Шериф Галпин нахмурился, недоверчиво потирая лоб, но махнул рукой:

— Валяй, — и два недавно подоспевших криминалиста, хотя возражений не озвучили, неодобрительно завертели головами. Ксавье их понимал — в случае неудачи Энид могла размазать иные следы их врага, которые экспертиза могла найти.

Хотя если Уэнсдей похитил тот же, кто оставлял тела в школьном дворе… наверное, никакая экспертиза не была способна помочь. Но никто помимо Уэнсдей не боролся с ним или с ней.

Ксавье помассировал засаднившие виски. Из-под полузакрытых век он наблюдал за Энид, что вытерла слёзы и со скептическим выражением шла к луже крови в камере. Войдя, она колебалась несколько секунд, и всё же решилась: сильно дрожа, опустилась коленями почти в кровь и склонилась носом к ней, придерживая руками распущенные волосы.

И вдруг упала назад и отползла, качая головой — не то радостно, не то от надвигающейся истерики. Второй вариант показался правдоподобнее. Сильно нервно дрожали её губы, а левый глаз и вовсе хватил тик.

— Что такое?.. — Аякс попытался прорваться к ней, но его удержал шериф и откинул назад. — Да пустите! — возмутился он, но на подмогу шерифу стал ещё один полицейский.

Аякс сдался и самостоятельно отошёл подальше, хотя его лицо покраснело от гнева, а кулаки были сжаты. Если бы ему преградили путь не полицейские, скорее всего, он бы их избил.

Этого времени хватило, чтоб испуганная Энид собралась с мыслями. С её губ сорвался почти крик:

— Это кровь двоих людей! Уэнсдей и… — она выдержала паузу, поскольку начала задыхаться, — и Тайлера! Я запах его крови помню отчётливо… — она брезгливо поморщилась, и её глаза снова наполнились слезами.

— Что?.. — шериф покачнулся, но вперил на девочку взгляд, где перемешался целый ворох чувств. Но главное — гнев. — Мой сын уже давно в лечебнице! Он оттуда не сбегал! Это невозможно… — под конец смягчился он и утёр пот со лба.

А Ксавье же сковал страх. В отличие от нормиса-шерифа, он доверял чутью Энид. Если в обычные дни от него толку почти не было, в день кровавого полнолуния всё иначе.

От боли, страха и гнева Ксавье поморщился. Он только недавно перестал вспоминать об этом противном двуличном хайде… а тут он похитил Уэнсдей. Снова все проблемы из-за Тайлера Галпина… хотя скорее часть. Почему-то Ксавье без доказательств был уверен, что этот урод к нынешней серии убийств лично не причастен. В облике человека он был не способен на такие извращения. Да и в облике хайда подобным не промышлял.

И всё же он зачем-то похитил Уэнсдей. И мог делать с ней всё, что угодно…

Игнорируя присутствие шерифа и своего отца в шаге от себя, он заявил:

— Я пойду поохочусь на лупоглазую тварь, — сжав до боли кулаки, он почти покинул участок, но его остановили:

— Мы все пойдём. Но нужен план… — шерифу Галпину эти слова дались с трудом.

Но ему было не впервой идти против родного сына, которого, как знал Ксавье, он реально всем сердцем любил. И всё же он вновь шёл против своего отпрыска… сильный человек этот шериф.

— Обычно в фильмах в таких ситуациях разделяются… — неуверенно встрял в беседу Аякс.

— И мы поступим так же, — кивнул отец. — Я хочу вернуть Уэнсдей Аддамс к занятиям.

— Я постараюсь Тайлера вынюхать… сомневаюсь, что поможет, но я попробую, — из зала с камерами вышла Энид.

На её лице не осталось слёз — только решимость в глазах сияла поярче, чем её самые вычурные наряды.

— А тогда мы можем позвать на поиски всех членов «Белладонны»? — вдруг спросил Аякс. — Я им доверяю.

— Не имею понятия, что это такое… — рассеянно произнёс шериф.

— А я не возражаю, — кажется, отец слегка улыбнулся. — Я не хочу допустить убийство ещё одной ученицы нашей школы. Поэтому зовите кого хотите.

Ксавье благодарно кивнул отцу. Ему было всё равно, искренне ли тот желал найти Уэнсдей или преследовал свои мотивы. Главное — отыскать её, пока не поздно. Пока её где-то в глубине, в потаённом кармане, доброе сердце ещё билось. А с истинными намерениями родителя будет время разобраться позже.

— Итак… — привлекла Энид всеобщее внимание. — Может, быстро обсудим план?

***

Болело всё — тело, конечности и голова. Даже внутренности. Не было ни одной клеточки тела, которая не изнывала бы от мучений… жалкое чувство, но избавиться от него не получалось. Единственное, что могло помочь, спасти от сего нестерпимого недуга — мгновенная смерть. Но по мере возвращения воспоминаний Уэнсдей понимала, что такой милостью её никто не одарит.

Особенно Тайлер.

Обессиленно она разлепила глаза — не жалеть же себя вечно? — и постаралась пошевелиться. Но кожа рук, сведённых за спиной, вплоть до локтей лишь натиралась о поверхности железных звеньев. Наверное, ничего понадёжнее кудрявый идиот не нашёл.

Ноги нестерпимо болели в коленях, и ей не удалось потешить себя надеждой, что получится встать. Если даже это возможно — хромой далеко не уйти.

Вокруг всё было погружено в полумрак, и Уэнсдей удалось осмотреться только после того, как мутная пелена спала с глаз. Это был какой-то обычный большой подвал с голыми стенами и полом, лишь кое-где укрытый хотя бы плесенью. И обилием стальных полок.

Подвал в доме Гейтсов. Место, где она уже раз чуть не умерла. И всё-таки погибнуть там ей не хотелось.

Одно радовало — если там не устроили перестановку, сбежать должно было быть легко. Но, устремив взгляд туда, где по её памяти было окно, она разочаровалась — на него установили решётку. Как предусмотрительно.

Ей уже порядком надоело сидеть за решёткой.

— О, ты проснулась? Или снова заснёшь? — и почему она раньше не замечала, какой у Тайлера противный голос.

— Жду, когда ты заснёшь. Навеки, — говорить было тяжело.

— Не пытайся строить из себя сильную, Уэнсдей, — она ощутила на себе неприятные, но сильные руки, которые вмиг перевернули её на спину.

Лежать на скованных за спиной руках было до невозможного некомфортно. Это даже в некоторых частях тела пересиливало боль.

Над её лицом нависла полная безумия морда Тайлера, которая за прошедшее время истощилась, оточив скулы и выпучив ему глаза сильнее, чем раньше. Он стал напоминать зомби из глупых фильмов. А от дыхания несло зловониями давно невымытого рта. От них настолько выворачивало внутренности, что это отрезвляло.

Как же ей хотелось его ударить. Прямо по носу, что навис почти над её.

— Отвали, — предложила она, надеясь на толику благоразумия этого существа.

— Да мне же разрешили с тобой поразвлечься… тебе разве не весело? — на мгновение он сделал лицо почти такое же наивное и милое, как раньше.

— Мне будет весело на твоих похоронах.

— Уэнсдей, радоваться на похоронах будешь не ты, — протянул он, будто смаковал каждое слово. Наверное, это для него так же вкусно, как плоть жертв. — Хотя мне вообще жаль… я искренне хотел бы, чтоб у нас хоть что-то вышло.

Невзирая на боль и своё прискорбное положение — лёжа под ублюдком, к которому однажды почти прониклась симпатией, — она закатила глаза. Тайлер на это лишь хмыкнул и вдруг сдавил её щёки.

От боли свело челюсть и запульсировали виски.

— Мне бы не хотелось такого финала, знаешь? — шепнул он прямо над её губами, и Уэнсдей скривилась. — Но ты всем мешаешь, — добавил он, прежде чем поцеловал.

Ей хотелось укусить его за губы и оторвать их как ненужную часть тела, но он отстранился. Урод. Пришлось признать, что она бы предпочла лежать где-нибудь в постели и целоваться с Ксавье. Приторно-сладкое и оттого ужасное занятие, но намного предпочтительнее этого.

— Знаешь, уже ведь кровавое полнолуние… уже всё почти случилось, — он хмыкнул.

— Что случилось? — спросила она, пытаясь игнорировать отвращение и позыв вырвать ему в лицо — хотя рвать было нечем.

Тайлер присел рядом с ней и истерично захохотал.

— Будь я в курсе, я бы всё равно не сказал. А так… откуда я знаю? Меня освободили и попросили за это лишь об одной услуге… — он не продолжил: и так было понятно, о какой.