– А в МГУ как обстояли дела?

– Он и в университете был всегда на виду, хотя к этому и не стремился. Его обожали, особенно за розыгрыши. Делал он это мастерски – разыграть мог кого угодно. Правда, кое-кто на него за это злился, но таких было мало.

– Обожал его и прекрасный пол?

– Да, вниманием обделен Герман не был. Но… тут особая история. Он еще в девятом дружил с одной девчонкой из соседней школы. Герман, надо сказать, по своей природе однолюб, а вот его избранница… Сразу после школы выскочила замуж за сынка какого-то туза. Герман страшно переживал, месяц ходил как ненормальный.

– А где она сейчас, эта особа? И как фамилия отца, не припомните?

– Да нет, к нынешней истории это отношения не имеет. – Лебедев отмахнулся. – Они все давно в Америке живут, сюда и носа не кажут. Так вот, в МГУ у него были мимолетные увлечения, но ничего серьезного так ни с кем и не получилось. А вот однажды он в трамвае нашел кем-то забытую библиотечную книгу. По штампу выяснил, из какой она библиотеки, поехал туда, узнал, кто хозяин. Приехал по нужному адресу, позвонил. Ему открыла девчушка лет тринадцати. Он как глянул, так и остолбенел. Кое-как объяснил, в чем дело. Тут вышли ее родители. Оказалось, книгу потерял их дедуля – старческая забывчивость подвела. Пригласили отобедать. Герман согласился. А после этого заезжал к ним еще несколько раз. Потом вдруг понял, что он из-за этой девочки совсем потеряет голову. Бывать у них перестал, пытался о ней забыть…

– Потрясающая история, – усаживаясь поудобнее, отметил Гуров. – Эта девочка – Татьяна Павловна?

– Да, это она. Прошло пять лет, и однажды он встретил ее в коридоре МГУ. Он к той поре защитил кандидатскую, начал писать докторскую. И вот такая встреча – первокурсница и доцент. Ей восемнадцать, ему – двадцать семь. Она была одной из самых заметных в университете. За ней парни ходили табуном, а она все чего-то ждала. А чего ждать? Он себя считал чуть ли не стариком и о том, чтобы с ней объясниться, даже не помышлял. Мучился, терзался, но молчал. И тогда однажды произошло вот что. Справляли мы у него дома день рождения. В дверь звонок. Герман пошел открывать и не возвращается. Мы вышли узнать, в чем дело, а они стоят обнявшись, как будто боятся, что их кто-то может разлучить. Он потом рассказал, что, когда увидел ее у себя на пороге, чуть не лишился чувств. А она вручила ему цветы и объявила, что хочет сделать еще один подарок – дать согласие выйти за него замуж.

– Отчаянная девушка! – рассмеялся Гуров. – Наверное, такое бывает только в романах. Но как же получилось, что Ритушин оказался в бизнесе?

– Причина одна, общая для всех – всеобщий развал и обнищание. В первую очередь науки. – Лебедев горько усмехнулся. – Когда началось все это, я был один, прожить проще. А у Германа к тому времени появилась семья. Да еще больные родители с нищенской пенсией. Он и репетиторством занимался, и в каком-то журнале подрабатывал – статьи писал. Но все это основной проблемы не решало. Перебиваться приходилось с копейки на копейку. И тогда он принял решение – в корне переменить свою жизнь. Он ко мне как-то пришел и объявил: "Наука – это святое. Но принести ей в жертву тех, о ком обязан заботиться, – безнравственно. Взял кредит, купил магазин. Хлебнул, конечно, изрядно – и с рэкетом пришлось дело иметь, и с чинушами. Но постепенно на ноги встал. Иначе и быть не могло – он был сильнейший аналитик, каждый свой шаг просчитывал на десять ходов вперед. Поэтому уже через несколько лет имел сеть магазинов по всей Москва. Потом удачно купил акции в ту пору убыточной строительной компании. Буквально через год конъюнктура рынка изменилась, компания пошла в гору, стала прибыльной, преуспевающей. Поскольку с банками, услугами которых пользовался Гурман, постоянно случались всякие казусы, он вклинился и в банковский сектор. Второразрядный, если не третьеразрядный банк «Русский Крез» сейчас входит в десятку лучших банков Москвы. Потом, поняв, что даже бизнесмены в современной России мало что могут изменить, занялся политикой. Нашел единомышленников, образовал движение «Дело чести», но прошел в Госдуму как одномандатник.

– А вы тоже вошли в его движение?

– Ну а как же! – Лебедев тягостно вздохнул. – Своего лучшего друга поддержать я был просто обязан.

– А сам он потом как оценивал свой путь в политику? Кстати, – Гуров потер переносицу, – я что-то даже не припомню такого депутата, как Ритушин. Положив руку на сердце, можно ли сказать, что его деятельность в Думе была столь же плодотворна, как и в бизнесе?

– Разумеется! – Лебедев оперся о стол локтями, сцепив меж собой пальцы. – Я же вам уже говорил, что Герман ничего не делал «на авось». Как аналитик, он тщательно обдумывал каждый свой шаг. С первых же дней вошел в комитет по законодательству, был заместителем председателя, но фактически основную работу делал именно он. Благодаря Герману из многих законопроектов ушли самые глупые, самые нелепые, а то и просто убийственные положения. Дать людям правильные, справедливые, умные законы он считал главной задачей Думы.

– То есть я так понял, – Гуров прищурился, внутренне ощутив некое подобие зацепки, – его деятельность в Думе определенным кругам могла быть не по вкусу?

– Да. – Лебедев хмуро кивнул. – Кое-кто им был очень недоволен. У них в комитете есть такой депутат Свистов. Он Герману прямо говорил, что зря тот так активничает. Мол, лоббировал бы, как и «все нормальные», интересы той или иной группировки, мог бы и свой бизнес раскрутить пошире. Но Герман и так шел в гору и перспективы имел просто блестящие. Он и меня одно время звал к себе. Мол, давай ко мне компаньоном, хватит нищенствовать. Но я не согласился. Бизнес – это особая стихия. А я уже привык к своей нынешней жизни. Она мне нравится.

– А что вы можете сказать о Виталии Гришкаеве? И, кстати, как получилось, что «Дело чести» превратилось в «Правое дело»?

– Гришкаев для меня личность довольно непонятная. Типичный олигарх, без фантазий и иллюзий. Лично мы незнакомы. Видел его всего лишь раз, когда была объединительная конференция «Дела чести» и гришкаевского «Правого фланга». Гришкаев параллельно с Германом тоже баллотировался в Думу, но его «прокатили». А «Правый фланг» в ту пору стремился стать парламентской партией. Вот Гришкаев и предложил Герману объединить усилия. Причем на выгодных для Германа условиях – большая часть положений программы «Дела чести» становилась основой программы новой правоцентристской партии. Около года шли переговоры и дебаты, сверялись и уточнялись позиции. Так вот и появилось «Правое дело».

– Взаимоотношения Ритушина и Гришкаева можно было бы назвать товарищескими, партнерскими? Я уже не говорю – приятельскими?

– Приятельскими – нет. – Лебедев отрицательно качнул головой. – Слишком разные они были люди. Герман – открытый, не жадный, можно даже сказать, щедрый человек, с чувством юмора, настроенный сугубо пророссийски. Гришкаев – суховат, если не сказать – скряга, замкнут. Его кредо: Родина там, где можно делать большие деньги.

– Но почему же Ритушин, наверняка зная о таких качествах Гришкаева, решился с ним объединиться?

– «Правый фланг» представлял не один Гришкаев. Было много и других достаточно ярких личностей. Кстати, в результате этого объединения Герман выиграл гораздо больше, чем Гришкаев. Германа как лидера тут же признали и его новые однопартийцы из «Правого фланга». Он был харизматической личностью. Во всяком случае, о нем вполне серьезно говорили как о будущем премьере. А там… Кто знает? Смешно сказать, но его вполне серьезно убеждали взять фамилию жены. Девичья фамилия Татьяны – Дворянцева. Мол, эта звучит куда значительнее, чем Ритушин.

Когда Гуров закончил разговор, уже выходил из кабинета, Лебедев неожиданно его окликнул:

– Лев Иванович! Обязательно найдите убийцу Германа. Прошу об этом не только как его друг, но и как один из тех, кто после случившегося утратил немалые надежды на наше благополучное завтра.

Гуров вернулся в управление незадолго до полудня. Почти сразу же, следом за ним подъехали и Крячко с Воробьевой.