— Имел глупость процитировать параграф школьного учебника ученику Собственного Его Императорского Величества Лицея номер один… — солгал я. — А потом читал с экрана комма случайного собеседника соответствующие главы учебного курса, написанного академиком Плещеевым, и ощущал себя идиотом. Кстати, этот лицеист сказал, что вышеупомянутый труд выложен в свободный до-…

В этот момент справа-сзади раздался ликующий девичий голос:

— Нашла!!!

— Что⁈ — взвыл весь класс.

— Этот курс! Теперь забиваю в поиск слово «Дьявол» и… Ха!!!

— Мясникова, ты на уроке!!! — взбешенно рыкнул Яков Викторович, но девочка, задавшаяся целью проверить мои слова, его, кажется, не услышала, а кто-то из парней встал на ее защиту:

— Все верно: она ищет дополнительные материалы по теме, которую мы сейчас и проходим!

Впрочем, жестче всех выступил «наглый» — дождался, пока начавшийся гомон чуть-чуть поутихнет, хлопнул по парте ладонью, чтобы привлечь к себе внимание, и задал учителю провокационный вопрос:

— Яков Викторович, скажите, пожалуйста, вы нам лжете злонамеренно, то есть, по заказу Церкви, или тупо повторяете то, что написано в учебнике, дабы скрыть свою некомпетентность?

Учителя аж заколотило:

— Чирков, вон из класса!!!

— А за что? Вы же сами утверждали, что истина превыше всего! Вот я и хочу разобраться.

— Вон, я сказал!!!

— Что ж, как скажете… — покладисто сказал он. И, уже выходя из-за парты, притворно нахмурился: — Но ваше поведение вызывает вопросы…

…Продолжать рассказывать о первых десятилетиях развития магии в прежнем ключе было бессмысленно, а переключаться в другой, судя по всему, не хватало знаний, поэтому преподаватель пошел на поводу у своей злости и устроил опрос по пройденному материалу. Придирался, надо сказать, нещадно — задавал вопросы, требующие знания точных дат далеко не самых важных событий в истории, снимал баллы за несущественные «правки» определений, высмеивал даже не ошибки, а оговорки и язвил, язвил, язвил. Да, попробовал выставить неучем и меня. Но не преуспел: официальную версию появления у Волконских сродства с Огнем я в свое время прочитал раз двести, поэтому пересказал статью с портала «Империя» практически слово в слово. А первую же попытку прицепиться к формулировке прервал предложением зайти в Сеть, найти соответствующий абзац и показать всему классу. Оспорил и восьмерку, полученную по итогам работы на уроке — честно предупредил, что не терплю необоснованных придирок, поэтому подожду ровно минуту, а потом подам жалобу на пристрастное отношение, причем не директору, а куратору школы-интерната от рода Зыбиных, и приложу к ней запись всех своих ответов.

Как и следовало ожидать, восьмерка волшебным образом превратилась в десятку, а посрамленный учитель, психанув, отключил рабочий терминал, пожелал нам всего хорошего и быстрым шагом вышел из класса… за четыре минуты до звонка на перемену!

В помещении сразу стало шумно: та часть народа, которым я по каким-то причинам не нравился, вынеслась в коридор, а четыре девчонки и один-единственный парень направились ко мне. Знакомиться и наводить мосты. Самой шустрой оказалась та самая девочка, которая нашла в Сети учебный курс академика Плещеева:

— Так Цуцика еще не унижали!

— Цуцика? — переспросил я.

— Яша у нас Цуриков, а по характеру тряпка. Логика появления прозвища понятна?

Я кивнул.

— А я — Ярина.

— Или Мясо… — неприятно осклабившись, дополнил «наглый», зачем-то вернувшийся в класс и как раз нарисовавшийся за ее спиной.

Это уточнение напрочь испортило девочке настроение, но ни в какое действие не вылилось. Что, признаюсь, напрягло и заставило подобраться. А этот хам продолжил в том же духе — грубо отпихнул в сторону блондинку с чуть великоватым носом и рыбьими глазами, ткнул пальцем в бок миловидную шатенку с очень длинными ресницами и посмотрел на меня сверху вниз. Хотя особым ростом не отличался:

— Не буду ходить вокруг да около: тебе, Лютобор, вот-вот настанет жопа. Причем полнейшая. Но я сегодня добрый, так что могу объяснить, как и перед кем прогнуться, чтобы не стать девочкой.

Он, вроде как, пытался меня предостеречь и оказать помощь, поэтому взрываться я не стал, а решил подождать прямой угрозы или агрессии. Вот и задал первый напрашивавшийся вопрос:

— В обмен на что?

— Будешь должен. Лично мне.

Я решил немного обострить ситуацию и отрицательно помотал головой:

— Не люблю влезать в долги. Тем более в абстрактные.

— Чего-чего? — нахмурился он.

— Долг в десять рублей и без процентов — конкретный и не может быть изменен ни одной из договаривающихся сторон… — бесстрастно объяснил я. — «Одна услуга» или «некое действие» — абстрактны, ибо, отталкиваясь от любой из этих фраз, заимодавец в принципе может потребовать от должника пойти на любое преступление. Что меня не устраивает.

— Умничаешь? — с «доброй» улыбкой, но злым прищуром спросил он.

Я снова возразил:

— Не сказал бы. Я стараюсь выбиться в люди, вот и учусь разговаривать грамотно.

Он поиграл желваками и картинно развел руками:

— В данный момент мне ничего не нужно. Но ситуация у тебя аховая. Поэтому советую смириться с моими условиями.

«Скользкий…» — отрешенно отметил я, потом вспомнил формулировку просьбы Ледицкой и обозначил намек на улыбку:

— Я дам ответ в пятницу вечером. Лично тебе. А в данный момент его у меня нет.

На эту провокацию — выделение интонацией его любимых выражений — «благодетель» не повелся. Не стал и настаивать: пожал плечами, заявил, что он, конечно, может и подождать, а ситуация — вряд ли, засунул руки в карманы, развернулся на месте и вразвалочку пошел к выходу из класса…

…Уроки геометрии, алгебры и химии ничем особенным не запомнились. Вероятнее всего, из-за того, что преподаватели неплохо знали свои предметы, пользовались уважением учащихся и не пытались самоутверждаться за счет меня, а одноклассники держали дистанцию. Судя по поведению «наглого», узнав о моем ответе на его «ультиматум» и решив не спешить с демонстрацией приязни или, наоборот, антипатии. Меня это устраивало, поэтому все эти три часа я залипал в экран часов, вчитываясь в первые лекции курса с говорящим названием «Принципы конструирования плетений школы Воздуха». Да, пару раз пришлось отвлекаться, чтобы ответить на не особо заковыристый вопрос по тригонометрии и выводить на проектор класса мое решение простенького уравнения, но благожелательность учителей компенсировала вынужденные перерывы в самоподготовке, поэтому я нисколько не расстраивался.

А вот поход в туалет, располагавшийся в конце коридора, основательно напряг, ибо отправляться туда во время урока я не хотел, чтобы не показаться пугливым, а во время перемены там могло случиться всякое. Однако в этот раз мне повезло: старшаков в нем отиралось относительно немного, большая часть прессовала тощего парня лет пятнадцати, судя по услышанным обвинениям, попавшегося на воровстве папирос, а меньшая прислушивалась к разборке и дымила какой-то дрянью с чуть сладковатым запахом.

В общем, эти десять минут прошли спокойно, а после химии я отправился в медблок. Де-юре — за конспектами Ледицкой.

Прогулка по коридорам, забитым учениками, никакого удовольствия не доставила: на меня косились все встречные-поперечные, одаривали взглядами от сочувствующих до злорадных и провожали шепотками. Тем не менее, за руки не хватали, к себе не подзывали и не оскорбляли. Короче говоря, к логову целительницы я подошел минуты через две после звонка, постучал в дверь и… услышал из-за спины чей-то насмешливый комментарий:

— Ты долбишься в приемный покой, а кабинет Леди ЗА ним!

Я коротко кивнул в знак благодарности за подсказку, потянул на себя створку и убедился в том, что советчик не обманул. Потом заметил вторую дверь, но уже с табличкой в знакомом стиле, подошел к ней и постучал еще раз. А через считанные секунды оказался перед столом, за которым восседала Лада Леонидовна.