Этого хватило за глаза: девчонка перестала яриться, секунд на десять-пятнадцать ушла в себя, а потом по собственной инициативе дала клятву о неразглашении информации. Кстати, более жесткую, чем Замятина!

«Старшая сестричка» предсказала такую реакцию Яны еще в половине седьмого утра, то есть, перед началом пробежки, поэтому отпустило и меня. А следующее предсказание Суккубы, сбывшееся буквально через мгновение, вообще настроило на оптимистичный лад:

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Естественно! Но об этом поговорим как-нибудь потом… — довольно мурлыкнула Зыбина-старшая и, отреагировав на мотивирующий шлепок ладонью Вали по моему плечу, невесело добавила: — Ибо мой братик уже восстановился и вот-вот опять изобразит самоубийцу.

И ведь действительно изобразил. Правда, первые несколько секунд самостоятельных «шевелений» подсознательно ждал вспышек боли в местах, отбитых в предыдущем бою. Зато после того, как справился с этими страхами, смог снова выключить голову и продолжил заметно энергичнее. В смысле, проламывал руками и ногами тонкий, но постоянно обновлявшийся каменный панцирь, принимал на себя заклинания школы Земли, ослабленные почти до предела, блокировал тяжеленные удары очень быстрой и очень жесткой противницы, при любой возможности заходил за спину и, конечно же, бросал. Вернее, пытался бросить. С использованием массы и инерции Землянички, ибо своей массы, увы, не хватало.

В этот раз продержался чуть менее четырех с половиной минут. После очередной «реанимации» снова сцепился со «старшей сестренкой» и побил личный рекорд аж на семь секунд. Потом аж три «подхода» подряд дотягивал до трех пятидесяти, разок вытянул пять ноль восемь и сдох. Окончательно и бесповоротно. Да, до массажки дошел сам. А там отключился. На все время процедур. Зато всего через час десять достаточно уверенно слез с массажного стола, выпил порядком поднадоевший коктейль, выслушал доклад о текущем состоянии моей тушки и от всей души поблагодарил целительницу за заботу.

В сауну, естественно, не пошел, ибо планы на субботу никто не отменял, а световой день в середине декабря был, мягко выражаясь, коротковат. А вот заглянуть — заглянул. В комнату отдыха. Чтобы сообщить расслаблявшимся Земляничкам о том, что уже оклемался, и, если совсем честно, хоть немножечко полюбоваться их фигурками. А уже через полчаса первым спустился в гараж, прислонился к своей «Искорке» и приготовился к долгому ожиданию.

Как оказалось, зря: чудеса пунктуальности продемонстрировала не только Зыбина-старшая, но и ее племянница. Мало того, последняя вела себя так, как будто это было абсолютно нормальным!

Да, я удивился, ибо прекрасно помнил «пунктуальность» всей женской половины рода Рарогов и любимую фразу законной супруги батюшки:

«Опоздание женщины — не безалаберность, а испытание крепости духа ее мужчины…»

Пока «заглядывал» в прошлое, не забывал о необходимости шевелиться — оттолкнулся от машины и поухаживал за «старшей сестренкой». А когда прикрыл дверь ее «Искорки» и огляделся в поисках Яны, вдруг услышал рык незнакомого движка.

— Племяшка поедет на автодром на своей «Молнии»! — как-то очень уж жестко сообщила Суккуба, опустив боковое стекло. — И пойдет замыкающей, так что учитывай это при перестроениях и торможениях.

Я коротко кивнул, увидел, как зеленая красотка с оранжевыми дисками выкатывается в проход,

и заторопился — метнулся к своей машине, скользнул в салон, привычно пробежался взглядом по пиктограммам и тронулся с места. А уже секунд через десять занял свое место в колонне, сорвался с места и в любимом режиме понесся к выезду из гаража.

Следующие несколько минут, признаюсь, дергался. Из-за того, что Яна висела на хвосте слишком близко. Но после полутора десятков рискованных маневров, выполненных следом за машиной Зыбиной-старшей, вдруг понял, что младшая водит увереннее меня, и расслабился. Точнее, забил на все сомнения и дал волю азарту. Не знаю, как «старшая сестричка» уловила эту перестройку сознания, но втопила куда энергичнее. И пусть до съезда на БТК буйствовала, если можно так выразиться применительно к ней, в меру, то на нем напрочь отпустила тормоза. Благо, четыре градуса тепла и сухой асфальт позволяли многое.

Штрафы нам прилетали… часто. Но это никого не волновало: Суккуба летела по левой полосе, изредка обходя особо тормозные машины безумными «змейками» по трем правым, а мы с Яной зеркалили все маневры и ухохатывались над веселым ворчанием гонщицы, которые слышали по конференцсвязи. На Псковском шоссе немного погрустили — на нем из-за серьезной аварии в левом ряду образовалась приличная пробка, из-за чего два километра триста метров мы ползли почти пятнадцать минут. Зато после того, как эта мутотень осталась за спиной, как следует разогнались и снова «немного понарушали» правила дорожного движения. Потом прилетели на автодром, неприятно удивились количеству народа, прикатившего на него в эту субботу, и неспешно покатили на любимую площадку. Благо, арендовали ее еще на прошлой неделе.

Процесс подготовки огромного прямоугольника к тренировке занял без малого десять минут. Зато после того, как мы расставили конусы по схеме, придуманной Раисой Александровной, я уступил свою «Искорку» Яне, а сам направился к ее «Молнии». Пока настраивал под себя кресло, руль, педальный узел и зеркала, Зыбина-младшая получила от тетушки боевую задачу и плавно тронулась с места. Ну, а старшая подождала, пока машина зайдет в первый поворот, и направилась ко мне.

Сев на пассажирское сидение, несколько секунд собиралась с мыслями, а затем заявила, что должна извиниться.

— За то, что не познакомила с Яной еще в октябре? — спросил я, увидел подтверждающий кивок и пожал плечами: — У тебя наверняка были причины, так что забудь.

— Даже не подумаю! — уперлась она и принялась рубить правду-матку: — Первые часы после знакомства я была уверена, что задержусь в столице от силы на неделю, то есть, приставлю к тебе Каролину Вильгельмовну, свожу в ректорат, выделю разъездную машину и дождусь результатов знакомства с классом. Потом ты меня зацепил за душу, и планы начали переигрываться чуть ли не по десять раз на дню. А когда я почувствовала, что не хочу от тебя отказываться, испугалась.

— Чего?

— Того, что Янка почувствует, как я к тебе отношусь, и заревнует.

— А моя ревность не пугала? — зачем-то поинтересовался я и получил неожиданный ответ:

— Неа: я откуда-то знала, что в тебе это чувство точно не появится. И, как видишь, не ошиблась.

— В общем, тянула до последнего… — мягко улыбнулся я, почувствовав, что женщина волнуется.

— Ага… — повинилась она. — А теперь чувствую себя виноватой. И перед тобой, и перед ней.

— Зря…

— Она сказала то же самое… — призналась «старшая сестричка». — Поздно ночью, когда пришла ко мне в спальню и заявила, что страшно соскучилась, поэтому останется до утра.

Я вспомнил, в каком состоянии привез Янку в особняк, и ухмыльнулся:

— Заболтала?

— Не то слово: раза три-четыре пересказала в лицах твою «беседу» с Ингеборгой, хотя знала, что я просмотрела записи с ваших камер. Ну, а фразу, которой ты утихомирил ухажеров Рейден, повторила раз десять! Что интересно, слово в слово, хотя, между нами говоря, славится любовью нести отсебятину.

— Ну-у-у, фраза действительно получилась.

— Ага! — подтвердила она и процитировала мой монолог: — «Я понимаю, что вам жутко не терпится продемонстрировать даме сердца подавляющее преимущество толпы совершеннолетних магов над недавно пробужденным подростком, но не стоит забывать об уважении к тем, кто приехал в Храм Искусств насладиться Музыкой, а не жалкими попытками самоутвердиться за счет того, кто заведомо слабее. Кстати, а с чего вы вообще взяли, что ваше, по определению, субъективное представление о женской красоте хоть чем-то объективнее моего, а поединки по крайним правилам в состоянии выявить истину в последней инстанции?»