На пути к капитанской каюте Шепард говорит:

— Доктор Солус помог мне настроить противомикробное защитное поле вокруг кровати. Оно немного глючит, но должно выдержать.

— Ты рассказала о нас доктору Солусу? Он не выглядит особенно заслуживающим доверия.

— У него нет никаких причин предавать нас, — произносит Шепард с намёком на уверенность, источник которой она не вправе раскрыть. — И он просто обожает секретные исследовательские задачи.

Когда они оказываются в каюте, Шепард подталкивает Тали к постели.

— Я включу поле, — и она отступает назад, за пределы поля, пока Тали садится на постель, свесив ноги, чтобы не оставить на простынях отпечатки ботинок. — Ничего, если я буду смотреть, пока ты снимаешь костюм? Я ждала этого, как ничего другого.

— Так это всё — тщательно продуманная интрига ради того, чтобы увидеть голого кварианца? — дразнит её Тали.

— Знаешь ведь, что я не разобью тебе сердце за просто так, — отвечает Шепард.

До этого Тали не была до конца уверена, но теперь — она знает. Сначала она снимает шлем — герметичные затворы с шипением открываются. Она стягивает эластичную резинку со своей косы и встряхивает волосами, позволяя им рассыпаться по плечам — так раньше у кварианцев было принято демонстрировать гордость и статус; теперь в память об этом обычае с их шлемов ниспадает узорная ткань. Она расстегивает свои наручи, чтобы можно было снять перчатки, затем размыкает крепления между пластинами, прикрывающими живот и грудь. Её легкие наполняются сладким воздухом: фильтр маски на самом деле не меняет его вкус, и скафандр вовсе не стесняет дыхания, но без них отчего-то дышится свободнее. Она чуть не забывает снять ботинки и штаны; чуть не забывает, что самое лучшее еще впереди.

Шепард проходит через защитное поле. Оно вспыхивает куполом алого света, пока Шепард не отключает тревожный сигнал. Несмотря на то, что так много ее тела обычно остается обнаженным — сейчас, раздеваясь, она стесняется едва ли не больше, чем Тали. Она стягивает свой комбинезон так, словно воздух, коснувшись кожи, расплавит ее.

— Не бойся, — Тали протягивает руку, касаясь щеки Шепард, вздрагивая от интимности прикосновения.

— Наверное, когда все вокруг ходят в закрытых скафандрах, не так много думаешь о недостатках внешности, — замечает Шепард.

— Я не знаю других людей, с которыми могла бы тебя сравнивать, — говорит Тали. — И я видела твое лицо, так что я знаю, что ты прекрасна.

Шепард целует Тали с такой силой, что та едва не падает на спину. Она целует так, словно право на поцелуи принадлежит ей по рождению, словно поцелуев у нее в запасе бесконечное множество, и они — не дороже, чем космический вакуум. Кварианская литература полна историй о препятствиях, которые преодолевают герои ради единственного поцелуя, и о цене, которую они платят потом. Тали выбрасывает из головы все эти истории и жадно отвечает на поцелуй.

Тали мнёт груди Шепард — эти мягкие острова, вздымающиеся среди тугих мышц и старых рубцов. У Шепард — тело солдата, мускулистое и крепкое даже для человека. Она запутывается пальцами в волосах Тали, покусывая её за шею, и слегка трётся о её бедро. Она уже потекла, оставляя прохладный след на коже Тали.

Тали на мгновение замирает, вспоминая об одноразовых перчатках, которыми так старательно запасалась — они рассованы по разным частям скафандра, разбросанного теперь на полу каюты Шепард. Она находит один из карманов и быстро открывает его, с облегчением выдыхая — пока не понимает, что взяла только перчатки с тремя пальцами. Шепард берет одну из них и натягивает на руку, втискивая по два тонких человеческих пальца в отверстия, предназначенные для кварианских пальцев. Она поднимает пальцы буквой "V", смотрит на странный жест и смеется.

— Я думаю, что и так сойдет, в конце концов, — говорит Тали.

— Просто вспомнила одну старую человеческую историю, — поясняет Шепард. — Еще до эпохи космических путешествий, когда мы пытались представить себе, как будут выглядеть инопланетяне.

— И насколько это оказалось далеко от реальности?

— По большому счету, не очень далеко. Мы угадали насчет того, что галактика окажется полна опасностей и конфликтов, но разумные расы способны сотрудничать, чтобы преодолеть их. — Шепард задевает кончик уха Тали. — А еще мы угадали, что у вас будут смешные уши.

— Это у тебя тут смешные уши, — говорит Тали. Она щёлкает языком по одной из крупных, округлых мочек, а затем засасывает глубже в рот. У Шепард вырывается вздох удовольствия. Тали осторожно опрокидывает Шепард на спину и погружает язык в ее рот, пьянея от вкуса ее губ. Она наклоняет голову, целуя Шепард между грудей и в ее твердый живот.

Там, где у кварианок находятся кератиновые гребни, у человеческих женщин — мягкие губы из плоти. Мягкость и чувствительность развились у них в процессе эволюции взамен защитных врат. Помимо этого, Шепард обнадеживающе похожа на кварианку: набухший красный бугорок её клитора и гладкие стенки её влагалища, которые поддаются, когда Тали дразнит их пальцами изнутри. Шепард насаживается на пальцы Тали, сжимается вокруг них, словно хочет выжать из них всё возможное удовольствие, выгибается вверх, чтобы потереться клитором о большой палец Тали. Её оргазм — универсальный язык вскриков и дрожи.

Шепард замирает с полузакрытыми глазами и отсутствующей улыбкой. Тали кладёт ладонь ей на грудь. Шепард обнимает ее и сворачивается рядом, так что они оказываются друг напротив друга, лицом к лицу. Шепард целует Тали в кончик носа.

— Как ты себя чувствуешь?

Тали понимает, что речь об ее здоровье. Она прячет раздражение и отвечает:

— Любимой.

Шепард касается поцелуем губ Тали, затем шеи и грудей — так нежно, что от этого становится щекотно.

— Я не стеклянная, — говорит Тали.

Шепард поднимает на нее взгляд.

— Нет. Ты прочнее многих, кого я знаю, — она царапает ногтями спину Тали и сжимает губами ее сосок. Это почти укус, от которого Тали остро ощущает себя живой. Она готова к тому, чтобы Шепард заставила её кончить, но ей хочется еще подождать, погрузиться с головой в прикосновения Шепард.

Шепард пробует клитор Тали пальцем, и её бедра сами собой дёргаются вверх, без всякого сознательного усилия. Шепард требуется некоторое время, чтобы приноровиться — все эти барьеры явно не то, к чему она привыкла — но когда она проводит языком по клитору, Тали готова принять её за эксперта. Кончает Тали быстро и резко.

Она на несколько минут задерживается в объятиях Шепард, но знает, что ей нужно как можно скорее привести себя в порядок и нанести мазь-антибиотик на исцарапанную спину. Пока Тали надевает защитный костюм обратно, Шепард наблюдает за ней столь же внимательно, как и тогда, когда она раздевалась, но более сосредоточенно. У неё такой взгляд, как будто, позволяя Тали исчезнуть под костюмом, Шепард словно бы теряет её.

— Что-то не так? — спрашивает Тали.

— Это может оказаться самоубийственная миссия, — говорит Шепард. — Думаю, мы разберемся со Жнецами, но я не уверена, что мы оттуда вернемся.

— Я думаю, что мы справимся, — говорит Тали. Она застёгивает шлем с успокаивающим хлопком герметизации. — Я думаю, что все мы крепче, чем кажемся.