И иногда бывает так, что для раскрытия подобных дел нужен не только полицейский, но и волшебник.
За 4 часа до убийства
Чтобы стены перестали быть стенами, нужна громкая музыка. Мощная энергетика электронного техно, которая проникает в самое естество, заставляя танцующих терять самих себя. Процесс, который можно назвать вечеринкой и развлечением, а можно – «лиши себя всего человеческого». Хотя им самим кажется, что они подбираются к своей сердцевине. Обретают в себе что-то, что воссоединяет их с чем-то.
Стены, наконец, перестают быть стенами, а танцпол – танцполом. Все превращается в пространство, которое поглощает в себя и прошлое, и будущее. Остаются только ощущения, которые так легко принять за облегчение и истину. Поэтому столько людей улыбаются.
Лучше бы вас всех не было, но вы есть.
В ангаре. Обреченные.
Едва живые, почти что мертвые души.
И вот она – в белом обтягивающем топе. На коже – капельки пота. Глаза прикрыты. Улыбки нет: лицо, скорее, сосредоточенно. Этим она уникальна. Ей кажется, что звуки просвечивают ее душу, а на самом деле делают ее бесчувственной ко всему живому. Но поймет она это только завтра днем, когда почувствует, что внутри нее только пустота. Если проснется, конечно.
Или вот: разноцветная майка, на которой изображены какие-то индийские символы, которые что-то обозначают, но наверняка она сама не знает, что именно. Ей просто приятно соотнести себя с загадочным и далеким миром восточных религий. Смешно. Ей кажется: техно-клуб – это место, где буквы на ее одежде обретут какой-то смысл и она станет частью чего-то более космического, нежели ее душа, нежели ночь, для которой она сберегла последние свои силы. Высокая, рыжие волосы, почти нет косметики. От природы одарена живыми чертами лица. Танцует с открытыми глазами и тем самым пытается контролировать реальность, что вокруг нее, но потом, как и все они, опускает веки и принимается растворять себя в ритме, который растворил вокруг все живое. При этом чувствует себя живой как никогда. Но завтра все будет иначе. Она проснется обессиленной. Если проснется, конечно.
Или вот: она сидит на полу, в углу. Рядом с ней молодой человек, от которого остались только кожа да кости, а все остальное мертво. На них нет смысла смотреть: они пока вдвоем, но через некоторое время в ней (кто знает?) проснется чувство самосохранения, и она оставит своего молодого человека, который покажется ей не мужчиной, а чем-то вроде жалкого потерянного мальчишки. Вернется в середину толпы и породнится с музыкой, которую нельзя назвать музыкой. Приободрится. Решит, что познала себя по-новому. А завтра поймет, что это познание было ложью. Если «завтра» наступит, конечно.
Их всех нужно спасать.
И в первую очередь ее: еще одну высокую женщину. Ту, что танцует у самого диджейского пульта. Единственная, кто по-настоящему нуждается в помощи. Я так и слышу ее душу.
Тропарево, где ночью кто-то умер
– Ну вот, Антонов теперь похож на царя безысходности, – сказала Варвара Тимофею вскоре после «молчаливого допроса», когда они направлялись к месту последнего убийства, совершенного вчера.
Сама она была похожа на королеву – так, по крайней мере, воспринимал ее он и ничего не мог с этим поделать.
Одинокий мужчина. Одинокая вновь женщина.
Они уже несколько лет работают вместе. Он раскрывает дела, а она помогает ему, и в ряде случаев без Варвары он бы не смог ничего. Например, у нее есть своя IT-бригада: группа самых лучших айтишников в стране, которые неофициально помогают ей отслеживать и выуживать информацию о подозреваемых в цифровом пространстве. Почтовые ящики, аккаунты, данные сервисов и банковских переводов. Вот к чему стремится наш мир: все действия переносятся в пространство цифр, где нужно находить несоответствия или уметь видеть совпадения.
Например, одно из последних дел. Именно Варвара с ее IT-бригадой смогла доказать, что несколько, казалось бы, не связанных между собой убийств молодых людей на самом деле были звеньями одной цепи. Просто убийца – молодая женщина – постоянно меняла имена. Напрямую (по банковским, скажем, переводам между ней и жертвами) связь отследить было невозможно, но на помощь пришли алгоритмы искусственного интеллекта, которые совсем скоро поменяют наш мир до неузнаваемости. Обработав невероятное число таблиц, именно они нашли взаимосвязи между денежными переводами, данными по передвижению, данными почтовых аккаунтов и так далее. Умные компьютеры, они уже делают часть работы за полицейских. Возможно, когда-нибудь они погубят мир, а возможно, помогут сделать его лучше, поскольку лет через двадцать ни от кого нельзя будет скрыться, и совершать преступления будет бессмысленно.
Однако человек все равно не перестанет нарушать правила, потому что это каким-то образом заложено в его природу. И об этом Тимофей думал все чаще. И даже иногда делился своими мыслями с Варварой.
– Многим людям мало того, что у них есть, – произнес он.
– Ты про Антонова?
– Нет, я про «вообще». Парадоксально. Если задуматься и посмотреть в суть вещей, то большинство преступлений совершается из-за того, что люди хотят таким образом добиться справедливости. Одних обидела судьба. Других – родители. Иным просто не вложили понимание, что есть границы, которые лучше не переступать. Времена меняются, но суть остается одна: человек любыми способами стремится к тому, чтобы все было справедливо, и кто-то ради этого готов ломать привычные законы и даже лишать других жизни.
– И мы для них злодеи, уводящие мир от истины?
– Возможно.
– Ты уже думаешь про «клубного убийцу»?
Варвара, сидевшая на пассажирском сиденье, повернулась к Тимофею и внимательно посмотрела на него. Ее взгляд был бездонным, как бездонной была она сама. Скорее всего, это одному ему кажется, что она особенная, потому что он к ней неравнодушен, а так, возможно, Варвара – самая обычная девушка. Для него же она – олицетворение главной в его жизни несправедливости: что он по-прежнему один, и она, видя это, ничего не может с этим поделать. Или не хочет.
Но они оба сознательные и, прежде всего, коллеги. Сближаться в таких условиях опасно. Вот они и продолжают день ото дня пить кофе на скамейке и как ни в чем не бывало разговаривать о текущих делах. Как, например, об этом: когда непонятно, кто убивает молодых девушек, которым еще жить и жить и у которых, возможно, все было впереди. И каждая, безусловно, была по-своему красива.
Квартира убитой. Тропарево, пара кварталов от метро «Юго-Западная». Череда панельных домов, наспех возведенных незадолго до распада Советского Союза. Безликие сооружения. Жалкие метры, которые каждая семья обустраивает по-своему. Чаще всего безвкусно, словно жильцы только и мечтают, чтобы этот дом стал их временным пристанищем.
Его, Тимофея, квартира – тоже небольшая, всего одна комната, но очень уютная. Одна из стен полностью заставлена книгами, которые он привык читать со школьных лет и с тех пор не может остановиться. Сотни книг. В юности это были романы современных на тот момент западных писателей, затем он начал интересоваться советскими авторами (чтобы понять, чем дышали его родители), а сейчас – любой текст, который помогает понять не столько привычки людей, сколько природу их поступков. Потому что (и в этом Тимофей был убежден) все свои силы люди берут не из мысли, а из того, что лежит за пределами слов и понятных уму формулировок. «Направление ума» – он определяет это так. Направление, которое рождается в пространстве, о котором в полиции говорить не принято: в неощутимой зоне, где вечность соединяется с природой человека. В истоке, где еще не сформировались логика, время и расстояния, а присутствуют только тишина и ощущения, которые могут эту тишину укрепить или окончательно разрушить.
Так вот, книги. В квартире Елены их не оказалось ни одной. Мертвый дом? Тимофей сказал бы так, но в целом две комнаты производили впечатление вполне обжитого пространства. Все по-женски аккуратно: все разложено по своим местам. Недорогая мебель, недорогие шторы. Обои, которые раскрашены вручную, – в каждой комнате в свой цвет. Девушка старалась содержать свою жизнь в порядке. И последние минуты ее тоже не выглядели хаосом. По крайней мере, из протокола, который составил Антонов после осмотра квартиры, было ясно, что никто ни с кем не выяснял отношения, никто не дрался. Даже в постели Елена лежала почти умиротворенно – раздетая и кем-то задушенная.
