— И много их обычно бывает? — полюбопытствовал я, сдвинув кресло до упора назад, чтобы Вале было удобнее разглядывать интерьер.

— Обычно — от пяти до семи… — деловито ответила Зыбина, проглядывая бесконечную «простыню» из строчек, выделенных сочным зеленым цветом. — А в автомобилях, собираемых персонально для меня — одна неисправность на две-три машины.

— Ого! — восхитился я. — Уважают?

— Фанаты… — хохотнула женщина. — Смотрят каждую гонку на экране зала для пресс-конференций, а руководство, кроме всего прочего, еще и играет на тотализаторе. Причем по-крупному. Вот народ и старается…

Результаты «стараний народа» не разочаровали и в этот раз: одна из самых «вредных» программ-тестеров не нашла в наших машинах ни одной «шероховатости»! Вот мы и дорвались… Хотя нет, не так: дорвался я. А моя «тетушка» не столько гоняла, сколько наблюдала за процессом со стороны, ненавязчиво исправляла ошибки и подкидывала упражнения, позволяющие разбираться в тех или иных особенностях характера новой игрушки. Кроме того, помогала Замятиной вовремя выдергивать меня из процесса познания, чтобы накормить или напоить коктейлем, изредка подначивала и работала. То есть, отвечала на звонки, решала какие-то вопросы и так далее. Правда, я всего этого не замечал — сев за руль ближе к одиннадцати утра, я с небольшими перерывами просидел за ним аж до половины одиннадцатого вечера. Благо, площадка великолепно освещалась, а до заправки было чуть менее семисот метров. С большим удовольствием рулил и по дороге домой. Хотя, признаться, на последних километрах подкатившая усталость начала давить на глаза. Тем не менее, до гаража доехал более чем нормально, припарковал «Искорку» рядом со своим «Шквалом», полюбовался на обе машины со стороны и пошел обниматься. В смысле, благодарить «тетушку» за все, что она для меня делает, ибо понимал, что без нее всего этого не было бы.

Когда подошел к ее машине и открыл дверь, вдруг сообразил, что тупил минуты три, а значит, Зыбина давным-давно должна была выбраться из салона самостоятельно. Поэтом сложился пополам, заметил ее «стеклянный» взгляд и нервно сглотнул:

— Что случилось⁈

— Новости… — криво усмехнулась она, вырубила радио, с моей помощью выбралась из кресла, почувствовала, что этот ответ меня не удовлетворил, и мрачно вздохнула: — В Вологде, вроде как, объявился маньяк-Воздушник. Судя по всему, в ранге Мастера высших ступеней.

— Маг в ранге Мастер и маньяк? — «удивленно» переспросил я и первым двинулся к лифтам, чтобы Суккуба ненароком не увидела мое лицо. — Что за бред?

— Вот и я убеждена, что ноги этого «преступления» растут из недавней межродовой войны Дурасовых с Рарогами. Между нами говоря, самой грязной на моей памяти.

Про грязь этой войны я некоторое представление имел. Поэтому задал второй напрашивавшийся вопрос:

— А что за преступление? Этот маг кого-то изнасиловал?

— Если бы! Он перевернул машины кортежа Дурасовых, убил всех, кого в них обнаружил, оторвал голову главе рода и унес с собой. А чуть менее, чем через час каким-то заклинанием насадил трофей на шпиль родового особняка!

К моменту, когда она закончила этот монолог, я успел взять себя в руки и без тени улыбки задал следующий вопрос:

— Может, Дурасовы его чем-то серьезно обидели?

— Наверняка. Ибо скоты еще те! — как-то очень уж резко ответила она, потом заставила себя унять невесть с чего проснувшийся гнев, первой вошла в кабинку лифта и продолжила значительно мягче: — Но правду нам никто не скажет, а слово «маньяк», уже прозвучавшее на одном из государственных новостных каналов, однозначно свидетельствует о том, что на этого беднягу решили повесить всех собак. Ну и, конечно же, ищут. Со всем возможным старанием.

Я невольно сглотнул и снова воспрянул духом, так как «тетушка» ни с того ни с сего озвучила следующую мысль:

— Впрочем, не думаю, что поиски к чему-нибудь приведут: раз этот маг смог в одно лицо положить такую толпу, значит, далеко не из «паркетных», голова на шпиле, вне всякого сомнения, является вызовом кому-то еще, а люди, способные закатывать в асфальт боевые группы служб безопасности и рискующие бросать вызов серьезным аристократическим родам, как правило, просчитывают свои действия на несколько шагов вперед. Тем не менее, дело темное, по той белиберде, которую несут по радио, до истинной сути никак не докопаться, поэтому предлагаю завалиться в сауну и как следует расслабиться. Ибо завтра, в понедельник, меня ждет пара неприятных дел, а тебя — лицей, очередная дуэль и все такое…

Глава 12

Часть 2

…Настроение, «стараниями» матушки поднявшееся в заоблачную высь, кроме всего прочего, ударило еще и в голову. Нет, особой дичи я, кажется, не творил. И ни разу не забыл о необходимости поддерживать «почти изжитый, но моментами все-таки прорывающийся говорок». Но щедро делился с Раисой Александровной запредельным счастьем, не препятствовал ей отвечать тем же, получал невероятное наслаждение как от шуточных пикировок, так и от уютного молчания, позволял трепать себя по волосам и последние три захода в парилку грелся, уложив затылок на предплечье «любимой тетушки», закрыв глаза и млея от ее рассказов о проделках юности. Ей, судя по всему, было так же хорошо, как и мне, поэтому «баиньки» мы отправились только с третьей попытки, то есть, не в половину первого, как изначально собирались, не в час, а без двадцати два.

На свой этаж поднялись без проволочек, а там у «тетушки» внезапно испортилось настроение. Причем настолько сильно, что я затащил ее к себе в гостиную и потребовал колоться.

Женщина немного поколебалась, затем решительно подошла к бару, налила себе грамм двести какой-то почти бесцветной дряни и хлопнула для храбрости. Вернувшись ко мне на диван, села, откинулась на спинку, закрыла глаза и мрачно вздохнула:

— Последние несколько дней я пытаюсь придумать хоть какой-нибудь способ тебя усыновить, не лишив достойного будущего и не подставив свой род…

Тут я похолодел, а она и не думала замолкать:

— К сожалению, все варианты, которые за это время пришли мне в голову, гарантированно накроются медным тазом на одном и том же: ни Император, ни князья не поверят в то, что это желание появилось во мне из искренней и абсолютно чистой любви, а не из расчета! Более того, они не поверят в мои настоящие мотивы даже в том случае, если я пройду проверку у менталистов — решат, что мне кто-то поставил очень высокоранговый блок, а значит, наш род вложил в обман Волконских большие деньги и, по определению, виновен!!!

Не знаю, как, но я чувствовал терзавшую ее боль, как свою, поэтому неожиданно для самого себя пододвинулся к Раисе Александровне поближе, прижал ее голову к себе и начал гладить по голове, как в далеком детстве гладил матушку. «Тетушка» сочла это нормальным. Мало того, внезапно легла так, чтобы ее голова оказалась у меня на коленях, дождалась очередного прикосновения к волосам и продолжила жаловаться:

— Вчера я почти три часа разговаривала с батюшкой. Вернее, на пару с ним искала хоть какой-нибудь, даже самые безумные варианты усыновления. Увы, без толку. Потом папе кто-то позвонил, и он взял пару суток на раздумья. Но это не радует. Вообще. Ведь мы перебрали абсолютно все возможности, включая мой выход из рода!!!

Услышав последнюю фразу и ужаснувшись, я вдруг вспомнил все, что она для меня сделала, начиная от покупки линз и заканчивая прилюдным избиением Темниковых, затем сообразил, что «тетушка» балансирует на грани нервного срыва, нервно облизал губы и задал наводящий вопрос. Вернее, начал его задавать:

— Теть Рай, а вам…

— Рая. И на «ты», ладно? — взмолилась она. — Слово «тетя» и обращения на «вы» от тебя вымораживают душу!

Я кивнул, сообразил, что она этого не увидела, и начал делиться своими соображениями, навеянными то ли эйфорией, вызванной известием о том, что матушка жива, то ли расслаблением в сауне. При этом намеренно выделял интонацией самые важные слова и словосочетания: