек карбида в банку кидаешь, водичкой слегка смочишь, потрясешь и поджигаешь. Взрывалось. Там еще какой-то дым выделялся вонючий. Весело было.

– Это не дым, а газ. И называется он ацетилен, – процедил Веня. – И как вы с такими скудными познаниями собираетесь мне помочь?

Худощавому очень не понравился ответ. Он схватил Веню за шею и пригнул к столу.

– Слышь, алхимик, а ты чего такой дерзкий?! Посмотрим, как ты переломанными пальцами будешь по клавиатуре стучать!

– Остынь! – прикрикнул бородатый. – Если с ним что-нибудь случится, то пальцы сломают нам!

Тот нехотя отпустил его и отошел в сторону. Бородатый скомандовал:

– Ну-ка, встань!

– Зачем? – испугался Веня и на всякий случай вцепился в подлокотники кресла.

Бородатый поставил фонарь на стол, обеими руками схватил Веню за воротник рубашки и буквально выдернул из кресла. Подтащил к окну.

– Что видишь?!

– Дома вижу.

– А за домами?

– Лес.

– Осину видишь? Так вот, если через две недели ты нам не дашь результат, я тебя лично за яйца подвешу на той осине! Я понятно выражаюсь?!

– Понятно, – выдавил Веня.

Бородатый подарил ему болезненный тычок в плечо и вышел. Худощавый запер окна и тоже удалился.

Веня с ненавистью посмотрел на закрывшуюся дверь, затем снова развернулся к окну. Среди возвышающихся вдалеке деревьев осин не было – лес был хвойным, но это совершенно не меняло сути: болтаться на осине или на кедре – удовольствие одинаково сомнительное. А в том, что похитители от слов перейдут к делу, он нисколько не сомневался.

Веня с тяжелым вздохом развернул принесенный пакет, от которого пахло жареной курицей. Он оторвал ножку, грустно обглодал ее и выкинул кость в корзину для мусора, наполненную смятыми салфетками, одноразовыми стаканчиками и пустыми кофейными капсулами.

Вытерев жирные пальцы, он вернулся за стол. Машинально отодвинул забытый бородатым фонарь и уставился в мониторы.

Ничего не хотелось, не моглось, не думалось. Веня просто физически ощущал, что ему необходимо с кем-то разделить горечь своего положения, выплеснуть страх. И тут пришла идея: надо вести дневник. Он взял блокнот для заметок и занес ручку над разлинованной страницей. Погрыз кончик и натолкнулся взглядом на фонарь. Взял его в руки и внимательно рассмотрел: мощный, тяжелый, с прорезиненным корпусом и усиленной сталью кромкой. Такую вещь можно использовать не только по прямому назначению – для освещения, но и в качестве ударного предмета.

Веня нажал на кнопку и тут же зажмурился от яркого света, резанувшего воспаленные глаза.

И зачем она только ввязалась в эту авантюру?

Капа покосилась на Ежевичкина. Тот, уперевшись растопыренными пальцами в землю, пытался сесть на поперечный шпагат. При этом он старательно и, будто нарочно, раздражающе громко пыхтел.

– Егор, что ты делаешь?! – не выдержала она.

Он слегка шевельнулся – ноги разъехались еще чуть-чуть. Поднял на нее раскрасневшееся лицо и просипел:

– Ты же прекрасно видишь! Хочу сесть на шпагат!

– И зачем? Какая в этом жизненная необходимость?

– Растяжка улучшает кровообращение и укрепляет мышцы!

Капа фыркнула.

– К чему такие сложности? Я знаю более безопасный способ.

– И какой же?

Она скрестила руки на груди:

– Для этого достаточно окончить балетную школу, попасть в Большой театр, обрасти любовниками и поклонниками, поссориться со всеми, со скандалом вылететь из Большого театра. Ноги сами будут разъезжаться в шпагате: хочешь – в продольном, хочешь – в поперечном, хочешь – в бане, хочешь – на Мальдивах.

Ежевичкин поднялся и отряхнул руки:

– Капа, ты мне долго будешь зубы заговаривать, а? Мы с тобой как договорились? Здоровый образ жизни, утренняя гимнастика, бег…

– У меня давление! – возмутилась она. – Ты знаешь об этом!

Губы Ежевичкина тронула скептическая улыбка.

– Какие нелепые отмазки. Когда нужно, ты отлично бегаешь, несмотря на давление. Ну, хорошо. Пусть будет не бег, а ходьба. Но ходьба быстрая, энергичная, на свежем воздухе и не менее часа. Мы тут уже полчаса, однако я так и не увидел, чтобы ты сделала хоть какое-то упражнение. Одна болтовня.

Капа отошла на пару шагов, вытянула руки перед собой и стала приседать.

– Вот так, да?! Вот так, да?! Ты доволен?!

– А ты мне одолжений не делай! И не халтурь! Присед неполный!

Она, кряхтя, сделала полный присед. Ежевичкин заложил руки за спину и принялся прохаживаться вперед-назад:

– Похвально! Но что у нас с энтузиазмом?! Не вижу блеска в глазах! Ладно, отставить приседания! Наклоны в стороны! Ноги на ширину плеч!

Капа выпрямилась, расставила ноги и принялась делать наклоны в стороны.

– Сильнее, сильнее прогибайся! – командовал Ежевичкин.

– Уже прогнулась! Жила тихую жизнь, никого не трогала! Почти! Нарисовался на горизонте! – бурчала она. – Егор, может, нам лучше расстаться?!

– Теперь наклоны вперед! Хорошо, согласен! Забираю Сусанну! Сильнее наклоны!

– Кошку?! Кошку не отдам! Забирай утюг!

– О, да у тебе опыт в дележке имущества! Подумаю! Теперь бег на месте! Руки согнуть в коленях!

– Это как?

– Совсем уже заговорился с тобой! В локтях руки согни!

Капа не стала сгибать руки ни в коленях, ни в локтях – она села и капризно заявила:

– Надоело! Зачем мне это?!

Ежевичкин присел рядом, сорвал травинку и засунул в рот.

– Ленивая ты.

Она расправила руки и легла на траву. Прищурилась от солнца и улыбнулась.

– Пусть так. Моя лень никому не вредит.

– Тебе вредит.

– Зануда ты. Зачем куда-то бежать, ноги в локтях сгибать, наклоны эти, приседания, когда можно просто лежать и наслаждаться жизнью? Этим небом, тишиной.

Ежевичкин прилег рядом и, жуя травинку, принялся созерцать проплывающие облака. Насчет тишины Капа, конечно, преувеличила – несмотря на будний день, в парке было многолюдно и шумно, но небо действительно завораживало: лазурное, бесконечное, с редкими перышками облаков и маленьким самолетиком, оставляющим за собой двойной белый след.

– Ну да, в этом что-то есть, – согласился он. – Но скучно.

– Хочешь, можем прогуляться? – предложила она, вставая.

Ежевичкин поднялся и отряхнулся.

– Пойдем. Ленивая ты, говорю же, – вздохнул он и добавил мстительно. – В следующий раз тебя в парк не беру – буду один гимнастикой заниматься.

– Фу, какой злопамятный! – засмеялась она, взяла его за руку и повела по аллее старого парка – излюбленного места досуга горожан всех возрастов. Чинно прогуливались пожилые люди, бегали молодые спортсмены, носились дети на самокатах и ездили подростки на велосипедах. Кто-то осваивал ролики.