Когда у вас стало пропадать ощущение праздника? В какой новый год вы уже не ждали волшебства и сказки? Я устало перебирала ногами вдоль серых пятиэтажек старого района и молила провидение о том, чтобы этот день закончился побыстрее. Поднимаясь на второй этаж, открыла дверь в тётину квартиру и, почувствовав в воздухе запах лекарств, а не обещанных пирожков, выронила из рук тесемку с мандаринами. В прихожей стояла девушка в синей форме. Уставший фельдшер медленно заполняла бумаги.

– Что с тетей?

Я положила сумку с продуктами и быстро, скинув сапоги, пробежала в комнату. Тетя лежала на диване, а рядом сидел доктор. Тихонько пищал прибор, снимающий ЭКГ и я, увидев, что тётя жива – встала в сторонке, в нетерпении ожидая поясняющего рассказа. Со спины подошла фельдшер, заботливо собравшая мандарины на столик в прихожей, и шепнула:

– Да вы не переживайте! Все хорошо будет! Ну, скакануло давление, так это с кем не бывает.

Доктор, рассматривая ленту кардиограммы сообщил:

– Переживать в любом случае не стоит, Аня права, а вот следить за тётей все же надо. Никакой физической нагрузки несколько дней, полный покой, исключить нервы и не забывать принимать таблетки. Что ж вы Евдокия Григорьевна невнимательно так!

Тётя Дуня приподнявшись, слабым голосом, ответила, улыбнувшись мне:

– Да ладно тебе Воскресеньев, полно Катюшу пугать!

Доктор, сложив приборы, еще раз измерил давление и удовлетворенный результатом подвел итог:

– Ну, пугать конечно не будем, но Дуня, еще один вызов и я тебя на курортную койку государственной больницы укачу. Будешь там праздники отмечать, а не в семейном кругу.

Тётя Дуня затягивая пояс байкового халата проворчала:

– Да может хоть так у Кати личная жизнь появится. То со мной валандается, то над тетрадками нависает! Ни свиданий, ни с подружками никуда не ходит! Так и останется старой девой.

Фельдшер Аня – аккуратно складывая чемодан, и ожидая пока Евдокия подпишет все необходимые бумаги – спросила:

– А что же парень то тот? Ну, который захаживал…

Я закатила глаза. Городок у них немаленький, но не в меру говорливый. Что происходит в пределах района – все знают. Тётя Дуня махнула рукой и, осерчав, ответила:

– Да чтоб его! Покрутился-покрутился, да и след простыл. Ему все и сразу же надо, а я Катерину не так воспитывала!

Катерина, то есть я, улыбнулась и, подойдя, присела на корточки рядом с диваном. Взяв руки тёти в свои ладони, нежно сказала:

– Тётечка, ты не нервничай. Доктор тем более запретил, сама слышала. С Виталием мы просто характерами не сошлись…

Тётя, поцеловав единственную племянницу в макушку, в сердцах сказала:

– Да чтоб пусто ему было! Катюша, провожай господ докторов и возвращайся!

Сердечно поблагодарив уже знакомую бригаду, я унесла продукты и мандарины на кухню и вернулась в комнату. Встав напротив тети, сложила руки на груди и серьезно спросила:

– Ну и как это произошло? На погоду можешь не грешить, сколько живу, никогда у тебя проблем не было!

Тётя, вздохнув, попыталась было отвести подозрения:

– Ну, вот не было, не было и вот те на!

Я, склонив голову на плечо, повторила с нажимом.

– Тётя Дуня, говори!

Тётя, навалившись на спинку дивана, сообщила:

– Директор ДК этот новый лютует. Сегодня надобно быть на смене, иначе вышвырнет. А ты ж сама знаешь, мне до пенсии то всего ничего осталось! Нет, ирод, никому не дает спуску! Позвонила спросить можно ли завтра отгул взять или раньше уйти, пригрозил, да так что у меня давление скакануло. Думала – сама управлюсь, да вот как вышло.

Я зло сжала зубы. Директор ДК это просто заноза на их спокойной жизни. Вредный, жадный, плешивый обрюзгший мужичонка. Тетя мыла три раза в неделю полы в ДК и тем самым получала необходимый до пенсии стаж. Жольцу, а именно по фамилии его звали все работники ДК, до пенсии доводить их не хотелось, поэтому и штрафовал, и угрожал, выживал одним словом. Посмотрев на расстроенную тетю, я сказала:

– Ладно, сиди дома, можешь овощи на оливье поставить. Я в ДК за тебя сегодня подежурю, никто и не заметит разницы.

Тетя Дуся всплеснув руками, попыталась возразить:

– Да ты что Катюша! Ты и так со мной маешься! Ну, где это видано, что бы учитель литературы тряпкой махала? Уж сколько раз подменяла меня!

Обняв тетю с укором ответила:

– Я с тобой не маюсь, я тебя люблю! Ты сегодня овощей навари на оливье и селедку, а то мне с утра некогда будет…

– Не уж-то завтра с утра пойдешь куда-то наконец-то?

– Да если бы, в этом году тридцать первое на среду выпадает. Так что будьте добры, явитесь на занятия. Так что ты тут кашеварь, а я туда, обратно и сядем иронию смотреть!

Я скинула с себя форменную одежду преподавателя, завязала волосы в пучок, и, схватив форму тети, побежала в сторону ДК. Тетя лишь расстроено покачала головой, провожая ее силуэт, мелькающий в окне. Родители Кати погибли, когда она была еще маленькая и воспитание племянницы – легло на плечи старшей сестры отца. Совмещая воспитание и работу, собственной семьей Евдокия не озаботилась и сейчас из всех сил желала племяннице личного счастья. Той уже тридцать, а все носится. Вздохнув пожилая женщина, шурша носками, направилась на кухню.

Я бежала по заснеженным аллеям парка. Снег огромными хлопьями медленно спускалась с небес. Смена тети начиналась в четыре вечера, и я уже опаздывала. Забежав в черный вход ДК, девушка приветливо улыбнулась охраннику и защебетала:

– Здравствуйте Иван Владимирович!

– Здравствуй Катюша, ты какими судьбами?

– Иван Владимирович, тете с сердцем плохо! Можно я тут за нее сегодня, а то сами знаете – Жольц в положение входить не будет. Больничный не больничный пропустила и весь разговор.

– Да конечно Катюш, о чем речь! Только ты сегодня аккуратней будь. Конкурс красоты проходит большой! Со всего региона приехали! Злые, высокомерные! Акулы не иначе!

Катюша, расписываясь за тетю, подмигнула охраннику и шепнула:

– Ну, нам с ними не тягаться. Акулам до муравья дела нет!

Переодевшись в подсобке, надела на себя мешковатый свитер лосины, а сверху тетин халат и передник. На голову повязала платок, спрятав платиновую косу, и нацепила нулевые очки на нос. На зрение я не жаловалась, но тетя носила очки, а значит, если не приглядываться никто и не заметит разницы. Взяв уборочный инвентарь, девушка двинулась вдоль концертного зала, выкатывая перед собой тележку с моющими средствами. Протирая пол за кулисами, рассматривала красивых наряженных женщин. Они репетировали речь, отрабатывали позы, ходили по сцене в определенном направлении и все время разговаривали и разговаривали. Преподаватели одергивали их, но гвалт практически не смолкал. Подождав пока репетирующих девушек заберут на макияж, быстро помыла сцену и ушла мыть гримерки и другие помещения. Везде стояли вешалки, нагруженные разнообразными костюмами. Перья, стразы, жемчуг, бисер и пайетки. Все сверкало и искрило. С детским восторгом я смотрела на все это великолепие и улыбалась. Мимо меня пронесли подушечки с коронами и она, засмотревшись, попала под ноги очередной пышногрудой брюнетке. Та чуть не сшибив меня с ног, рявкнула:

– Смотри куда идешь, уборщица!

Потерев, ушибленное плечо я молча посмотрела в след участнице конкурса и лишь удрученно покачала головой. Неужели в погоне за короной все теряют человечность. Неподалеку от девушки стояли преподаватели дефиле и хореографии и ожесточенно о чем-то спорили. Внезапно позади них раздался грохот и, обернувшись, девушка увидела, как одна из конкурсанток сшибла стойку с платьями и опрокинула ее. Платье, висевшее с краю – было вышито по подолу белым жемчугом. Бусинки не выдержав хамского отношения к себе и встретившись с полом, разлетелись во все стороны и теперь блестели то тут, то там по периметру закулисья. Девушка, махнув огненно-рыжей гривой осмотревшись, увидела Катю и, тыкнув в нее пальцем заорала: