© Зараменских В., 2024

© «Издание книг ком», о-макет, 2024

Ну вот я и дома, на родной земле, в родном городе. Что за город? Пока не скажу. Не могу, не имею права. Я давал подписку о неразглашении тайны. Кто я такой? Тоже пока секрет. Как говорят писатели в своих романах – об этом ниже. Почему они молчат? Или подписку кому-то давали? Просто хотят заинтриговать читателя: мол, пусть читает дальше. Тогда и узнает все тайны. Я тоже хочу, чтобы мой рассказ дочитали до конца. Может, кому-нибудь он покажется интересным. Так, о чем я? Да, ну вот я и дома.

Сколько лет и зим я не ходил по родной земле, не дышал родным воздухом? Сосчитать, конечно, можно, но я этого делать не буду. Это не интересует никого, да и мне не особо нужно. Мне сейчас хотелось бы узнать, почему я оказался дома? По чьей воле я сижу за столом и отмечаю свое возвращение? И почему я это делаю в одиночестве? А потому что я получил четкое указание: никаких контактов – и даже телефонных – до особых распоряжений. И сколько так это продлится? Мне сообщат. И что мне делать, оставшись в гордом одиночестве в своей квартире?

Конечно, поискать человека, с которым можно поговорить и даже выпить. Я всегда так делал за бугром, когда не было работы и заданий, после известной заварухи в стране. Только этот человек всегда выручал меня от грустных мыслей, от безделья. Вот и сейчас он сидит напротив с рюмкой в руке и даже готов произнести тост, чтобы успокоить меня. Я наполняю рюмку и поднимаюсь из-за стола, но вот обняться нам мешает зеркало, которое разделяет меня и «черного человека».

Мы спокойно выпиваем и закусываем. Я наливаю по второй и спрашиваю: за что пьем? И сам же отвечаю – конечно, за то, что мы оба дома, на родной земле. И чем больше я выпиваю, тем больше у меня портится настроение. Вижу по глазам моего партнера, что с ним происходит то же самое. Настроение, говоря по-русски, говенное. А чему радоваться? Помню, один поэт сказал, вернувшись из очередной зарубежной поездки: «радость прет, не уделить ли вам?». Но он почему-то вскоре застрелился. Думаю, не от избытка радости, что вернулся. И у меня нет радости от возвращения домой после долгосрочной зарубежной командировки. Ни грамма. Начну с того, что я вернулся домой из-за рубежа не по своей воле. Не планировал я это делать. Меня и еще нескольких человек посадили в самолет и отправили домой. Говоря языком дипломатов – был совершен обмен нелегалами между двумя странами, якобы уличенных в шпионаже. Это хорошо показано в известном фильме «Мертвый сезон». Я его смотрел много раз и знаю наизусть от первого кадра до последнего. Замечательная картина. Некоторые его сцены про меня. Ну вот я и проговорился. Теперь вам ясно, кто я и почему я ссылался на какую-то подписку о неразглашении. В фильме герой испытывал радость после возвращения домой. Еще бы не радоваться. Позади пытки и допросы. Со мною еще ничего подобного не происходило. Думаю, и с моими спутниками тоже. Так я могу судить из наших разговоров. Но то, что они не светились от радости, могу подтвердить. Почему? Потому что я и они возвращались в неизвестность. Мы не знали, что нас ждало! Какое у каждого из нас будущее? Будут ли нас ругать или хвалить, награждать или просто отправят на пенсию. Или, как говорят военные, выбросят из обоймы, на свалку, как отработанный материал.

Вопросов много, а ответов нет. Так, одни предположения. И все из области фантастики. А ведь я уезжал в загранку из Советского Союза. Все помнят его эмблему на паспорте: молоткастый, серпастый, наводивший ужас на всякую мелкую «шелупонь», вроде датчан и шведов. И, пока я отсутствовал, эта громадина, этот колосс развалился. На части, на куски, как детское игрушечное сооружение из кубиков. Точнее, он не сам разрушился, его разрушила одна пьяная голова. Трезвая на такой поступок не решилась бы. Не зря говорят – пьяному море по колено. Развалить такую махину не удалось даже Гитлеру вместе со всей Европой. Силенок не хватило. А вот у пьяницы это получилось. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. Этот лозунг выпивох наш пьяница хорошо помнил. Ради него он и решил рискнуть. И не прогадал. Потом обмывал свой успех целых десять лет, пока не окочурился. Страдая от безделья в загранке, я много раз задавал себе один и тот же вопрос: зачем алкоголику нужно было разрушать Советский союз? И слышал дружный хор голосов, доносившихся с Родины: он давно сгнил, он уже полутруп, его пора реанимировать и обновлять.

И все в таком духе. Я и те разведчики, работавшие за рубежом, даже об этом не догадывались, не знали, как серьезно больна страна. Мы усердно добывали секреты для укрепления ее мощи. И вдруг в один прекрасный день узнаем – нет больше огромной страны, исчезла она с карты мира. А расправилась с ней тройка государственных мужей – наш знакомый пьяница Ельцин, украинец Кравчук и белорус Шушкевич. Они потом утверждали, что приехали в Беловежскую пущу поохотиться на кабанов, но случайно застрелили СССР. Сколько перед этим было принято на грудь, они не помнили. Очевидно много, если не соображали, что делали. Протрезвев, они оправдывались, что это произошло случайно.

У них даже в мыслях этого не было. И планов они никаких не строили. Какая-то злая сила усадила их за стол и заставила подписать документ о прекращении существования Советского Союза. Зато потом они как радовались. Ведь каждый из них стал царем в своей республике. Эти герои очень похожи на трех пьяниц из известного фильма Гайдая, которые сговорились ограбить склад со спиртным.

Они осуществили свой замысел и уже обмыли свой успех, но на месте преступления их застукала бдительная сторожиха. Она скрутила эту троицу и отправила в отделение милиции. А вот охотникам в Беловежской пуще сказочно повезло. Им никто не помешал осуществить их коварный план. Главный сторож страны в это время безмятежно спал в Кремле и смотрел предновогодние сны, где он выступал в роли Деда Мороза. А ведь он мог с этими охотниками поступить так же, как сторожиха с пьяницами, и отправить их в места не столь отдаленные. Да, так, о чем я? А все о том же – я дома.

Радость, к сожалению, прошла быстро. Я перестал задавать себе вопросы, потому что не смог найти на них ответа. Эйфория от возвращения закончилась, как только опустела бутылка. Идти в магазин не хотелось. А потом я не смог нарушать запрета – никаких контактов даже с родственниками. А как они могли узнать о моем возвращении? Если они читали газеты, то увидели бы небольшую заметку ТАСС об обмене нелегалами-агентами между двумя странами. Ну и что из того? Там что, были названы фамилии? Страны? Но это ни о чем не говорит.

В общем, в магазин я не пошел, тупо смотрел в зеркало на своего двойника и задавал ему вопросы.

Это стало моей привычкой еще за бугром. Но там я боялся прослушки и поэтому старался говорить намеками и полуфразами. А сейчас, здесь, дома, я дал волю и словам и чувствам. Потом я вспомнил прилет в аэропорт. В иллюминаторе я увидел толпу людей с цветами. Они бежали вслед за трапом, который подъезжал к остановившемуся самолету.

Сердце даже екнуло – неужели это встречают нас?

Но сердце, как и двигатели самолета, постепенно сбавило обороты, когда я увидел, что цветы предназначались для тех спортсменов, которые летели вместе с нами. Мы покидали самолет последними, когда уже на поле никого не было, кроме небольшого автобуса и военного – кажется, майора внутренних войск. Он торопливо пересчитал и усадил нас в автобус. Он почему-то постоянно оглядывался по сторонам, как будто боялся, что сейчас нагрянут журналисты и засыпят нас вопросами. Вспоминая эту сцену, мне становилось горько и обидно. И за себя, и за тех, кто летел вместе со мною. Почему нас, как спортсменов, не встретить цветами? Нет, я не умаляю их заслуг на соревнованиях. Очевидно, они завоевали своим трудом цветы и медали. А мы – разведчики, бойцы невидимого фронта, не заслужили этого? Разве мы не рисковали здоровьем и даже жизнью, добывая бесценную информацию для Родины и укрепления ее могущества? Мы вместе работали на общую копилку. Только одни потом ездят на «лексусах» и «мерсах», а такие, как я, сидят в своих квартирах с отключенным телефоном. Справедливо? Так, о чем это я? Ну конечно, все о том же. Я дома. Я уже проговорился, что в загранке делал и как попал домой. Я уже смирился со своей участью. Значит, так кому-то нужно там наверху.