Это было ожидаемо, и Эдгар дал знак рукой, Олеся тут же подошла к нему, эту битву они вели вместе. Силы наверное были бы равны, если бы не их союз, его сила и мощь переломил ход битвы. Заключив себя в золотой шар-щит они были недосягаемы для врага, и били они магией утроенной, если не больше. Эдгар был прекрасен, Покоритель Стихий дал волю своей силе, показательно напомнив, почему его так назвали. Понимая, что они проиграют, Дагрий вскинул руки и крикнул:
– Всем стоять! Хватит! Мы принимаем условия! Граница будет чёткой и хорошо охраняемой!
Эдгар, так же давший знак своим, произнёс в образовавшейся тишине:
– Уверяю тебя, с нашей стороны поползновений точно не будет, рад что ты одумался, не хотелось бы втягивать в это Хранителей.
Следом он достал карту и они определили границу, разделяя земли на две равные части, так начиналась новая история Верданы.
Эпилог
– Значит уезжаешь, ну и правильно, только денег мне твоих не надо, – отодвигая пакет, сказала баба Катя.
– Баб Кать, хотя бы просто положи их у себя, пусть будут, даст Бог не пригодятся, мне так будет спокойнее, – уговаривала её Олеся. Они сидели у самовара, за окном шёл настоящий первый осенний дождь, вздохнув бабушка взяла пакет, и убрала его в комод.
– Как его зовут то? – с иронией спросила она Олесю.
– Кого? Я же сказала, на работу еду, в Австралию, там для русской общины газету новую выпускают, – бессовестно врала Олеся, конечно она могла и так навещать старушку, но мало ли что.
– Ой ли, а то я не вижу, как похорошела, и глаза блестят, – уличая её, улыбалась та.
– Его зовут Эдгар, – призналась Олеся, радуясь, что хоть тут не врёт, и что имя боле менее понятное.
– Немец что ли? – тут же принялась за расспросы бабушка.
– Наполовину, давай спать, я первым автобусом хочу уехать, – отделываясь от вопросов, выкрутилась она.
Утром приехав на вокзал, она забрала из камеры хранения свои сумки и чемодан, собирала она те вещи, которые могут пригодится в её новой жизни, к обуви верданской она так и не смогла привыкнуть. Взяв такси до пригорода, дотащила поклажу до безлюдных посадок и открыла проход, который вёл её к беседке, посередине очищенного пруда, у её нового дома, где она обрела самое главное – себя.
