Я решил опубликовать эту историю не для того, чтобы снискать жалость или сопереживание читателей, а просто из желания высказаться – отпустить прошлое. По определённым причинам я не могу рассказать всё это своим близким, жене или друзьям.

Пережив события, которые я опишу ниже, я сделал выводы, которыми поделюсь в конце повествования. Буду рад, если моя история чему-нибудь и вас научит.

В целях сокрытия личностей её героев некоторые подробности этой истории, не имеющие особого значения для сюжета, изменены.

Я родился и вырос в деревне, расположенной на юге нашей страны. Жили мы в частном доме большой недружной семьёй: папа, мама, я, мой младший брат и дедушка с бабушкой – родители моего отца. Самое раннее воспоминание из детства – пятый, юбилейный день моего рождения. Я помню то прохладное осеннее утро: папа собирается на работу, мама застилает кровать после ночного сна, а я сижу на полу возле неё и играю с ярко-красной металлической машинкой, которую мне подарили пару минут назад.

– Мам!

– Что? – отвечает она, не отвлекаясь от простыней.

– Теперь, когда у меня будут спрашивать, сколько мне лет, надо отвечать – пять?

– Да, – звучит всё также отстранённо и угрюмо.

Я правда помню этот диалог, нашу комнату и старую скрипучую деревянную мебель. А ещё помню комод с зеркалом, стоявший в углу спальни родителей. Часто, когда никого из взрослых не было дома, я залезал на него, брал в руки флакон из под шампуня, которой служил мне импровизированным микрофоном, и подпевал во всю мочь песням, звучащим из радиоприемника. Зеркало на комоде состояло из трёх подвижных секций. И если сдвинуть две боковые, то создавалось самое настоящее волшебство: я был в центре отражения, а тысяча таких же человечков, как я, образованные иллюзией зеркала, окружали меня, как толпа фанатов, качающихся вместе со мной в такт исполняемой песне.

Я часто оставался один с дедушкой и бабушкой – папа пропадал на работе, мама ещё была студенткой в то время. Дед и бабушка были абсолютно разные по типажу люди: бабушка вышла замуж в шестнадцать лет с согласия родителей. После замужества её основной деятельностью стали готовка, уборка, домашний скот и, конечно, огород со своими проклятыми помидорами. Не знаю, почему именно помидоры, но поколение моих дедушек и бабушек зарабатывало, а некоторые умудрились даже сколотить целое состояние именно на помидорах. Почему же не огурцы? Или там тыква… Почему именно помидоры?! Ну так вот, в связи с тем, что после замужества её поглотила семейная бытовуха, бабушка не стала человеком образованным. С таким кругом обязанностей на саморазвитие времени не оставалось.

А вот дед был представителем интеллигенции. Он стал первым в нашем роду, кто получил высшее образование. У нас в гостиной стоял огромный шкаф, который был забит под завязку книгами самых разных жанров и направлений. И все их дедушка прочитал. Некоторые даже дважды, а то и трижды. В общем, обычная для периода так называемых лихих девяностых, создающая для стороннего наблюдателя впечатление дружной семья. Но некоторые поступки и слова, совершённые и сказанные её членами, глубоко осели в моей детской памяти и сохранились на долгие десятилетия. Ребенок видит и понимает больше, чем вы, взрослые, думаете. Не забывайте об этом.

В детский сад я пошёл в возрасте трёх лет. По рассказам родителей, период адаптации длился ровно четыре часа. Когда мама пришла после обеда забирать меня домой, я отказался уходить. Покинул садик только вечером, когда и за остальными детьми стали приходить родители. Те ребята, с кем я был в детском саду, стали затем моими одноклассниками.

Я помню свою первую школьную линейку, посвященную Дню знаний. Школа в нашей деревне была одна, в ней занимались все классы. До меня в старом здании школы из-за отсутствия места учились в две смены. Но в тот год, когда я пошёл в первый класс, открыли новое здание, и учёба в две смены осталась только в памяти старшеклассников и учителей.

Местная администрация каждый год раздавала путёвки в детский лагерь для учащихся нашей школы. Мои одноклассники каждое лето ездили вместе отдыхать. А меня не пускали родители. Говорили – мол, заболеешь, там никто за вами следить не будет, да и мало ли что ты там натворишь.

Когда начинался новый учебный год, одноклассники делились своими впечатлениями о проведённом в лагере времени, вспоминали веселые моменты. Я слушал их и завидовал. Так за всё своё детство я ни разу не поехал в лагерь.

В период летних каникул для младших классов организовывали пришкольный лагерь без ночёвок. Приходишь в школу с утра и занимаешься тем, чем хочется: футболом, баскетболом, игрой на разных музыкальных инструментах, вокалом. Завтрак и обед были включены в программу лагеря. Часа в четыре дня нас отпускали по домам. С утра всё опять по новой.

Я не знаю почему, но даже туда родители меня не хотели пускать. Там принимали детей до пятого класса включительно. И когда я окончил его, это лето было последним шансом туда прорваться. Своего я добился, но и этот трёхнедельный псевдолагерь не смог посещать до его окончания. О причинах расскажу чуть позже.

О дедушке я мало что помню. Большая часть этой информации, хранящейся у меня в голове, получена от родителей. Но, так или иначе, у меня есть несколько воспоминаний о нём, причём довольно красочных. Например, я помню, как дед водил меня в местный парк. По вечерам он встречался там со своими друзьями. Дедушка практически всегда одевался в костюм-тройку: широкий в плечах коричневый полосатый пиджак, потёртые от ремня в области пояса штаны и жилетка, которая была единственной вещью, сидевшей так, будто сшита именно на него. В ту пору выбирать одежду не приходилось. Носили то, что было. Помню, что к костюму прилагалось ещё несколько аксессуаров: «серебряные» часы на цепочке и портсигар. Вряд ли они были из настоящего серебра, скорее нержавеющая сталь.

Дедушка не пил спиртного, но курил как паровоз. Поэтому тот портсигар являлся не просто данью моде, а действительно необходимой вещью. У деда была даже курительная трубка. После его смерти я как-то забрался на чердак нашего дома и обнаружил там огромную деревянную коробку с табаком, который дед использовал как для трубки, так и для обычных сигарет. В то время их не покупали, а скручивали самостоятельно.

Так вот, по вечерам, приодевшись соответствующе, мы направлялись в местный парк играть в шахматы и нарды с другими дедушками, одетыми по такому же дресс-коду. Атмосфера в кругу общения этих пожилых людей веяла некой английской вежливостью, звучала спокойным и уверенным говором. Ни пошлых шуток, ни сарказма. Беседы были содержательными, глубокими по смыслу. А может, и нет. Возможно, мне так казалось в силу своего юного возраста. Мне было тогда всего-то лет пять-шесть.

Дедушки не стало в тот день, когда мой папа отмечал свой юбилей. Дед не увидел, как я пошёл в школу, не подержал на руках моего младшего брата. Тромб закупорил вену, подводящую кровь к левому полушарию головного мозга. Правое полушарие переняло часть обязательств, но из-за отказа конечностей и затем постоянного лежания в постели развилась сердечная недостаточность, от чего дед и скончался. Я помню ту ночь. Проснулся от пронзающего ухо крика. Вышел из спальни и побежал в комнату дедушки. Там были моя мама, бабушка и папина старшая сестра. Внутрь я не заходил, но и без того мне стала понятна причина плача и криков. Когда же увидел лицо бабушки – то сильно удивился. Почему? Об этом тоже расскажу немного позже.