Annotation

Всё то, что Тали нужно сделать, прежде чем снять защитный костюм — и кое-что из того, что ей нужно сделать после.

Переведено на русский язык: Серый Коршун

Ссылка на оригинал: https://archiveofourown.org/works/578633

Фандом: Mass Effect

Персонажи: Тали’Зора/Шепард (женский персонаж)

Категория: Фемслэш

Рейтинг: NC-17

Жанр: Романтика

Размер: Мини

Статус: Закончен

События: Вторая часть

Комментарий автора: Возможность романа, отсутствующая в игре, но когда это авторов останавливало.

Mosca

Mosca

Броня

Среди чужих рас о любви метафорически говорят, как о чем-то вроде болезни. Их сердца болят. Их пищеварительный тракт жжет огнем. Черви безумия пожирают их мозг.

Обо всём этом кварианцы говорят в прямом смысле. Прикоснуться к другому значит напрашиваться на заражение. Желание близости оказывается могущественнее, чем страх смерти.

Тали готова к тому, чтобы заболеть. Она верит, что действительно приготовилась, но знает, что в реальности болезнь куда хуже, чем в воспоминаниях. Как-то раз она подхватила грибок на внутренней стороне рта и две недели не могла есть; холодные, как лёд, протеиновые коктейли, которыми она перебивалась, жгли ей горло на пути в желудок. А в другой раз респираторная инфекция распространилась на внутреннее ухо, и кашель несколько недель доводил её до головокружения. Она сломала лодыжку во время одной из миссий еще на первой «Нормандии» — нога после операции распухла, как лягушачье горло, и представляла собой настоящий пир для бактерий, пока доктор Чаквас не заказала более действенные антибиотики с Мигрирующего Флота.

По этим болезням, точно по карте, можно проследить историю её личной жизни. Её первый поцелуй — язва у неё во рту; её первый секс — удар под дых, выбивающий из равновесия. Тот миг, когда она поняла, что любит коммандера Шепард — перелом в том, что она знала о себе, воспаление настолько огромное, что телу его не вместить, инопланетная рана, грозящая её уничтожить.

Возможно, Тали слишком уж инженер, чтобы быть искусной в метафорах.

Она оправлялась после незначительной бронхиальной инфекции, когда обнаружила, что у Шепард есть чувства к ней. Тали пыталась не допустить, чтобы Шепард слышала об её менее серьёзных недомоганиях — поскольку та всегда начинала вертеться рядом, стоило ей услышать, будто Тали страдает от малейшего насморка или зуда. Тали всю их беседу запиналась и бормотала, но Шепард оставалась, как обычно, невозмутимой и продолжала рассказывать, как была вне себя от радости, узнав, что Тали пережила крушение первой «Нормандии», как испугана была, когда адмиралы угрожали Тали изгнанием, и как раздосадована оказалась, обнаружив в себе желание коснуться Тали сквозь костюм и почувствовать тепло её кожи.

Тали сама жаждет ощутить это — настолько, что убедила доктора Чаквас заказать поставку дорогих, сомнительно легальных профилактических антибиотиков у Флота. Стоимость лекарств составляет такую часть её жалования, что у Тали едва остаются деньги даже на еду. Гаррус, всегда деливший с ней трапезу, говорит, что не возражает восполнить ей недостачу. Из последнего визита на Омегу он даже возвращается с коробкой турианского чая для укрепления иммунитета.

— Такой крепкий, что у некоторых даже развиваются аутоиммунные заболевания, если применять его слишком долго, — говорит Гаррус, и нотки веселости в его голосе выдают то, как забавляет его ирония этой формулировки.

— Иммунная система настолько сильная, что начинает атаковать здоровые ткани, — произносит Тали. — Невероятно инопланетно звучит.

Гаррус смеется.

— Не пей это за обедом. Владелец магазина говорил мне, что на вкус этот чай — как старые носки. Полагаю, он считал это за рекламу.

— Турианцы, — поддразнивает его Тали. — Вам обязательно надо создавать себе ужасные трудности, чтобы их доблестно преодолевать.

Гаррус роется в сумке с покупками и достаёт оттуда пучок красноватых корешков, придерживая их за побеги так, что они покачиваются прямо перед глазами Тали.

— Живые, настоящие корни наги. Наверняка выращены в реальной почве. И они ничуть не ужасные. Помоги-ка очистить.

Тали ни разу не пробовала пищу, выращенную в земле, во время своего паломничества. Есть особая сочность в растениях, которые питались настоящей водой и настоящим светом — которые были когда-то живыми в полном смысле этого слова. Какое-то время, когда она только повстречала первых в своей жизни инопланетян, она считала, что большинство кварианцев в этом похожи: тепличные растения, которым никогда не расцвести так же, как другим расам. С тех пор она повстречала достаточно самодовольных, скучных обитателей планетарных колоний, чтобы убедиться: почва и солнечный свет влияют на вкус гораздо сильнее, чем на устройство психики.

Прежде, чем приняться за еду, Гаррус бормочет несколько ритуальных слов — остатки древней молитвы, со временем превратившейся в почти бессмысленную вереницу слогов. Прежде, чем приняться за еду, Тали проглатывает противомикробную капсулу, чтобы справиться с турианскими микроорганизмами, которые могли пристать к её пище, и впрыскивает в ноздри антибиотик, чтобы ничто не залетело вовнутрь, когда она приподнимет маску. Геты научили кварианцев, что предупредительные меры работают куда лучше молитв.

Чтобы любовь — в буквальном смысле — её не погубила, Тали изучает медикаменты и народные средства со всей галактики. Изводит вопросами доктора Чаквас. Строит укрепления вокруг своей иммунной системы и тренирует её убивать на месте. Шепард научила Тали, как быть солдатом, и она почтит этот дар, взрастив армию внутри самой себя.

Она останавливает Шепард в одном из коридоров «Нормандии», в промежутке между миссиями. Шепард выглядит утомленной: у каждого члена команды найдется по старой вендетте или семейному обязательству, с которыми нужно разобраться, и Шепард, в своем бесконечном благородстве, помогает им с каждой просьбой. Шепард говорит Тали, что это помогает поддерживать преданность команды.

— И заставляет тебя испытывать преданность к ним, — добавляет Тали. Она надеется, что Шепард не замечает нотку ревности в ее голосе. Ей хотелось бы, чтобы Шепард ценила её больше, чем остальных, хоть она и знает, что это ребячество.

— Мы близко к Жнецам, — признаётся Шепард. — Ближе, чем я говорила команде.

— Но ты говоришь мне, — Тали улыбается под маской. Кварианцы мало полагаются на выражения лиц в том, что касается общения, но улыбка — слишком непроизвольная реакция. Еще детьми кварианцы учатся выражать улыбку в движении плеч и рук, в наклоне головы — так, чтобы их тело целиком излучало радость. — Спасибо, Шепард.

— Я говорю тебе, потому что у нас с тобой не так много времени, — Шепард вдруг наклоняется, как если бы хотела поцеловать Тали, но тут же отшатывается, словно опасаясь заразить Тали даже через костюм. Или — опасаясь, что сама Тали не чувствует ничего. Кварианский костюм может быть настроен передавать прикосновения — настолько, что его владелец или владелица смогут даже чувствовать кожей ветер и воду, как если бы не были одеты совсем. Представители чужих рас не понимают этого, даже если знают сам факт, как Шепард: они видят перед собой только маску.

Тали притягивает Шепард к себе, кладёт ладони ей на бёдра и чувствует, как груди Шепард прижимаются к её груди. Сквозь маску она не может ощутить теплое дыхание Шепард, но может уловить на слух его тихий ритм.

— Я приняла меры предосторожности, — говорит Тали. — Я достаточно укрепила свою оборону для... для чего угодно, что тебе захочется сделать.

— Значит, «для чего угодно»? — Шепард скользит вниз по рукаву Тали и переплетает свои пальцы с её. Человеческий жест, символизирующий привязанность. Люди называют это — «держаться за руки». Два лишних пальца Шепард торчат из их соединенного кулака.