Annotation
Описание: Геральт устал от вечных попыток Йеннифэр сбежать. Она постоянно ускользает из рук, даже если попала в его объятия на одну ночь...
Примечания: Я не могла пройти мимо Ведьмака. Хотя при всей своей любви к фэнтези, книги прошли мимо меня, знакома с каноном только по старому сериалу, просмотренному ещё в детстве, и по свежаку, вышедшему недавно)
Фандом: Ведьмак
Гет, NC-17, Геральт/Йеннифэр
Метки: Hurt/Comfort, PWP, Драббл, Романтика, Частичный ООС
Luchien
Luchien
Развратная баллада
В таверне было шумно, дымно, воняло кислой капустой и потом, громко кричали сидевшие за соседним столом мужики, уместившиеся всемером на двух лавках, а над всем этим плыл, заставляя желудок сжиматься от спазмов, аромат жарящегося на вертеле мяса. Геральт поморщился, с сомнением заглядывая в кружку, которую только что поставил перед ним трактирщик. То, что здесь именовалось гордым словом «эль» не тянуло даже на скисшую бурду, которую используют для избавления от вшей в Ривии. Что за холера принесла его сюда? Виновник того, что затащило их в эту дыру, находился поблизости — старательно выводил сладкоголосые трели, успевая и играть на лютне, и пощипывать за мягкие бёдра дочку трактирщика. Геральт угрожающе приподнял бровь, намекая Лютику о том, что следует держать себя в руках, но тот сделал вид, что не понимает, о чём речь, громче заводя очередную балладу.
Философски пожав плечами, Геральт решительно отодвинул от себя кружку и, бросив монету на стойку, сказал, что будет ждать ужин наверху. Успеть бы этот ужин съесть, а то в прошлый раз, когда Лютик ворвался в комнату, придерживая сползающие портки и крича, что его хотят убить, пришлось бросить дымящееся жаркое и пробиваться к выходу, оставив после себя с десяток разбитых носов и вывихнутых челюстей.
Спустя полчаса, меланхолично дожевав мясо, Геральт прислушался — песни внизу звучали громче, но Лютика слышно не было. Либо менестрель уже спал под столом, либо, что вероятнее, развлекался с кем-то из поклонниц. При любом исходе можно было рассчитывать на два-три часа отдыха, прежде чем очередной рогоносец примется ломиться в дверь, пытаясь вколотить туда Лютика.
Вздохнув, Геральт стянул сапоги и попытался устроиться на узкой кровати, чей матрас давно превратился в два тонких лоскута ткани, из которых печально торчала прошлогодняя солома. Однако привычка засыпать в любую свободную минуту в любом месте сделала своё дело. Сны ведьмаку снились редко. Чаще всего это были отрывки из прошлого, причудливо перемешанные с настоящим и обрывочными фантазиями, больше похожими на бред. Но, как бы крепок ни был сон, выныривал из него Геральт мгновенно. И это уже было не силой привычки — простым инстинктом самосохранения.
Вот и сейчас, распахнув глаза, он нашёл меч, сжал его рукоять и напрягся, готовый вскочить в любой момент. В комнате, освещённой одной свечой, было пусто, но за дверью отчётливо ощущалось чужое присутствие. Мгновение, и воздух взорвался ароматом цветущей сирени, заставляя отпустить меч и откинуться на подушке, с интересом разглядывая дверь.
— Я знаю, что ты там, — тихо сказал Геральт, закидывая руку за голову.
— А я знаю, что ты знаешь. — Йеннифэр распахнула дверь и вошла в комнату, прикрывая за собой створку и отсекая их от внешнего мира лёгким взмахом руки. Тишина, чужое дыхание и оглушительный стук собственного сердца стали единственными звуками, оставшимися между ними.
— Давно не виделись. — Геральт не делал попыток пошевелиться, одними глазами следя за её перемещениями. За тем, как комната наполняется светом десятка свечей, как исчезают грязные тряпки, служащие занавесками, сменяясь воздушным белым полотном, как она скользит по комнате, превращая её в что-то невесомое, мягкое и невероятно комфортное. Соломинка, впившаяся в ягодицу, вдруг перестала колоть, Геральт привстал на локте, разглядывая большую кровать с высоким изголовьем. Хмыкнув, откинулся обратно, на подушку, и слегка приподнял бровь.
— Я соскучилась, — легко пожала плечами Йен, словно одна эта фраза могла объяснить её появление после нескольких лет разлуки.
— Думаешь, этого достаточно? — бровь Геральта иронично изогнулась. Он нарочито равнодушно смотрел, как слабеет, повинуясь ловким пальцам, шнуровка корсета, и очень осторожно сглотнул, когда платье соскользнуло с её плеч, падая к ногам. Взгляд прошёлся по спине, задержавшись на ямочках над ягодицами, опустился ниже, и Геральт тихо выдохнул сквозь зубы. Йен бросила через плечо быстрый взгляд, беззвучно усмехнулась, качнула головой, поворачиваясь.
— Я думаю, да. Для нас.
Она медленно подошла, покачивая бёдрами, не сводя гипнотических фиалковых глаз. Но, стоило ей перекинуть ногу через него, как его пальцы крепко впились в бедро, легко откидывая обратно.
— Нет. — Геральт нахмурился, опёрся на локти, сел, прислонившись к изголовью.
— Нет? — пришла очередь Йеннифэр удивляться. Она стояла перед ним, прекрасная в своей наготе, пламя свечей плясало на матовой коже, озаряя старые шрамы.
— Нет, — Геральт качнул головой, словно надеялся, что это поможет самому поверить в то, что он хочет сказать. — Ты никогда не думала, что однажды вернёшься, и будет слишком поздно?
— Хочешь сказать, этот день настал? — Йен склонила голову набок, изучая Геральта с таким пристальным интересом, словно он был засушенным ингредиентом какого-то зелья, которое следует измельчить в труху, прежде чем добавлять в котёл.
— Хочу сказать, что тебе лучше одеться и уйти. — Он и сам удивился, как сухо и спокойно звучат его слова, хотя сердце грохочет, колотясь о грудную клетку.
— Что ж, — она равнодушно пожала плечами, отвернулась, склоняясь над платьем, и, расслышав сдавленное шипение, тонко улыбнулась. Подхватила ткань с пола, не спеша надевать, взвесила в руке и вдруг, резко обернувшись, бросила её в лицо Геральту. Он стремительно отшвырнул платье в сторону, подался вперёд, прищурившись, комкая простынь в ладонях.
— Не испытывай моё терпение, Йен, — в его спокойном голосе отчётливо прозвучал рык, вибрирующий глубоко в горле. — Уходи по-хорошему.
— А то что? — Она вскинула подбородок, поставила одну ногу на кровать в опасной близости от его бедра. — Убьёшь меня?
— Не убью, — медленно, тяжело обронил он. Потом вздохнул тяжело и добавил с глухим отчаянием: — Я устал каждый раз тебя терять. Хватит. Я уже попрощался с тобой, помнишь? Зачем ты пришла сейчас?
— Потому что не могу без тебя, — легко ответила она. — Не могу и не хочу.
— Вот, — Геральт горько усмехнулся. — Ты всегда делаешь то, что хочешь ты. И не слышишь меня. Не хочешь слышать.
— Я знаю, чего ты хочешь, — мурлыкнула Йен, склоняясь и накрывая ладонью его член, выпирающий из штанов. Геральт шумно выдохнул, на миг закрыл глаза, но тут же распахнул их, впиваясь в её запястье пальцами и отводя руку в сторону.
— Ты опять слышишь только себя, — прошипел он, подаваясь вперёд. — Себя и свои желания.
— Твои желания сейчас полностью отвечают моим, — выдохнула она, обжигая дыханием его губы.
— Тебе только кажется, — хмуро ответил Геральт, но взгляд уже лихорадочно блуждал по лицу, знакомому до малейшей чёрточки, то и дело замирая на приоткрытых губах.
— Обещаю, что не уйду, не попрощавшись, — произнесла Йен, подаваясь вперёд и накрывая, наконец, его губы своими.
Геральт застыл, не спеша отвечать, но вот его губы шевельнулись в ответ, свободная рука коснулась её затылка, пока вторая, продолжавшая сжимать запястье, потянула на себя. Охнув от неожиданности, Йен с жаром откликнулась на поцелуй, позволяя его языку проникнуть в рот, не обращая внимания на то, как больно впиваются в кожу ремни на его одежде, когда он с силой прижал её к себе. Она нетерпеливо поёрзала на его бёдрах, с трудом протиснув руки меж их телами, не прерывая поцелуй, вслепую принимаясь сражаться с многочисленными застёжками. Его руки, казалось, теперь были везде: отвлекая, заставляя терять рассудок, они скользили по спине, рёбрам, сжимали ягодицы, чтобы снова пуститься в путь наверх, оттягивая кожу, сминая, сдавливая.
