Улица шумела автомобилями, далекой музыкой из кафешек Онежской набережной. Сквозь перекрытия доносились голоса жильцов. Где-то лилась вода, гремела кухонная посуда, бормотал телевизор. Хорошо знакомые звуки отпугивали страх, истончали его. Юрка вытер потные ладони о шорты и взобрался на центральную балку. Ее ширины хватало, чтобы идти, не заботясь о равновесии, а вид оттуда все-таки был получше. Мягко ступая по занозистому дереву, Юрка пристально вглядывался в серый полумрак. Вот это, впереди, человеческий череп? Нет… выцветшая оранжевая каска, забытая монтажниками. А что это за черная тень колышется под самым скатом? Привидится же такое! Всего лишь рваный кусок рубероида… Юрка тщательно исследовал закуток первого подъезда, вновь прошел мимо открытой двери второго и двинулся в глубь чердака. В неизведанное.

Ему хотелось ощущать себя отважным первооткрывателем диких земель, охотником за чудовищами, но чердак был миллион раз исхожен вдоль и поперек, и не было здесь места, способного удивить или напугать. Опасливо заглянув за угол, Юрка миновал третий подъезд. Осторожно переступая через разложенные на пути забытые молотки и клещи, прошел мимо четвертого. Разочарованно глазея по сторонам, остановился у закрытого выхода из пятого. Многообещающее приключение стремительно оборачивалось кромешной скукой. Оставалась надежда, что именно там, за поворотом в последний, шестой подъезд, обустроил свое логово пожиратель домашних питомцев. Крепче стиснув «скалку», Юрка решительно повернул за угол…

Оно действительно оказалось там.

Лежа на балке, скалился желтыми клыками высохший кошачий трупик. Кожа на Юркиных предплечьях пошла мурашками. Тонкие ледяные лапки быстро разнесли их по плечам, спине и затылку. Палка больше не казалась таким уж надежным и грозным оружием. С каждым шагом раздутые ноздри улавливали едва слышный душок тления. Так воняют дохлые вороны и крысы – и, должно быть, кошки. Еще одна мумия, обтянутая бесшерстной серой шкурой, валялась на полу. Клео. Юрка с трудом узнал пропавшую кошку Жана.

Надо было уходить прямо сейчас. Поворачивать и тихонько идти обратно, не забывая оглядываться через плечо. Но Юрка не мог. Смахивая со лба заливающий глаза пот, он крался вперед, чтобы увидеть наконец, что же за диковинное создание поселилось у них на чердаке. Мальчишеское любопытство пересилило страх.

На полу, утопая в пыли, лежали звериные тушки: голуби, крысы, кошки. Все сухие, как мумии, шкура да кости. Выпотрошенные грачи разбросали черные крылья. Щерились пустоглазые песьи черепа. Их не спасли ни клыки, ни когти. Таинственный зверь оказался сильнее и проворней.

С каждым шагом под слуховым окном проступали очертания чего-то крупного, темного. Солнце мешало разглядеть детали, и Юрка подался вперед, приложив ладонь козырьком ко лбу. Темное нечто шевельнулось лениво, зашуршал рвущийся утеплитель. С колотящимся в горле сердцем Юрка потрясенно уставился на широкое кожистое крыло с кривым зазубренным когтем на конце.

Тварь улеглась, замерла, вновь превратилась в сгусток черноты посреди витающей в воздухе пыли. Невыносимо хотелось ее сфотографировать, но Юрка это желание переборол. Щелчок камеры разбудит спящую тварь, а драться с ней, имея в руках одну лишь палку, не хотелось – существо оказалось крупнее, чем он рассчитывал.

Бесшумно, насколько это возможно, Юрка начал пятиться. Существо больше не шевелилось – похоже, дремало, – но лучше не рисковать. Свернув за угол, Юрка малость успокоился и пошел бодрее. Сердце забилось ровнее, убрались, втянулись обратно в кожу проклятущие мурашки. Только бегущий по спине пот оставался неприятно ледяным.

Поминутно оборачиваясь, Юрка миновал четвертый и вновь повернул за угол в третьем подъезде. Впереди уже должен был замаячить светлый прямоугольник выхода, но он все не появлялся. Дыхание сбилось, зашумела кровь в ушах. Этого не может быть, только не сейчас!

– Нет, нет, нет, – шептал Юрка, едва не срываясь на бег.

Спрыгнув с балки, он подскочил к закрытой двери, навалился плечом. Не тут-то было! Дверь скрипнула, но не поддалась. Кто-то закрыл ее снаружи. Дверь, которую никогда не закрывали, кто-то закрыл снаружи! Это было так несправедливо и обидно, что Юрка еле сдержался, чтобы не заплакать. С досады саданул кулаками по нагретому железному листу. Приложил губы к щели между полотном и косяком, позвал умоляюще:

– Эй, есть кто?! Вы меня заперли!

Чертыхаясь и вглядываясь в чердачный полумрак, выудил из кармана телефон. Трясущимися пальцами набил сообщение «заперли на чердаке тут дракон пойду через крышу», отправил друзьям. Помощи от них сейчас не дождаться, но мало ли… Уходить в самом деле придется через крышу, там есть пожарная лестница. Придется спрыгивать со второго этажа, но это лучше, чем выяснять, сможет ли дракон средних размеров одолеть мальчишку с палкой.

Коротко пиликнул телефон. Юрка открыл сообщение. Тоха писал: «Ты чего несешь какой дракон». Юрка почесал затылок и ответил: «С крыльями». Подумал секунду и добавил: «Пока еще небольшой». Он нажал «отправить», оторвал глаза от мерцающего экрана – и обомлел. Скалка выпала из ладони, глухо потонула в пыли. Дракон оказался не просто большим. Он был огромным.

Непонятно, как такая махина подобралась настолько тихо, но сейчас это было не важно. Подпирая рогатой головой кровлю, дракон раскинул черное полотно крыльев от края до края крыши. Желтые глаза светились голодом и тупой злобой. Матово поблескивала стальная чешуя. И зубы, дядя Семен не соврал – зубы были повсюду: кривые, похожие на щучьи, они торчали в несколько рядов, и меж ними сновали крохотные всполохи оранжевого пламени.

Распахнулась пасть, пронзая влажный воздух тонким, совершенно недраконьим визгом. Парализованный страхом, Юрка едва не проморгал, когда качнулась змеиная голова на длинной чешуйчатой шее. Он отпрыгнул в самый последний момент, откатился в сторону, тут же вскочил на ноги и в два прыжка достиг слухового окна. Разрезая ладони об острые кромки плохо загнутого железа, Юрка подтянулся и вывалился наружу, на обжигающе горячие, крашенные суриком листы.

От драконьего визга, зависшего на одной высокой ноте, хотелось зажать уши. Поспешно втянув ноги, Юрка поднялся и, как ни был напуган, все же нервно хохотнул. Он перепутал подъезды. Никто его не запирал, открытая дверь была чуть дальше. Держась за ограждения, Юрка поспешил к первому подъезду. Там лестница, там спасение, там…

Он совсем забыл, что по пути ему попадется еще одно слуховое окно. Когда из ниоткуда выстрелило темное крыло и зазубренный коготь, ломая кость, вонзился в щиколотку, Юрка не почувствовал боли – одно лишь глупое удивление. Сила удара отбросила его к краю крыши. Под коленки толкнули ржавые перила, и Юрка, не успев испугаться, полетел навстречу асфальту.

На похороны явился чуть ли не весь двор. Так сложилось, что большинство жильцов знали друг друга если не поименно, то в лицо уж точно. Женщины прикладывали платки к мокрым глазам, мужчины хмурились, скупо перебрасываясь ничего не значащими фразами. У подъезда дремал до поры черный фургон с траурными лентами. Мир казался застывшим куском смолы, липкой и мутной. Не было шума, свойственного большим собраниям. Придавленные общим горем, жильцы разговаривали на пониженных тонах, ходили на цыпочках. Одно лишь солнце весело румянилось аппетитным оранжевым блином. Оно грело всю планету, и в его масштабах потеря одной маленькой жизни значила не много. Мальчишки стояли у фургона, чувствуя странное опустошение внутри. Будто то место, которое раньше занимал неугомонный, язвительный, вредный Юрка, теперь затопило ледяной водой.

– Даже ворон нет, – разглядывая грязные носки кроссовок, выдавил Серый. – Эта гадина и ворон сожрала…

Мимо, ведомые бойкой Клавдией Ивановной, проковыляли две сухонькие старушки из первого подъезда.