Брок вежливо постучал в самодельную деревянную дверь лазарета, но Шериф не стал ждать, когда ее откроют изнутри и распахнул дверь сам. В комнате шесть на восемь метров стояли два стальных стола из нержавейки. На одном из столов лежало тело, накрытое пластиковой пленкой. Тут же располагались хирургический стол с лампой-прожектором, две больших раковины со смесителями и центральным водоснабжением. Такие были только в детском саду и у Президента. Вдоль стен стояли шкафы из стекла и нержавейки набитые остатками лекарств старого мира и зельями, изготовленными в современное время. Пара кушеток и простой письменный стол завершали оборудование «Медицинского центра», как его велел называть Ветеринар. Полы и стены лазарета до самого потолка покрывала вечно отваливающаяся то тут, то там керамическая плитка. Сам Игнат Венегдиктович сидел за письменным столом и читал медицинский справочник. Шериф разглядел на обложке: «Лекарственные средства», М.Д. Машковский, Издание 15, Том 2».

Большую часть времени Ветеринар готовил себе приемников и обучал трех своих помощников врачебному делу и хирургии. Он поднял голову на шум открывающейся двери. Элла сидела на винтовом табурете в противоположном углу и тоже вскочила при виде своего начальника.

– Здравствуй Егор, – сказал Ветеринар и поднялся со стула, – давно не заглядывал. Как твои боли в боку?

– Здравствуйте, Игнат Венегдиктович, – Шериф протянул руку и сделал несколько шагов навстречу Ветеринару, – не обо мне речь. Что с телом?

– Оставим тогда тебя на второе, раз уж это тело для тебя важнее собственного. Ну что ж. Покажу и расскажу. Вскрытие я не стал делать. Элла не позволила, велела ждать твоего распоряжения.

Старик подошел к столу и, с неудовольствием посмотрев на следы, которые остаются на чистом полу от Брока, скинул полиэтилен с трупа. На столе лежала Мария. Раздетая, омытая. Худая и маленькая. Еще меньше чем помнил ее Шериф. Грудь была почти детская, словно только что начала расти. Даже волосы не выросли там, где надо.

– Начнем. Женщина. Возраст двадцать или двадцать два года. Рост сто пятьдесят пять. Вес нормальный. Множественные гематомы на конечностях, это не удивительно при нашем образе жизни. Сломаны четыре пальца, кроме большого на правой руке. Переломы прижизненные, не больше суток назад. Ногти на ногах чистые, кожные покровы чистые, без изменений. Под ногтями обеих рук следы грунта, крови. Гематома в районе мочевидного отростка грудины. Два проникающих ножевых ранения между шестым и седьмым ребрами с правой стороны. Глубина проникновения примерно двенадцать или пятнадцать сантиметров. О повреждении внутренних органов скажу после вскрытия.

– Стоп, – Шериф почти крикнул, – ножевые? Ее убил человек?

– Так точно, гер полицист. Ее не просто убили. Ее пытали. Глаз проколот острым предметом, скорее всего ножом с острым кончиком, отчего вытекло стекловидное тело. Смерть наступила в результате сильной потери крови от травмирования наружной сонной артерии. Ей перерезали горло, простонародным языком. Причем перерезали не очень удачно. Травмы нанесены вчера примерно в это время. А смерть наступила приблизительно десять – двенадцать часов назад.

Шериф машинально посмотрел на руку со сломанными отцовскими часами. Потом поглядел на Эллу.

– Это примерно в три часа утра сегодня.

– Ай-яй! – вскричал Брок и сплясал что-то вроде ирландского танца, отчего по полу разлетелись куски грязи, – мне она мягкий показалься, когда я ее ощупаль.

– Убита, – проговорил себе под нос Шериф, – убита и пытали?

– Скорее всего, удар в солнечное сплетение был для нее шокирующим, после чего она оцепенела. Ее душили, сломали пальцы. Думаю, она не особо сопротивлялась из-за шока и страха. Дальше убийца делал с ней что хотел. Сволочь та еще. Возможно, она знала убийцу. От незнакомой опасности человек рефлекторно пытается защищаться. А вот если опасность знакомая, то человек, к сожалению, может оцепенеть. Перестать сопротивляться. Безнадежность убивает.

– Док, делайте вскрытие. Элла, потом готовим ее к похоронам. Без особой огласки. В безымянной могиле, за дорогой. Не надо сейчас паники. Скорее всего, это были Байкеры. Что они от нее хотели узнать? Мочу бобра мне в чай. Простите док, я надеялся, что это росомаха.

– Шеф, есть еще кое-что, что хотела тебе показать, – заговорила Элла, – ее вещи.

– Что с ними?

– Очевидно, что ничего не пропало. Три пайка «батончиков». Наручные золотые часы. Работающие, механические. Редкость, однако. С календарем, дата верная. В карманах вещи: складной ножик, восемь разноцветных карандашей связанных веревочкой в пучок. Точилка и кусочек ластика. Расческа со сломанной рукояткой. Девяносто четыре кофейных зерна в мешочке из ткани.

– Ого.

– Ну да, та еще диковина в нашем мире. Нож в кожаных ножнах на ноге под штаниной. Таскала незаконно, это понятно. С рукояткой из оленьего рога, острый, лезвие старое, четырнадцать сантиметров. Берцы наши, которые выдаем гражданам на сложных профессиях. Одежда потертая, но неплохая. Еще старого производства.

– То есть ничего не пропало? Вообще не похоже на Байкеров. На Каннибалов не похоже. Дикие первым делом забрали бы нож, а Байкеры часы и «батончики». Похоже на месть. Кто ее пытал, док?

– Я откуда могу знать, Егор? Подпись он не оставил.

– Ну, мужчина или женщина?

– Скорее всего, мужчина, если судить по силе удара в грудину. Или достаточно сильная женщина. Но я не смогу сказать с вероятностью больше чем пятьдесят на пятьдесят. Даже после вскрытия.

Шериф матернулся. Вот чтоб вас всех. Деваху сманили от группы в расщелину. Пытали. Зарезали. Не ограбили. Бросили на месте преступления. Сняли с нее антиклещевик, прошли втихаря за стену. Она новенькая. Особо ее в лицо никто не помнит. И кто-то сейчас шарахается под ее именем по Поселению. Офигеть перспектива. Точно «Байкеры». Пытаются внедриться. Так. Главное внешнее спокойствие. Отдать разумное распоряжение помощникам и сплавить их заниматься делом.

– Брок, вали спать до шести вечера. Понял? Потом дежурить по Поселку. Дежурить всю ночь. Понял? Элла, на всякий случай ночуй в Офисе. Днем патрулируй улицы. Брок, видишь незнакомые морды – вырубай без разговоров. Понимаешь? Вырубил и связал. Всех кого соберешь, передашь мне утром. Складывай их за решеткой. Понимаешь? Повтори. По-русски, скотина. Молодец. Элла, узнай сегодня, где она ночевала, с кем общалась. Была ли семья. Забери все ее вещи, какие найдешь. С людьми не разговаривай. Только имена с кем общалась. Я сам опрошу после. Завтра мне доложишь с раннего утра. Док, делай вскрытие. Завтра приду или пришлю Эллу. Расскажешь подробности. После вскрытия будем хоронить на нашем кладбище, в песке под соснами. Без почестей. Все поняли? И никому ни слова. И ушки на макушке! Брок, понял про ушки? Аттентион. Ахтунг. Вижиланс. Понял меня? Не верить никому. Чужих – вырубать без предупреждений. Элла ты тоже. Броник одеть. Не криви рот, это приказ. Незнакомые лица увидишь, следи, но с осторожностью. Ты не Брок, не лезь на рожон. Чуть что – ближайшего охранника ко мне или стреляй в воздух. Расходимся. Я пойду, поговорю с Улугбеком, когда вернется. Что-то он должен был видеть.

Шериф стремительно вышел из «Медицинского центра» и почти побежал. Спокойно. Президенту пока докладывать нечего. Подозрения? Нафиг. Старик переволнуется. Схватится за сердце и за бутылку. Майору скажу завтра. Даже если один из байкеров в Поселении, то это не страшно. Простая разведка. Пусть бродит. Все равно вычислим. Нахрена он девку пытал? Убили из-за плаща? А если это кто-то из своих? Не кричала, на помощь не звала, значит, знала его. Или ее. Размер 38. На посту услышали бы крик, там километр, не больше. Главное – спокойно внешне. Пусть сердце рвется. Господи, какой же я бездарь. Ничего не умею. Что делать в первую очередь? Спокойно. Если свои убили, это хуже чем «Байкеры». И пройти обратно под ее видом в плаще, чтобы сбить со следа, вполне разумно. Значит, происходит что-то в Поселении, а я не знаю. Что нужно сделать? Информация. Собрать информацию о покойной. Зачем? А что еще делать? Пока идешь – думай. Думай. Где жила? Осмотреть вещи. Опросить соседей или членов семьи. Может что-то пропало. Нет у нее семьи. Это я помню. Потеряла всех в детстве. Воспитывал ее какой-то мужик. Учил писать и читать. Это я помню. Значит, жила она в общаге для семейных. Элла проверит. Это я молодец. Сразу их озадачил. Значит, паники не будет. Улугбек нужен. Наталья сказала, что он до пяти вечера группу водит. Сходить самому в общагу? Нет, пусть сначала Элла. Так спокойнее. Уф. Вот и все. Можно сходить в бар. С Тиной поговорить. А вдруг она ее помнит? Скажет, с кем водилась. Значит в «Бар».