Главными внешними источниками до сих пор являлись сочинения европейцев Плано Карпини, Бенедикта Поляка и Гильома Рубрука[46]. Степень их использования исследователями традиционно высока. Здесь они также привлекаются, но основной упор будет сделан на наблюдения более ранних китайских посланников и разведчиков к монголам Чингисхана. Основными такими китайскими «внешними» источниками среди множества описаний путешествий к монголам в первой половине XIII в. являются «Мэн-да бэй-лу (Полное описание монголо-татар)» (далее – МЛ) авторства Чжао Хуна и «Хэй-да ши-люэ (Краткие известия о черных татарах)» (далее – XIII) авторства Пэн Да-я и Сюй Тина.

«Мэн-да бэй-лу» – единственный крупный китайский источник, прижизненный Чингисхану. В 1220 г. командующий пограничными войсками Сун направил к монголам посла – чиновника Чжао Хуна, специализировавшегося на переговорах с приграничными «варварскими» народностями[47]. Он отправился к наместнику Чингисхана в Северном Китае Мухали и встретился с ним в 1221 г. в Яньцзине (совр. Пекин). Чжао Хуну пришлось почти год прожить среди монголов на захваченной ими территории Цзинь, ранее бывшей под властью чжурчжэней. Он собрал сведения огромной важности по всем сторонам их жизни, которые и внес в МЛ. Это чрезвычайно ценный по информативности и достоверности текст, главным недостатком которого является относительная краткость в описании военного дела монголов. Его перевод на русский язык и критическое исследование осуществил Н. Ц. Мункуев[48].

«Хэй-да ши-люэ» – сочинение, составленное из записок южносунских чиновников Пэн Да-я (побывавшего у монголов в составе посольства в 1233 г.)[49] и Сюй Тина (участника дипломатической миссии 1235–1236 гг.). Оно возникло в контексте плотного взаимодействия империи Сун с государством Чингисхана – вначале союзнического (против общего врага – чжурчжэньского государства Цзинь), а потом в условиях нараставшего напряжения, закончившегося первыми столкновениями между монголами и сунцами (в 1236–1238 гг.). Поэтому так важны были сведения миссий для властей Сун, в которых участвовали Пэн Да-я и Сюй Тин – в 1233 г. сунцы и монголы, пока еще союзники, договаривались о согласовании действий в предстоящей кампании против Цзинь (в феврале 1234 г. сунцы совместно с монголами взяли последний оплот чжурчжэней – их столицу Цайчжоу и покончили с империей Цзинь), а в 1236 г. сунским властям надо было срочно решать проблемы, возникшие у них с монголами по поводу раздела цзиньского наследства. В обоих этих случаях сунцы нуждались в конкретной и точной информации о состоянии дел в Монгольской империи. Значительная часть этих сведений и вошла в ХШ. Большая часть текста представлена цитатами из записок Пэн Да-я, дополненных поабзацно комментариями и дополнениями Сюй Тина из собственных записок. Эту работу описал сам Сюй Тин в послесловии к ХШ: «[Когда я, Сюй] Тин, первый раз возвратился из степи, то занялся сочинением, где изложил их [татар] местные нравы, привычки и обычаи. После того как только [я] прибыл на [остров] Очжу, то случайно встретился с чиновником по составлению документов прежней миссии Пэн Да-я. Каждый из нас показал то, что сочинил, чтобы взаимно сопоставить и проверить. И при этом не оказалось больших расхождений. Поэтому [я] использовал то, что сочинил Пэн [Да-я], как твердую основу. Но если во фрагменте [текста Пэн Да-я] не сходилось [с моими данными], то [я, Сюй] Тин добавлял комментарий внизу текста. Однако там [я] ограничивался изложением основных деталей»[50].

Сюй Тин практически к каждому сообщению Пэн Да-я добавлял свой абзац, где он дополнял, разъяснял или уточнял, если его собственные наблюдения расходились с комментируемым местом. В редких случаях его текст представлял собственную тему и наблюдение. В итоге получилось интереснейшее сочинение, в котором отражены независимые сведения первоисточников (наблюдения очевидцев и передача ими сведений от монгольских информаторов). С другой стороны, эти сведения взаимно перепроверены и составляют гармоничное единство. Авторы ХШ непосредственно наблюдали и тщательно фиксировали реалии государственного устройства в самой Монголии. Можно сказать, что текст ХШ – это сокращенное изложение подробных официальных отчетов посольств – «дневников», о чем Сюй Тин писал в послесловии: «[Я] ограничивался изложением основных деталей. Что касается подробностей, то смотрите их в “Дневнике похода на север”»[51]. Миссии, в которых участвовали Пэн Да-я и Сюй Тин, проходили в период активного взаимодействия Сун с монголами, когда ее власти были максимально заинтересованы в точной информации по военно-политической обстановке в Монгольской империи. Именно поэтому в ХШ значительно больше такой информации, чем в МЛ. Кроме того, целый ряд сообщений Пэн Да-я и Сюй Тина, не имеющих аналогов у европейских путешественников, независимо подтверждаются армянскими и сирийскими авторами того же времени[52].

Ввиду такой исключительной достоверности этого источника и наличия в нем более широкой номенклатуры сведений по военному делу монголов в дальнейшем изложении этой темы основной упор в настоящей книге будет делаться на данные именно ХШ. Дополнительную верификацию сведениям ХШ о военном деле монголов дает известная нам история жизни основного автора ХШ – Пэн Да-я[53]. Дело в том, что, по сведениям «Сун-цзи сань-чао чжэн-яо»[54], которое очень хвалит Пэн Да-я за его заслуги в защите Чунцина (крупнейшего города провинции Сычуань) и всей Сычуани, Пэн Да-я «оборонял Чунцин в то время, когда остальная часть Шу[55] уже была разорена. [Пэн] Да-я, прорываясь сквозь терновник и колючки[56] и невзирая на стрелы и камни [со стороны монголов], закончил огораживание стеной Чунцина для отражения врагов. [Он] был полезен как широкие врата, закрывающие теснину, и был коренной опорой для Шу. По этой причине 20 лет сопротивления [монголам] – это заслуга [Пэн] Да-я»[57]. Такая успешная деятельность «секретаря» посольства к монголам, которого мы уже вскоре видим военным комендантом Чунцина и заместителем командующего обороной провинции (чжичжи-фуши)[58], не может быть случайностью – он на практике применил познания монгольского военного искусства. И надо сказать, весьма удачно – в течение почти 20 лет с успехом отражал атаки монголов на Чунцин, что доказывает основательность его суждений о монгольской армии и разведке на страницах ХШ.

На русском языке до недавнего времени существовал перевод только первой половины памятника[59], в которой вопросы организации военного дела монголов не затрагиваются. Далее используется полный перевод источника и его исследование, сделанные автором настоящей работы[60].

МЛ и ХШ дают нам ценную информацию по следующим аспектам военного дела в армии монголов при Чингисхане и Угэдэе: организационная структура, численность и дислокация монгольских войск; вооружение, амуниция и конная сбруя; тактические приемы действий в конном строю, в пешем порядке и во время взятия укреплений; управление войсками; осадные приемы; разведка, стратегия и планирование; организация караульно-сигнальной службы и связи; система коневодства; материальное обеспечение и устройство военных лагерей. Особо ценными и уникальными являются сведения ХШ по тактическим приемам монголов – ни в одном другом источнике нет таких развернутых описаний способов ведения войны монголами. Археология и просто описания вооружений (защитных или поражающих) монголов не могут дать такой информации в принципе, так что именно сведения очевидцев, оставивших описания образа действий монголов на поле боя, должны быть основой для исследователей.