Но ненадолго.

По какой-то причине обо мне пополз слух, что общение со мной помогает обрести семью. Сто процентов постарались близнецы, но доказательств у меня не было.

А вот навязчивые «друзья» появились в избытке. И ладно бы мелочь дошкольного возраста, но временами вокруг меня бывали даже выпускники. Благо от всех удалось отбиться тем, что со Стасом и Асей мы учили счёт, вот их и забрали, как умненьких.

Буду честным, чисто логически их взяли, как похожих внешне на приёмных родителей. Не больше, не меньше.

Но это не объясняло того, что детей из «Воронежской Обители имени Игната Павлова» начали разбирать по пять-шесть человек в неделю.

А привозили сюда новеньких по такому же количеству в месяц.

Конечно, когда не было чрезвычайных ситуаций, трагедий и катастроф. Тогда детский дом пополнялся намного сильней.

Ну, скучать или спокойно медитировать мне не приходилось, пока к шести годам не наступило затишье. Носителей байки про мою «волшебность» не осталось, остальная детвора так же была не особо общительной.

Казалось бы, всё идеально и наступил момент самозабвенной попытки разобраться с магией, но нас начали обучать грамоте.

Нет, я не был против, только за, но почему с шести лет? Точнее первого сентября мне так вообще было ещё пять.

Что не так?

Но возражать я не стал.

Всё же без близнецов днём я выкраивал немного времени на данную деятельность, а так же стабильно засыпал под привычный ритм.

Но до «звёздочки», то есть Спутника, так и не дорос. Почему-то я ждал, что увижу её перед собой вместо сна.

Должен признать, телевиденье тут показывало только три детских канала. Так что о некромантах я узнал всего несколько вещей:

— они тупые

— они жестокие

— они боятся розовых пони

Допустим, последнее может оказаться правдой, но первые два факта всё же зависят от человека, а не монструозности карликовых лошадей с ядовитой окраской.

Уж радужный хвост — точно признак токсичности или на худой конец радиации. Точно!

Ведь они умели говорить. Даже пони грамотные.

В обители же были следующие дисциплины: математика, чтение, окружающий мир, физическая культура, русский язык и альма.

Последнее, как оказалось, это тоже язык. От русского он отличался отсутствием падежей и среднего рода, а так же ударение всегда было на первый слог. Ну, ещё там не было многих заимствованных слов и их заменяли странные конструкции.

Если «самолёт» и «сАмол-лёт» звучали схоже, то вот «автомобиль» и «крУговоз» уже не так близко.

А уж названия животных, которые не водились в России?

«Зебра» и «пОлос-осёл»? На слух я себе представлял отчего-то не африканское стадное животное, а полоза-осла, шипящего на меня «ши-а, ши-а».

Различия были ещё в глаголах и других частях речи, но в сумме привыкнуть можно.

Альма — выдуманный язык для обучения грамоте периода семнадцатого-восемнадцатого веков.

Кто-то из чудаков-аристократов додумался до подобного.

Правда сейчас на альме говорят зачастую в глубинке, русский отвоёвывает себе потихоньку всё больше поклонников. А вот в прошлом веке, сразу после проигранной Сибирской войны (она же Сибирское Поражение или Заражение), мода на альму захватила страну с новой силой.

Эх, поскорее бы учебный предмет «история». Пока в библиотеке, что нам доступна, я нашёл только детские сказки.

Тц, учебники из кабинета выносить нельзя.

А так как я младшеклассник, доступа в соответствующий кабинет у меня естественно нет.

Я до сих пор стремлюсь не выделяться. Хотя куда уж там? Какое-то время я был центром детского общества.

Вот во втором классе случилось неожиданное.

Физическая культура начала включать основы магии.

И медитация тут оказалась совершенно иной.

Никакого долгого слежения за каким-то предметом.

Просто закрыть глаза в абсолютно тёмной комнате после длительного забега в два километра после которых помереть проще, чем слушать инструкции.

Затем в комнате включили ритмичную музыку и по очереди начали включать разноцветные прожекторы.

Неожиданно, но я погрузился в новое состояние.

Там я увидел светящиеся шары небесных тел, что летали по собственным траекториям.

Ближе всего ко мне была кремово-белая звезда, вокруг которой летали чёрные планеты.

В какой-то момент я осознал, что нахожусь на луне одной из них.

И тут…

— Всё! Дети, собираемся! Все в душевые, а затем напишите отчёт до вторника о том, что вы увидели, — произнесла воспитательница, что занималась физкультурой точно так же, как и вела остальные предметы нашей возрастной группы.

Обращалась она ко мне единственному, но заученным за годы текстом.

Далее были ещё занятия.

Но в следующий раз, когда была подобная медитация, и я снова был остановлен на моменте осознания себя на луне, я замыслил недоброе.

Я всё равно выделялся, так что я не выполнил задание закрыть глаза, а подсмотрел за тем, как активировать цветомузыку.

Всё оказалось просто. Три переключателя из положения «выкл» в положение «вкл».

А по ночам из взрослых оставалась только одна дежурная.

Я выждал момента, когда была смена нянечки с явной тугоухостью, прокрался в учительскую, одолжил там ключ, плотно закрыл дверь и заткнул небольшой зазор между ней и полом, находящимся здесь для этих целей ковриком, а так же задёрнул шторы.

Я не учёл того пункта, что между мной и Алёшенькой Обломовым была разница в возрасте, а так же явно в стартовых условиях.

Пётр Петрович мог знать это, его ученик мог быть в курсе этого, а я нет. И неизвестное мне звено могло быть именно тем, что было тут.

С другой стороны, эта медитация могла дать эффект из-за применения мной дедовской.

Хотя нечто общее всё же было. Что Алёшеньке, что мне рекомендовалось физически себя измотать.

Так что, запершись в кабинете, я быстро начал приседать, пока не ощутил головокружения от успеха в задании «выдохнуться».

Еле елозя ногами, я подошёл к переключателям и перевёл их в нужное положение, после чего рухнул на пол, опёршись на стену.

В ночной тишине ритм всё равно казался достаточно тихим. Стук моего сердца определённо был громче.

Но погружения отчего-то не происходило.

Я слишком сильно устал? Слишком слабо? Не так, как нужно?

Больше по привычке я открыл глаза, быстро досчитал до пятисот и перешёл на привычный ритм. Неожиданно, но музыка в него в этот раз уложилась. И тут я снова очутился в космосе.

Чтобы взять под контроль луну, которая казалась огромной, мне точно не нужно было находиться на ней.

Но в первый раз я точно был в полёте.

Я попробовал подпрыгнуть.

Не помогло.

Тогда я представил, что я лечу.

И это получилось.

Интересное ощущение.

Я обернулся на спутник

Как же его взять под контроль?

Что за восемь вершин куба? Где они?

И вообще, тот ли это Спутник?

В какой-то момент я ощутил сильный позыв в туалет, что буквально спасло меня от того, чтобы попасться.

Я вернул всё на свои места, лёг спать, и буквально через пять минут глуховатая воспитательница проснулась и включила утреннюю музыку, являющуюся для всего детского заведения будильником.

Так началась эпоха моих тщетных попыток длиною до третьего класса.

Каникул как таковых у нас не было.

Но на лето пожилая глуховатая воспитательница буквально поселилась тут.

Так что попытки были ежедневными.

Но всё было тщетно.

Я изучил всю систему, но под контроль не смог взять ни одну из лун.

И тогда мне пришла на ум идея, что я не в той системе, не у того солнца. Ну, звезда же не чёрная, какая тут некромантия?

Вот я и полетел к другой звезде, что казалась мне самой близкой.

И со всего размаха впечатался в какой-то барьер, а в следующее мгновение получил хлопок газетой в реальности и открыл глаза.

— Грязев, это что такое? В карантин на неделю! — прокричала директриса.