— Располагайся поудобнее! — предложила она, дочитала какой-то файл, открытый на рабочем терминале, затем откинулась на спинку кожаного кресла с очень массивной спинкой и широкими подлокотниками, устало потерла лицо и, скорее всего, приложила себя чем-то вроде восстановления, так как резко порозовела и взбодрилась. Впрочем, это было ожидаемо, поэтому я огляделся по сторонам, счел, что помещение достаточно уютное, а запахами больницы в нем не пахнет, сел на стул для посетителей и превратился в слух.

Ледицкая начала беседу без раскачки, можно сказать, по-мужски — без лишних слов влезла в свой комм, нашла ближайшее электронное устройство и отправила на него папку с файлами. А когда я прикоснулся к часам, чтобы принять это послание, выждала секунды три-четыре и мрачно усмехнулась:

— У Кости Чиркова, предложившего помощь в решении твоих проблем, два прозвища. Первым, честно заслуженным — Прыщ — его называет только взрослая гопота этого района и десятка полтора заклятых врагов его старшего брата, учащегося в выпускном классе нашего же интерната. Второе — Аспид — Прыщ придумал сам, ибо считает себя богом изворотливости и хитроумия. Выкручиваться из неприятных ситуаций он действительно умеет. Но до сих пор жив и здоров только благодаря уму и связям Игната Чиркова в уголовном мире Рязани: этот старшеклассник, по слухам, чем-то помог одному из воров белой масти[1] и теперь считается авторитетом среди криминальной швали рангом пониже. Встревать в разборки между учениками интерната считает ниже своего достоинства и, как правило, не создает проблем администрации. Но Костю любит. А тот, гаденыш, этим пользуется. Последние полтора месяца — очень плотно, так как понимает, что в начале июля Гвоздь

выпустится и уйдет во взрослую жизнь, а значит, перестанет быть щитом от неприятностей. На тебя наехал из-за того, что ты тут еще чужой, но уже доказал, что можешь за себя постоять, соответственно, твое показательное унижение не заденет ни одну из влиятельных группировок, но, в то же время, поднимет личный статус Прыща.

Переварив эту информацию, я мысленно напомнил себе, что считаюсь молчуном, и вопросительно выгнул бровь.

Целительница пожала плечами:

— Стучат. Многие. В том числе и мне.

Меня интересовало не это, и она это как-то почувствовала:

— А, поняла — ты хочешь понять, зачем я тебе все это рассказала?

Я кивнул.

Она пробежалась пальчиками по виртуальной клавиатуре терминала, секунд восемь-десять вглядывалась в экран, на котором, судя по расширениям и сужениям зрачков, несколько раз сменилась картинка, а затем снова поймала мой взгляд и сделала шаг навстречу:

— Меня попросили приглядеть за умным и целеустремленным пареньком из какой-то глухомани, жаждущим выбиться в люди. Я не люблю подобные просьбы, поэтому вчера повела себя несколько неадекватно. Но, пообщавшись с тобой, пришла к выводу, что твой Путь мне нравится.

Я задумчиво потер переносицу и невидящим взглядом уставился сквозь «дежурный» кейс с ярко-оранжевым посохом Асклепия[2] на боку, стоящий на небольшом столике. Ледицкая правильно «перевела» и тот вопрос, который я мысленно задал себе в этот момент:

— Я вижу всего одну возможность достойно выкрутиться из сложившейся ситуации — тебе надо заинтересовать собой Кирилла Медведева, того самого мужика, который ворвался в столовую в поисках обидчика своих подопечных.

— А чуть подробнее можно? — поинтересовался я, решив, что даже самые записные молчуны должны хоть иногда что-то говорить.

Леди уловила и эту мысль, поэтому одарила меня мягкой улыбкой, но нити беседы не потеряла:

— Он является не только учителем физкультуры, но тренером сборной школы-интерната по рукопашке. А его ученики, часть из которых ты, кстати, уже поломал, называют себя Медвежатами и считаются самой влиятельной группировкой этого учебного заведения…

[1] Статус, аналогичный нашему «вор в законе».

[2] Аналог нашего красного креста.

[1] СКД — система контроля доступа.

Глава 4

16 октября 849 г. от ОВД.

…Всю вторую половину дня среды я давил в себе желание влезть в Сеть и поискать последние новости о межродовой войне, отнявшей у меня брата, отца, родичей и нормальное будущее. В итоге силы воли хватило за глаза, но постоянное напряжение прорвалось этой же ночью, «порадовав» кошмарами, в которых то Славка, то матушка, то батюшка умирали под заклинаниями Земли, Воздуха и, почему-то, Молнии, а их ответные просто обтекали мрачные фигуры в бесформенных черных балахонах и безрезультатно рассеивались в пространстве.

В общем, из лужи холодного пота я подорвался в пятом часу утра, заскочил в туалет, вытерся полотенцем, натянул штаны с кроссовками и унесся на стадион.

Физические нагрузки на пределе возможностей, конечно, помогли, но не сказать, чтобы очень сильно. Контрастный душ, принятый после тренировки, тоже взбодрил, но не успокоил. Так что на завтрак я выдвинулся мрачным, как грозовая туча, и всю дорогу до столовой мечтал на ком-нибудь сорваться. Увы, с этим не свезло: никто из школьных авторитетов так на пути и не попался, а мелкая шушера продолжала ждать то ли выписки «медвежат», пострадавших «по моей вине», то ли разборок с Прыщем в пятницу вечером, вот инициативу и не проявляла.

Я попробовал похамить — вломился в столовую одним из первых, снял пиджак, нагло повесил на спинку самого козырного кресла и только после этого встал в очередь. Народ проигнорировал и этот вызов. Хотя смотрел, как на самоубийцу, и ждал появления авторитетов. Я тоже ждал. Лишние десять минут после вкусной и сытной трапезы. Потом вспомнил, что к первому уроку тут просыпаются не все, понял, что теряю время зря, и вернулся в свой жилой блок. Там почитал конспект Ледицкой и пришел к выводу, что эта женщина училась как бы не добросовестнее меня: практически каждый абзац текста сопровождался комментариями, отсылками на другие источники, схемами и выводами, сделанными во время личных экспериментов. От файла оторвался только благодаря сработавшей напоминалке, очередной раз пострадал из-за того, что вынужден тратить море времени впустую, и быстрым шагом вышел в коридор. А уже без одной минуты девять перешагнул через порог кабинета русского языка и литературы, залюбовался невероятно густой рыжей гривой, узкой талией, аппетитнейшей задницей и красивейшими ножками училки, которую, кстати, видел в первый раз.

На последних трех метрах «дистанции» уставился в окно, добрался до своей парты, сел, посмотрел на мисс-Вселенную спереди и с трудом удержал лицо — с этого ракурса она вызывала не интерес, а омерзение! Причем не выдающимися надбровными дугами, мясистым носом и тяжелым подбородком, а крайне неприятным расположением мимических морщин, брезгливо поджатыми тонкими, практически бесцветными губами и взглядом, в котором читалось глубочайшее презрение ко всему на свете, кроме себя-любимой!

Пока я отходил от эмоционального шока, эта особа успела посмотреть на часы, переместиться за кафедру, повернуться к классу всем корпусом и одарить учеников змеиной улыбкой:

— Мне надоело слушать ваше блеяние, и сегодня я от него отдохну…

Судя по тому, что после этих слов раздался многоголосый стон, она изрекала нечто подобное не первый раз, и мои одноклассники знали, о чем вот-вот пойдет речь.

Как выяснилось буквально через секунду, с этим выводом я не ошибся:

— Сегодня у вас в программе сочинение. А темой будет…

Тут она, издеваясь, выдержала длинную паузу, а затем реально удивила оригинальностью названия наших будущих трудов:

—…ну, скажем, «Логические нестыковки в поведении второстепенных персонажей романа „Четыре дня в аду несбыточных надежд“»!

Пока класс вешался, Инна Переверзева дисциплинированно подняла руку, дождалась разрешающего кивка и хмуро поинтересовалась, можно ли будет пользоваться первоисточником.