Но олицетворения природы все помнят и по сей день ждут, когда явятся предки шаманов, чтобы искупить их грехи. Только они смогут завладеть артефактами и вернуть их в священный храм, восстановив прежний мир.

– Теперь понимаешь? У каждого края есть олицетворение природы, у нас его называют Снежным богом, у вас – видимо оно уже давно позабыто и его не чтут, как в Ледоморе.

– Но при чем тут Озаренные? – спросила я, пытаясь переварить полученную информацию. Сложно было представить единый мир, где все жили бок о бок и не существовало никаких преград в виде огненных рек.

– К сожалению, я не успел найти информацию о них в книге. Но есть у меня одна догадка, – протянул парень. – Думаю, Озаренные не просто избранные, они вдобавок являются и предками тех самых шаманов, поэтому олицетворения природы отмечают их и ждут от них каких-то свершений.

– Хочешь сказать, я Озаренная – предок древних шаманов и должна помочь восстановить прежний мир? – мой голос звучал неуверенно. Произнеся эти слова вслух, я поняла, насколько глупо они звучат. Но все же – вот он – непонятный браслет на моей руке, о предназначении которого мне ничего не было известно. Я покачала головой и продолжила: – Можешь не отвечать. Угасшие… о них же ты тоже узнал из книги?

– Да, я начала листать страницы книги и наткнулся на любопытный текст, – продолжил Стиан.

Озаренные, когда-то благословенные и обладающие исключительными способностями, были известны своей мудростью и милосердием. Они были связаны с олицетворением природы через священный браслет, который символизировал их прочную связь и божественное благословение.

Но встречались и те, Озаренные, которые стремились к власти и величию, не понимая, какой путь им уготован. Благословение олицетворений нельзя использовать во благо себе, иначе это приведет к трагическим последствиям.

Олицетворения времен года все видят и наказывают за жестокость и эгоизм. То, что было символом их связи и благородство, может легко превратиться в утрату и муку. В таком случае браслет врезался в плоть Озаренного, затягивая его в свои холодные и искаженные объятия, свидетельствуя о потере связи с самой природой и принесенной душевной боли.

С самыми первыми признаками проклятия, физическая форма Озаренного начинала изменяться неузнаваемо. Вместо благородных черт и мягкого цвета кожи, он превращался в искаженное и мрачное создание – Угасшего. Теперь его сущность была пронизана тьмой, и его внешность соответствовала его внутреннему состоянию. Он терял свою прежнюю идентичность и становился неуправляемым образцом угрозы и разрушения.

Угасший преследовал только одну цель – уничтожить все, что было когда-либо близко ему. Его окружал холод, уничтожение и отчаяние, затмевая прежний свет и чистоту его жизненного пути. Он стал проклятием для окружающих, олицетворением тьмы и безжалостности.

Но этот путь Угасшего ему дан неспроста. Природа внутри него все еще дает возможность искупления. Если Угасший сможет сохранить свою человеческую душу, понять свои ошибки и совершить акт саможертвенности ради блага других, то он получит шанс на перерождение в нечто большее.

Жизнь полна выборов и возможностей для перерождения. Даже те, кто пал во тьму, могут найти свет и искупление, если они обратятся к истоку своего внутреннего света и сделают выбор в пользу добра и сострадания.

Стиан замолчал и внимательно посмотрел на меня. От его глаз не укрылось то, что я начала дрожать всем телом. Эта история… легенда, я не знала как к ней относиться. Браслет на моей руке был настоящим и один из его лепестков прочно врезался в мою кожу. Не значило ли это, что все написанное в книге Тысячи явлений было настоящим, как и этот браслет? Тогда это значило, что божество Цветокрая посчитало меня недостойной и решило лишить меня своего благословения. Но что такого я сотворила? Я видела в лесу Угасшего и не хотела иметь с этим монстром ничего общего!

– Фрейя? – донесся до меня тихий голос парня, но я лишь покачала головой. – Все хорошо?

– Да, – смогла-таки я выдавить из себя одно слово.

Пещера наполнилась тишиной. Я была рада, что внутрь попадает мало серебряного лунного света и Стиан не может разглядеть, как побледнела моя обычно румяная кожа.

– Завтра я раздобуду тебе мазь, – наконец сказала я и повернулась спиной к парню. – А сейчас мне нужно хорошенько выспаться.

Стиан понял, что я не желаю продолжать разговор и ничего не ответил. Я же еще долго не могла уснуть, прокручивая в голове слова парня – легенду или правдивую историю из книги Тысячи Явлений.

Позавтракали мы ногуликой. И хоть ягоды были спелыми и вкусными, я уже начинала скучать по сочному ароматному мясу. Я обожала стряпню нашей кухарки Эстер. Эта милая женщина всегда знала, чем побаловать меня, изучив мой вкус от и до. Она служила нашему семейству не один десяток лет. Насколько я знала, еще ее мать прислуживала семейству Кларенсов и Эстер решила не сворачивать с этого пути. А в детстве Экстер часто нянчилась со мной и рассказывала на ночь сказочные истории из других краев.

В эту ночь мне снова приснился тот странный сон… в нем я стояла на огненной скале. Нет, не скале. На вершине вулкана, вокруг плясали языки пламени. И странный голос, велящий очиститься огнем.

Этот сон уже не удивил меня, но он по-прежнему заставлял мое сердце начинать биться сильнее после пробуждения. Ведь если обычные сны быстро стирались из памяти, то этот никак не мог покинуть мою голову.

Мы с парнем оба проснулись практически одновременно, после чего Стиан молча куда-то ушел и отсутствовал примерно полчаса. За это время я пыталась осмыслить увиденное во сне, но вскоре и языки пламени, и странные слова я попыталась забыть. Точнее – хотя бы отложить на второй план.

Завтракали мы тоже в полном молчании. Тишина не давила, а наоборот – успокаивала, позволяла привести мысли в порядок.

Когда ягоды закончились, парень нарушил молчание:

– Так, когда ты отправляешься в свой край?

Я поежилась на холодном полу, обдумывая ответ. После чего кинула взгляд на одежду парня – простая рубаха и брюки. На мне же все еще красовался закрытый комбинезон из кимерии и ботинки. Мои золотистые волосы уже растрепалась и как я не пыталась их уложить, ничего путного из этого не вышло.

– Эээ, Стиан, – начала я и его взгляд сразу же сделался резким. Я взмахнула руками: – Нет-нет, не подумай. Я не отказываюсь от своих слов. Просто не будет ли у тебя какой-нибудь сменной одежды?

– Тебе зачем? – нахмурил брови парень, отчего его шрам на щеке слегка скукожился. Мне почему-то дико захотелось провести пальцем по линии шрама, проверить – такой же он холодный на ощупь, как и остальная кожа парня?

Я прикусила себе щеку и почувствовала во рту привкус крови. Ну как объяснить парню, что в этом комбинезоне меня сразу же узнают в Цветокрае? А мне бы хотелось попасть туда инкогнито.

– Ну… просто я не хочу туда возвращаться без отца, – пробормотала я невнятно, не смотря в проницательные глаза Стиана. – Начнутся перешептывания за спиной… ну и все такое…

Мое невнятное бормотание явно не убедило парня, но надо отдать ему должное – лишних вопросов он задавать не стал.

– Пропащим не полагается сменная одежда, да и здесь я не смог ничем разжиться, как ты понимаешь, – хмыкнул Стиан и добавил: – Но ты можешь взять мою рубашку, все равно даже здесь мне слишком жарко.

И не дожидаясь моего ответа, он рывком стянул рубаху через голову. Я охнула и отвернулась к стене. Мои щеки враз покраснели.

– Так ты возьмешь ее или нет? – донесся до меня голос парня. Я собралась с духом и повернулась к нему. Он протягивал мне свою рубаху, его лицо оставалось невозмутимым. Чтобы отвлечься от рельефа его живота, я уставилась на кулон. Теперь, когда он висел на бледной коже парня, мне наконец удалось рассмотреть его.