Результаты работы разведгруппы были убедительными. Кроме переданных в Центр шифрованных радиодонесений «Васько» и «Михась» выявили две резидентуры и более тридцати агентов, оставленных гестапо в тылу советских войск, составили подробное описание тайных складов оружия.

Патриотический подвиг епископа Василия (Ратмирова) был высоко оценён. За то, что он проявил мужество и не бросил в трудный час свою паству, решением Синода он был рукоположен в высокий церковный сан архиепископа. Позже по указанию патриарха Алексия владыка Василий был назначен архиепископом Смоленским. От советской разведки Василий Михайлович получил в знак благодарности золотые часы. «Васько», «Михась» и радистка «Марта» были награждены орденами «Знак Почета» и медалями «Партизану Отечественной войны» I степени.

7 июля 1941 года, в условиях жесточайшего дефицита профессиональных кадров в органах государственной безопасности и тяжелейшего положения на фронте борьбы с немецко-фашистскими агрессорами, Военная коллегия Верховного суда СССР в ходе закрытых судебных заседаний вынесла двум советским разведчикам – старшему майору госбезопасности Якову Исааковичу Серебрянскому и его жене лейтенанту госбезопасности Полине Натановне Серебрянской – суровые и надуманные приговоры.

Работая в Особой группе, Воскресенская-Рыбкина стала также одним из создателей первого партизанского отряда, действовавшего в тылу врага.

Первоначально в отряд входили всего четыре человека, которых подбирала и инструктировала сама Зоя Ивановна.

Командиром отряда был назначен Никифор Захарович Каляда – кадровый военный, воевавший с немцами еще в Первую мировую войну. Бывший партизан на Украине, он в 1920-е годы являлся заместителем командующего армией на Дальнем Востоке.

Начальником штаба ещё не существовавшего отряда назначили Леонида Васильевича Громова – бывшего начальника геологической экспедиции на острове Врангеля.

В группу были также включены: в качестве специалиста-механика – Самуил Абрамович Вильман, который до войны был резидентом нелегальной резидентуры в Монголии под «крышей» владельца частной авторемонтной мастерской, и лейтенант запаса Константин Павлович Молчанов, как специалист-оружейник.

В задачу группы Каляды входило создание партизанского отряда из местных жителей Вельского, Пречистенского и Батуринского районов Смоленской области.

8 июля 1941 года группа, официально именовавшаяся отрядом № 1, на грузовой автомашине выехала в северный лесной массив по направлению Москва – Смоленск – Витебск.

Вскоре в отряде было уже более ста человек из десяти районов Смоленской области. В лесу Каляда отпустил бороду, за что партизаны прозвали его Батей. Из истории Великой Отечественной войны хорошо известно легендарное партизанское соединение Бати, которое уже в 1941–1942 годах практически восстановило советскую власть в районе треугольника Смоленск – Витебск – Орша.

Сразу же после нападения гитлеровской Германии на СССР руководство разведки принимает решение направить Дейча на нелегальную работу в Латинскую Америку. Постоянным местом резидентуры была определена Аргентина, поддерживавшая в те годы политические и экономические отношения с фашистской Германией.

Для советской разведки далёкая Латинская Америка была в те годы периферийным регионом. На всю Латинскую Америку только в Мехико действовала постоянная нелегальная точка.

После ликвидации «Старика» латиноамериканскими делами озабочивались только оперативные кураторы дела «Утка»: требовалось без сучка без задоринки провести заключительный этап операции – рассредоточить исполнителей по безопасным «углам» подальше от Мексики. Грянула война, и Григулевич, как это не раз случалось в его жизни, оказался, по его собственным словам, «нужным человеком в нужную минуту и в нужном месте».

В Южной Америке он был единственным действующим сотрудником ИНО НКВД. Отзывы Судоплатова и Эйтингона о нём были единодушно похвальными: надёжен, инициативен, проверен в деле, политически грамотен. Поэтому начальник разведки Павел Фитин без колебаний подписал приказ. Так среди оперативных дел ИНО появился новый том с надписью «Резидент “Артур”».

По уникальному стечению обстоятельств Григулевичу пришлось совмещать в странах Южной Америки две ипостаси: резидента советской разведки и фактического эмиссара Коминтерна. Этим наслоением функций, которое создалось не по вине Григулевича, его будут потом упрекать контролёры и кураторы Центра, «позабыв» о том, что инструкции, полученные им летом 1941 года, подталкивали его к работе именно в этом направлении. Кстати сказать, эти инструкции до конца 1944 года не были отменены…

К 1941 году обострились противоречия между СИС[4] и британской контрразведывательной службой МИ-5 по вопросу, кто из них главный за границей. МИ-5 претендовала на то, чтобы все контрразведывательные операции спецслужб за пределами Англии были в её компетенции. В ответ на это руководство СИС решило расширить свой отдел внешней контрразведки и поэтому нуждалось в кадрах. ‹…›

В июле 1941 года Киму Филби было предложено перейти на работу в штаб-квартиру СИС в качестве руководителя испано-португальской секции. При этом большую роль сыграло то обстоятельство, что он хорошо знал обстановку во франкистской Испании, которая в то время занимала важное положение в войне разведок многих стран. Ведь несмотря на официальный нейтралитет Испании руководство страны во всём поддерживало Гитлера.

Филби успешно прошёл проверку по учётам МИ-5[5] и СИС. Видимо, намерение Вивиана Валентайна[6] принять на работу сына своего друга сыграло свою роль, поэтому контрразведка не очень интересовалась его левым прошлым.

По словам сотрудников СИС, которые в то время работали с Филби, «к своим обязанностям он относился исключительно добросовестно и очень быстро овладевал профессиональными навыками».

Филби активно включился в работу по борьбе с нацистской агентурой на Пиренеях и получил доступ к важной для советской разведки информации, в том числе к дешифрованным англичанами телеграммам германского абвера (план «Ультра»).

Доступ к дешифрованным немецким телеграммам позволял держать Москву в курсе всех событий. Отметим, что из всех специальных служб Великобритании служба дешифровки заслуживала особых похвал. Жаль только, что не все тексты перехваченных и расшифрованных немецких сообщений передавались русским союзникам. Блант восполнил этот серьезный пробел.

По заданию Москвы «Артур» должен был подбирать людей для нелегальной работы в Испании и Португалии. Советская разведка намеревалась создать в этих странах свои «наблюдательные пункты». Мадрид и Лиссабон воспринимались в Москве как враждебные столицы, кишащие нацистскими шпионами и двуличными дипломатами из союзных стран. «Для сговора врагов Советского Союза – это самое подходящее место», – однажды сказал Берия Фитину.

Виктор Лягин сразу же подал рапорт о зачислении в состав Особой группы и направлении его для работы на временно оккупированную врагом территорию. Точно так же, кстати, поступили и многие другие чекисты – как проходящие службу в органах НКГБ, так и уволенные в запас заслуженные ветераны, а также и те сотрудники, которые были изгнаны из «конторы» в ходе разного рода чисток.