В стране всеобщей справедливости и равных возможностей проявить себя может каждый. Не обязательно здесь родиться или выйти замуж, чтобы тебя приняли. Эсме не сомневалась, что сумеет завоевать свое место под американским солнцем. Нельзя сидеть сложа руки, надо искать и не сдаваться.

Кай сидел за столом у себя в кабинете. Он не помнил, как ехал за рулем, заходил в здание, поднимался в лифте… Должно быть, действовал на автопилоте. Он никак не мог привыкнуть к мысли, что Эсме жива и невредима.

Предыдущий день прошел, как в тумане. Умом Кай понимал, что с девушкой, скорее всего, не случилось ничего ужасного, однако в голову лезли страшные мысли. Он совершенно вымотался, не мог ни спать, ни есть и беспрерывно листал новостные каналы, боясь увидеть ее лежащей на носилках «скорой помощи».

Теперь, зная, что с Эсме все в порядке, Кай наконец расслабился и осознал, что она не только отказалась выйти за него замуж, но и ушла из дома. Тогда, в ресторане, он сделал все, что мог. А она его отвергла – и правильно.

Сначала он думал, что не переживет разрыва, и теперь сам удивлялся, насколько ему хорошо. Как ни странно, все было просто прекрасно. Подозрительно прекрасно. Он не чувствовал ни грусти, ни отчаяния. Вообще ничего.

Когда Кай включил компьютер и посмотрел на светящийся монитор, в голове выстроились повседневные задачи: письма, проекты, вся эта важная чепуха. Просто долбаный робот. Включенный в сеть, готовый к работе.

Тем не менее, начав писать первое письмо – совладельцу компании Сиду Матуру, – он лишь с третьей попытки смог правильно напечатать два незамысловатых слова: «Здравствуй, Сид». И то не был уверен, правильно ли написал слово «здравствуй». Оно выглядело как-то странно. Слишком много букв.

«Ничего, прорвемся, – решил Кай. – Все считают меня умным. Надо просто сосредоточиться, а это я умею». Закончив письмо, он посмотрел на часы и с удивлением обнаружил, что на полстраницы текста ушло два часа.

Он со вздохом поднял руку, чтобы помассировать лоб, и неожиданно ткнул пальцем себе в глаз. Черт! Оказывается, у него дико болит голова, ноют мышцы лица и ломит суставы, а руки и ноги не слушаются, как будто чужие. «Наверное, заболеваю, – подумал он. – Сто лет не болел и давным-давно не делал прививок от гриппа».

Открыв ящик стола, Кай достал флакончик с ибупрофеном, открутил крышечку и вытряс на ладонь пару таблеток. Остальные таблетки рассыпались вокруг – по столу и по полу.

Он залез под стол и начал собирать таблетки. Они хрустели под ногами и выскальзывали из пальцев. Собрав большую часть, Кай вновь рассыпал таблетки, больно стукнулся локтем о стул и чуть не расшиб голову о столешницу.

Направляясь на кухню за водой, Кай заметил, что в офисе никого нет. Сегодня что, Рождество? И вдруг вспомнил, что сегодня проходит выездное мероприятие по сплочению команды. Вот фигня! Партнер ему плешь проест, что он не живет жизнью коллектива.

В кармане загудел телефон, Кай ответил, даже не посмотрев, кто звонит.

– Эй, привет, ты как? – спросил знакомый голос брата.

– Привет, Кван. Все хо…

Он оглядел усыпанный раскрошенными таблетками пол и увидел развязанный шнурок.

– … все хорошо, а что?

– Мама сказала, чтобы я срочно вылетал из Нью-Йорка и ехал к тебе. Что произошло?

– Ничего особенного.

– А как Эсме? – безразличным тоном поинтересовался Кван.

– Хорошо.

Брат явно ждал продолжения.

– Она не вернется. Сняла квартиру возле ресторана, ей там больше нравится, чем у меня.

– А ты как к этому относишься?

– Хорошо отношусь. Все отлично.

Ему вовсе не хотелось чувствовать себя отлично. Испытав тяжелое эмоциональное потрясение от потери, он доказал бы себе, что способен любить, а значит, мог бы удержать Эсме.

Ничего подобного. Все именно отлично.

– Хочешь, я приеду? – спросил Кван. – Можем завалиться куда-нибудь: снимем девчонок, сходим на налоговую конференцию или еще что-то придумаем.

– Спасибо, не надо.

Он не хотел даже на налоговую конференцию. А при одной мысли «снять девчонок» голова разболелась еще сильнее.

– Точно?

– Да.

– Ладно, как хочешь. Надумаешь, звони в любое время. Если не смогу ответить, то обязательно перезвоню.

– Мог бы и не говорить. Я знаю.

На Квана всегда можно было положиться.

– Просто напомнил. Ладно, давай тогда. Пока, братишка.

– Пока.

Закончив разговор, Кай оглядел пустой кабинет, сделал шаг и чуть не растянулся на полу. Тяжело вздохнув, он встал на одно колено и начал завязывать шнурок. Тот никак не завязывался.

Да что со мной такое? Точно, грипп!

Устав бороться с непослушным шнурком, Кай снял туфли и вышел из здания, держа их в руке. Придется идти домой пешком. В таком состоянии нельзя садиться за руль.

Путь оказался долгим. Идти босиком было неудобно. Прохожие замедляли шаг и глазели. Сегодня Кай не чувствовал себя терминатором. С ним что-то было не так. Он добрался до дома потный, умирая от жажды и мечтая о душе, но, когда распахнулась дверь, остановился на пороге, не решаясь войти. Голова болела, сердце выскакивало из грудной клетки, желудок сворачивался в узлы. В доме было темно, и стоял тошнотворно затхлый дух. Что за чушь? Утром все было в порядке. Или он ничего не заметил, потому что думал о несчастьях, которые могут приключиться с Эсме?

Кай сел на бетонную ступеньку и вытер рукой липкое, потное лицо. По-видимому, это какой-то особо тяжелый вид гриппа. Он изнемогал от усталости и засыпал на ходу. Нет, сначала надо принять душ и проветрить дом, избавиться от мерзкого запаха плесени. Наверное, в мусорном ведре сгнил какой-то экзотический фрукт, и теперь по всему дому летают ядовитые споры.

Сцепив зубы, он поднялся, вошел в дом и бросил туфли на пол. Тяжелый затхлый воздух не давал дышать. Точно, споры плесени.

Кай решительным шагом направился в кухню и заглянул в мусорное ведро. Пусто. Чертовщина какая-то! Он обыскал кухню: не притаился ли мерзкий гниющий фрукт где-нибудь в шкафчике, но ничего не нашел.

Вокруг царила безупречная чистота, все стояло на своих местах. Единственным нарушителем порядка был недопитый стакан воды, оставленный Эсме на столешнице. Кая бросило в жар. Увидев свою собственную руку, потянувшуюся к стакану, Кай остановил ее, сжал в кулак и попятился. Он не хотел ставить ее стакан в посудомоечную машину, как обычно. Пусть себе стоит.

Нечем дышать!.. Он прошелся по дому, открывая все окна и двери. Не помогло. Тошнота стала невыносимой, и он скорчился над унитазом. Облегчить желудок не вышло. Надо просто лечь и уснуть. Господи, весь потный. Каким-то чудом удалось принять душ, не покалечившись, после чего он надел вывернутый наизнанку свитер (чтобы швы не давили) и спортивные шорты. Хотелось укрыться, натянуть на себя тяжелые одеяла. Но когда пришло время ложиться в кровать, его как будто заклинило. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Это конец. Эсме больше никогда не будет спать в его постели. Обнаженная Эсме никогда не впустит его в себя, не прильнет к нему и не прошепчет его имя. Не будет лежать на нем, как ленивец на стволе дерева, теплая и совершенная. Никаких больше улыбок Эсме – ни ночью, ни утром. Никогда.

Кай стянул с кровати плед, завернулся в него и рухнул на диван в гостиной. Черт, на этом диване они занимались сексом. И на пушистом зеленом ковре. Везде. А на журнальном столике стоит еще один стакан с водой. От Эсме не спрячешься. Да и надо ли прятаться?.. Голова раскалывалась.

Он натянул плед на лицо. И вдохнул запах Эсме. Он испугался, что тошнота усилится, но неожиданно все тело расслабилось. Ему показалось, что он в раю. Закрыв глаза, он представил, что девушка лежит рядом, и провалился в сон. Слава богу, что есть этот гребаный плед. Он не будет его стирать.

Кай просыпался через неравные промежутки времени: в 12.34, в 3.45, в 6.07 и в 11.22, а затем в 2.09. Последнее число показалось ему неправильным, и он долго щурился на телефон, как вдруг в дверном проеме вырос Кван – в джинсах и застиранной черной футболке.