Процесс трепыхания замешивается нечасто, поди – разберись когда. Сугубо по ее желанию, не по их с другом запросу. Пресловутое «женщина может, когда хочет» не абсолютная истина, стал сомневаться мужчина. Он, конечно, на первых порах демонстрировал всячески, что перманентно готов к труду и обороне. На что Экзотка отвечала загадочной улыбкой. Подходила, клала мягкую ладонь на гульфик, натянутое рыцарское копьё смиренно опускалось. Мужчина переключался на актуальные заботы.
Когда он раскочегаривался в высшей степени, или она раскалялась до пылкого жара, мужчина благодарил женщину в душе. В его возрасте подобные, скажем, эмоции («страсть» – слишком банально звучит, у нее не страсть, чувствование) достаются избранным. Он избран ею, если по чесноку. Со стороны выглядит, будто стечение обстоятельств свело их. Через несколько дней после рокового столкновения на остановке, производственная необходимость столкнула их вновь. Они не могли не пересечься в маленьком городе. В городке расширяли цех синтетического каучука, возглавить который пригласили его. Выцарапали мужчину из насиженной должности на предприятии за 700 км отсюда, заманив высокой зарплатой и служебной квартирой, оборудованной необходимым.
Да, он пал жертвой производственного шпионажа. Иначе как объяснить, что вышли на него с заманчивым предложением, когда он оказался на перепутье. Развод, нередкие нарушения рабочей дисциплины лежали на поверхности. Разброд и шатание затаились глубоко в душе высококлассного спеца узкой сферы химпроизводства. Тут на него, тёпленького, и накинули сеть. Почему нет? Ему что-то надо было менять в жизни. Судьба – своенравная кривая, поворачивает куда ей, не нам, вздумается. Мужчина ухватился за протянутую возможность перенастроить жизнь.
Перед женой он не чувствовал виноватость, хотя не мешало бы. Наглец, как и его друг. Почему у него распалось с женой? Отношение двух – скрученная веревка. Когда появились дети, они не просто скрутились, сплелись – не распутать. Сыновья подросли, встали на крыло, косичка расплелась понемногу сама. Амортизация, иначе – износ, закон природы. Резких форс мажоров не было, муж заскучал, загулял на стороне: «Ну, почему я просто не пошел домой? Зачем сказал я, что сегодня холостой? Зацепила меня, ослепила меня. До порога довела, а любви не дала».
Жена нервничала, ворчала. Он взял тайм аут, отселился в освободившуюся квартиру – умерла матушка. Жена бегом в хлопоты по разводу – оформила, он сам ей в руки вескую причину. Хотя…хотя супружеская измена – не криминал, то есть ненаказуемый проступок. Жена не уличила, считай – своего рода хобби.
Запретный характер, смена обстановки, неизведанные партнерши добавляли, конечно, перчику в процесс. Но дамы наглели, претендовали на большее, чем случайная связь. Редкие ночевки на стороне – идеальная любовь; нет низменного быта. Ему казалось, он еще любит:
Я вас любил. Любовь еще (возможно,
что просто боль) сверлит мои мозги,
Все разлетелось к черту на куски. (И. Бродский)
Изменять ей? Форменное оскорбление! Жена хороша во всех отношениях. Она действительно была лучше амурной партнерши. У него случился служебный роман с мастером цеха. Так себе партнерша, хотя мастеровита. Сблизились на почве общности интересов (с женой о работе не поговоришь) и производственной необходимостью часто видеться. Семейной тактикой и стратегией приятельница не владела, свою семью не сохранила, взрослая дочь рано оперилась. Обязательств перед партнером не признавала. О внешних показателях и говорить не стоит – располневшая.
Жена же следила за весом, несмотря на наследственную расположенность к полноте, удерживала девичий вес. У жены высшее образование, манеры дамы из высшего общества. Жена трудоголик, в постели работала коварно возбуждая его, этим возбуждалась сама. Он лентяй Состарился наверное. Мастер – хавалка, кичится этим: ни эстетики для глаз, ни этики для души. Послать жену, мать его сыновей, по телефону на три буквы – запросто. Перебор. Мужчина послал ее туда же и заблокировал.
Отправившись в ссылку в городок N, он избавился от хавалки. С женой воссоединиться не захотел. Жена тоже не горела желанием. Она хладнокровная. Досужее утверждение, хладнокровие – начало мудрости. При ссоре манера одного нарочито молчать, если говорить, то отстраненно, кратко и логично, как психиатр с пациентом, доведет до бешенства любого. Второй начинает расплескивать эмоции: не может усидеть на месте, размахивает руками, переходит на крик и неадекватные обвинения. Рассудок пищал: обвинения в адрес жены не заслуженные, она старается.
Подчеркнутое безразличие – опасный синдром, сигнализирующий, конфликт перерос из острого в хроническую форму, возможно, даже в терминальную стадию. Результат на этой стадии не перемирие, примерка окончательного исхода. Хладнокровие это уловка змеиной хитрости или прикрытие себялюбивой гордости. Хладнокровие – равнодушие, выдаваемое за благоразумие. Возвышаясь, жена делала мужа незначительным: посмотри, я не отвечаю на твои придирки; я безропотно сношу твою несправедливость. Да опустись же ты до заслуженных попреков, зеркальных ответов, не выпячивай – внешнее? – смирение, ублажая при этом надежно спрятанное внутри собственное превосходство. Нет, не кипятится; доказывает, что лучше.
До поры, когда начала проникать в их отношения прохлада. Мужчина знал, жена искренне считает его своим: он красив, полон сил, желаний. Отец ее сыновей. У него, в конце концов, есть квартира, ремесло в руках, приличная зарплата. Она – бесприданница, но у нее острый ум, разносторонние интересы. Со временем появилось желание перемен. Только минуло сорок пять – баба ягодка опять. Хорошо, хорошо: не ягодка, наливное яблочко, крепкий орешек. Он долго откладывал жить, как хочется ему, не ей. Кто она такая, чтоб добиваться этого?
Любовь из продолженного настоящего перешла в завершенное прошлое: любовь прошла, завяли помидоры, боль осталась. А была ли любовь? Если и была, то мумифицировалась в мужике: вроде все как прежде, но мертвое. Мертвым оставьте хоронить мертвых, он требует продолжения жизни. Он начал готовить к продолжению любви.
Самое неприятное, однако, с чем столкнулся он в ссылке, это перспектива одиночества, воплощенное в сценке на остановке у рынка. Горечь вызвали беспомощность, невезение, странности, нездоровье, грусть Экзотки. Неужели этот суповой набор ожидает его? Поболтать вечером не с кем. Болтать, как тот мужик-рентген, с попутчиками – Боже упаси. Замаячила перед ним серьезная проблема. Обманывался, не перед ним встала проблема, ему не грозит одиночество, внушал он себе, но плохо внушалось. Было грустно, будто перед ним уже возникло одиночество, так вдруг и так рано. Он думал, будет вспоминать жену, любовниц, мимолетные свиданки. Они не вспоминались. Ему ещё полтинника нет, здоровье почти крепкое, жить где есть, а новую страницу писать не с кем. Он не верил, а надо бы, что он уже был одинок.
Он не одинок, просто территориально отрезан от своих, убеждал он себя. Приехал сюда добровольно, как наказание за вольности последнего периода в родном городе. Его давно переманивали, предлагали достойную зарплату, служебную квартиру, гарантировали щедрые премиальные, если проведет модернизацию, наладит производство. Он был крутой спец в деле, знал производство от и до, читал новинки от иностранцев. К его высокой квалификации на прежнем производстве привыкли, считали достоянием республики, а он захотел комплиментов в свой адрес. Махнул, не глядя на 700 км, отделявшие от своих, освежить репутацию в семейном и профессиональном срезе.
Постепенно привык к новому коллективу. Встретил женщину. Экзотка, в отличие от жены, лентяйка в постели. Рациональная днем, до особого настроения ночью. Чувственная в этом особом настроении до трепета. В то же время дилетантка по ласкам, что было свежим для него. Расторопность, отточенные трюки жены ему приелись. У жены на уме, как там дети, работа, правильная еда. Она мать, потом женщина. Жена не вышла из образа матери, хотя вроде пыталась вернуть прежнюю себя.
