Накануне в “Щепке” творцы продвинулись еще на шаг – дальность и стабильность пуговичной связи возросла. Охват все еще не впечатлял, однако временный отказ от универсальности обещал существенный прирост.

Можно дерзнуть потянуться и в Гильдию магов сквозь несколько долгих аллей.

Юный соратник уверенно отвел воланы рукава, обнажая браслет на левом запястье.

– Снимайте защиту совсем, – жертвенно согласился он и десницей объял артефакт, заряжая доверху. – Охлаждать буду сам.

Себастьян протянул ниточку новых чар к браслету, сообщая настройке дрожания пуговиц максимальную амплитуду.

Лица безусых внештатных магов были напряжены, их жесты – деловиты. Диего еще в недоумении метал между ними взгляд, однако уже нацелился позже до крохи вытащить из юношей тот любопытный сюрприз, о коем они так бойко секретничают в его присутствии.

– Отец, пусть отряды летят лишь к воротам, – попросил наследник. – Если Харьер еще в Гильдии, у нас есть шанс на внезапность. Две минуты – и я оглашу вам расклад.

Коротким движением головы Диего выпустил секретаря разнести приказы: на перехват к дорогам – по трое стражей, домой к Хавьеру – стража и чародея (как же их теперь не хватает!), еще трем ловцам – подготовиться и ждать. Магом сей последней группы он выступит сам по истечении краткого срока.

Две минуты его доверия сын и молодой Карнелис, пожалуй, заслужили.

Себастьян был непривычно взволнован – флегматичная природа его противилась доработкам впопыхах и нервной кутерьме Приказа. Суровый присмотр Диего тоже не добавлял ясности мысли, но это было еще преодолимо. Труднее всего оказалось не думать о тихом восхищении, излитом на него юной Арис и Леонорой Эмильевной.

– Азбука леди Астер при вас? – с усилием обернулся он к Лису, едва веря в столь удачное совпадение. – Полагаете, она поймет и сумеет ответить?

Соратник его, напротив, обожал суету и гонку, а потоки внимания принимал с куражом, доказавшим недюжинный опыт. Лис окунулся в свою стихию, и мимолетная улыбка его сверкнула характерной многозначностью.

– О! – таинственно ответил он. – Об этом не тревожьтесь. Мы с Леей Сальвадоровной слегка поднаторели в дискуссиях такого сорта.

Зачем учить историю

В Итирсисе: 10 июня, суббота

Лея аккуратно утопила серебро трехзубой вилки в уголок ежевичного пирога. При корсете многого не съешь, так что она сберегла почти все место под сладкое и собиралась теперь в полной мере испить блаженства.

Сияя золотым шитьем пополам с гордыней, пятнадцать братьев Гильдии магов протянулись вдоль стола и вели неспешные беседы, в основном политические. Высокие должностные лица чаще помалкивали, кто лишь починал карьеру – со знанием дела трещали коростелями. Немногие леди больше изображали внимание, хотя иным повезло заполучить соседа остроумного, а другим – даже нестарого.

Лею всегда размещали около отца, так что беседа ее шла беззаботно и магичка совсем не разделяла мрачности, покрывшей лик Хавьера Фабиановича на дальнем краю безбрежной алой скатерти.

Эконом отчужденно голодал.

Он думал отбыть из Итирсиса спозаранку, уже не посещая Гильдию. За седмицу открытого снаряжения в пятимесячный отпуск он излил все прощания, благодарно раскланялся каждому совету по лекарской части, прошлой ночью облобызал подпись расчетливого Алвини на подорожной, и готов был немедля оставить столицу. Благо, погодники потрудились для гуляний, и появился шанс не утонуть в болотах тракта.

Прозрачная голубизна небес имела и другое следствие – пожилой глава Гильдии магов поднялся с верной ноги и в таком елейном духе, что ему вздумалось непременно явить свою большое сердце миру. Перебрав доступные благодеяния, он объявил традиционный обед прощальным в честь усердного эконома и послал огорошить его задержкою.

Исчерпав достоверные мотивы для отказа, Хавьер счел за лучшее принять хвальбою это наказание.

Разумеется, после первого тоста в честь младшего брата Гильдии о нем тотчас позабыли, но удалиться рано шанса не оставили. Настроение свое он сумел укрывать не долго и все лютые восторги написал на лбу.

Сосед слева все-таки заметил его минор и справился о причине.

– Язва точит, – кисло отозвался эконом, – обещали, что на водах к осени о ней забуду, а пока и кусок в рот не идет.

Неохотно солгав лишний раз, он решил прикрыться озвученной дурнотою и наконец-то бежать от опасного сборища.

Тайный кортеж, поди, истомился уже в условленном доме за несколько верст от столицы.

Они бы давно бросили его и увезли добытые бумаги в Тассир окольными путями, не зачаруй он архив последним изящным кодом.

Теперь кипа грамот связана с деревом на дворе Приказа, и чернила ее стираются, едва окажутся более чем за пару верст от города.

Лишь сам Хавьер способен вернуть им былую независимость, без него вся операция теряет смысл. Бежать и забрать эконома той же ночью пособники тоже не смели – от тассирского владыки поступил однозначный приказ, что гениальный артефактор должен уйти из Итирсиса без единого пятнышка на своей репутации. Тогда, подмешивая повод за поводом, его можно будет вытащить из Ладии и забросить в Валицию – где провернуть все дело наново.

Его преданность Тассир заполучил, как водится щедрою платой на фоне обширных знаний. Обнаружив, что талант безродного древесника в Ладии успехом не пользуется, он успел применить его в нескольких интересных теневых решениях. Эпизод со скрипкой в дни увлечения Марселлой оказался уже на краю этой цепи, после чего свалилось вдруг место эконома в Итирсисе. Однако, о чутком слухе и возможностях дерева стоило уже помалкивать, так что для Хавьера затворились дальнейшие карьерные вершины – во всяком случае, законные.

Предложение и расточительность южного соседа захватили дух – и тот знал слишком уж много, чтобы ему отказывать.

Два года шли разработки ростка, почти полностью самостоятельные. По его требованию добывались любые сведения и помощь, но риск соразмерно ширился. Гордый древесный гений предпочел избегать вмешательства.

Когда росток был высажен и сгинул, Хавьер мало что не поседел. Цветы управлялись не им, а через дерево, на котором выросли, так что учуять его нахождение артефактор не умел. Благословен оказался день, когда трактирщик вынес на площадь растение, усыпанное розовыми лепестками. Сорванные цветы тогда чрезмерно пылко взялись исполнять свою поглощающую миссию – благодаря чему отключилась давно забытая скрипка и тонкой тропкой повела к его разоблачению.

Во вторую ночь цветения, когда люди вовсю обрывали цветы, Хавьер невзначай прогулялся на площадь и прибрал прыть своего детища до времени – в том числе и тех его частей, что растеклись уже по домам горожан. Отключение защитных артефактов не должно было случиться ранее назначенного срока.

Получив сигнал, что все готово, неизвестные союзники в городе организовали прикрытие кражами через местные шайки, а также само проникновение во дворец.

Узнав о чарах привязки архива к дереву, неизвестное лицо, состоявшее в контакте с экономом, изъявило крайнее огорчение от недоверия людям южного владыки, однако, условия были приняты – Хавьер покинет Итирсис вместе с бумагами, чтобы не оказаться случайно забытым из-за перемены планов.

В пути с ним должно произойти много внезапностей и счастливых спасений, которые приведут его не “на воды”, а в богатую Валицию на торговом корабле верным рабом местного патриция.

У главы этого полиса тоже много любопытных архивов, а Хавьер далеко еще не исчерпал гениальных своих задумок.

Поэтому необходимость играть язвенника в закостенелой ладийской яме среди снобов и хвастунов выводила его из себя. Он был бесподобным артефактором, а лицедейские таланты лучше бы теперь не испытывать.

Благо, можно починать прощальные поклоны, ибо перемена блюд добралась, наконец, до сладкого.

Отломив у десерта носик, Лея несла его ко рту с предвкушением, когда сумочка на ее коленях ощутимо дрогнула. Кусочек вновь упал в тарелку, вздымая сахарную пудру.