— Как ты это делаешь? — спросил восхищённый Сансай.

Одио гордо улыбнулся.

— Отойди немного, и я покажу тебе.

Он подстегнул лошадь, и Мей Сансай увидел, что она соединена с воротом хитроумной упряжью. В мельницу с одной стороны подавался сахарный тростник, а лошадь ходила по кругу, приводя мельницу в движение, и оттуда с другой стороны в жестяной чан стекала светлая пенящаяся жидкость.

— Лах! — в восторге воскликнул Сансай.

— Скоро я разведу огонь, — с гордостью объяснял Одио, — и буду варить сок, пока он не затвердеет. О, Аллах! Кажется, пора кончать.

Он остановил лошадь, распряг её и пустил пастись. Затем развёл костёр, и, поставив сок на огонь, заговорил о домашних.

— Рикку? — повторил Сансай. — Я оставил его с матерью и Лейбе в Докан Торо. Лейбе стала совсем взрослой. Но Джалла! Он преуспел больше всех вас. У него тысяча голов скота! Я был у него.

— Тысяча голов!

— Да, Одио. Он не такой, как ты. Он терпелив и дождался своего счастья.

— Кстати, он не говорил тебе об Амине?

— Кто такая Амина?

— Так ты не знаешь! — Одио облегчённо вздохнул. У него отлегло от души. — Амина это девушка, в которую я влюбился. Но... Я отбил её у него, и мы бежали сюда.

— Как ты мог это сделать! У родного брата!

— Но, отец, я поступил по закону. Всем известно, что девушка не жена тебе, пока ты не ввёл её в дом. А я похитил Амину до того, как она стала невестой. Так что по закону она моя!

— А Фатиме, рабыня, с которой ты убежал от нас? Где она, что с ней стало?

Одио взглянул на отца. Лицо его резко исказилось, он повернулся к костру и стал раздувать огонь кожаными мехами. Потом он выпрямился, и, не сводя глаз с пламени, сказал:

— Скоро закипит!

— И что же дальше?

Мей Сансай придвинулся поближе и окунул палец в чан. Он облизнул палец, потом облизнул свои тонкие губы, и несколько мгновений смотрел на Одио. Перед ним стоял мускулистый юноша с ногами, стройными и сильными, как у антилопы.

— Совсем как сахарный тростник.

Одио засмеялся.

— Это и есть сахарный тростник! Что же ещё? Ты же видел тростник, выжатый полчаса назад. А это сок, выжатый из тростника.

— Но как сделать из него сахар, который бы таял в кипятке?

— Это просто. Когда огонь разгорится как следует, сок начинает густеть. Он будет густеть и густеть, и в конце концов станет, как тесто. Тогда я разолью его по формам. Когда он застынет, сахар готов.

Мей Сансай понимающе кивнул.

— Наконец-то ты выучился полезному ремеслу, теперь твоё беспокойство пройдёт. Давно ли ты занимаешься этим?

— С тех пор как ушёл из дому. Сначала, конечно, я был слишком счастлив с Фатиме, чтобы думать о работе. Лишь после драки...

— Так ты действительно хотел что-то скрыть от меня! Ты подрался с Фатиме, и она...

— Нет, не с ней, нет! Аллах упаси от этого! — глаза его сверкнули. — Её прежний владелец с двумя негодяями приходил за ней. Они меня одолели и увели Фатиме. Смотри! — Он задрал штанину. — Видишь? До сих пор не зажила. Ногу не могу согнуть. Это всё Шеху, негодяй.

— Ты сказал — Шеху?

— Да, Шеху. Отчего ты так теребишь бороду? Ты помнишь его? Конечно, помнишь! Помнишь день, когда Фатиме прибежала к нам? За ней гнался его слуга. О да, тогда это был не Шеху, а только его слуга. Когда мы купили Фатиме за пять коров, Шеху там не было. да что говорить! Потом мне рассказали об этой деревне, Новой Чанке. Белые люди и врачи выгоняли людей из Старой Чанки в Новую Чанку. А всё из-за мухи, которая приносит сонную болезнь. И я при шёл сюда со всеми. Потом я прослышал об этой мельнице, и мне помогли купить её. Я выплачиваю деньги из выручки каждый месяц. Когда-нибудь я полностью расквитаюсь с долгом, и мельница будет совсем моя. Тогда я смогу жить, как настоящий горожанин.

Старик неодобрительно покачал головой.

— И ты из-за этого покинул стада? Ты, которого я воспитывал среди стад?

Одио засмеялся.

— После всех неприятностей, которые я причинил Рикку и Джалле, у меня нет другого выхода.

Он разлил загустевший сок в формы и поставил их в печь.

— Завтра будет готов. Я достану лошадь, и мы поедем в Докан Торо. Ну и устал же я!

Дом Одио стоял на краю посёлка. Подобно другим жилищам, это была глинобитная хижина, красиво покрытая соломой и выбеленная известью.

Одио поднял циновку над входом.

— У нас тут ришта не водится, — заметил он, когда Сансай, нагнувшись, входил в дом. Внутри было темно, пока Одио не открыл окна. — И мухи, что приносят болезнь, пока ещё никого здесь не кусали. Это потому, что врачи вырубили все густые деревья вокруг Новой Чанки. В этом селении даже есть место, куда человек с сонной болезнью может пойти полечиться.

— Здесь слишком чисто, — проворчал Сансай. Он смотрел в окно на правильные ряды домов, стоявших в некотором удалении друг от друга. В каждом дворе было одинаковое количество апельсиновых и манговых деревьев. Он понял, что имел в виду старик, когда сказал, что не может вынести этой медицинской чистоты. — Даже навозом не пахнет. Совсем, как в больнице. Чтобы понравиться настоящему фулани, селение должно пахнуть навозом.

Одио засмеялся. Мей Сансай опустился на леопардовую шкуру, лежавшую на полу. Глаза его блуждали. Ему казалось, что он попал в какой-то иной мир. Одио ходил вокруг, как чужой. Трудно было представить себе, что этот стройный мускулистый юноша, живущий в таком современном посёлке, его родной сын.

— Моя жена Амина ещё не вернулась. Она пошла в соседний город продавать сахар и молоко.

Мей Сансай заметил у стены груду арабских книг в кожаных переплётах. Он улыбнулся. Наконец-то Одио обращает помыслы к вере и праведной жизни.

Он протянул руку и, взяв одну книгу, стал с интересом просматривать её. Жилка задрожала на виске. Буквы зашатались и запрыгали перед глазами. Он приложил ладонь ко лбу и почувствовал, что голова очень горячая. Да и всё тело в огне. Он вспомнил, что его недавно укусила муха, и испугался. Неужели это начинается сонная болезнь?

Не прошло и часа, а он уже лежал на спине, укутанный самыми тёплыми одеялами. Его бил озноб, он впадал в забытьё, и даже почти не чувствовал запаха масла бассии, которым растирал его Одио.

— Одио, Одио, я умираю...

— Да смилостивится над тобой Аллах. Ты не можешь умереть в моём доме.

— Аминь! Аминь!

Мей Сансай услышал ласковые слова, которые произносил над ним тихий нежный голос.

— Это моя жена Амина, — пояснил Одио. — Ты чересчур устал за время скитаний. Лежи и ни о чём не беспокойся. ты уже не молод.

— Я знаю. Это старость. Моё время кончилось.

Одио подал ему отвар, и он с жадностью выпил его. Когда он проснулся, Одио уже не было. Сансай видел страшный сон. Ночь была свежа и так тиха, что он явственно различил стрекот цикад. Амина сказала ему, что Одио ушёл из Новой Чанки и отправился в погоню за Шеху. Человек, похитивший у него Фатиме, вдруг появился в деревне.

— Когда он вернётся?

— Я не знаю, отец моего мужа.

— Как всё это глупо! А если они заманят его в засаду? О, Аллах! Молю тебя, о, Аллах! Дай ему трезвость мысли. Пусть он возвратится домой. — Его губы шевелились, произнося молитву, но вскоре голова его поникла и комната наполнилась храпом.

Глава VIII

Гнев Одио разрастался, и он гнал коня всё быстрее и быстрее. Он колотил его пятками по бокам, проклинал его и жестоко хлестал тростью. Он припал к гриве, и глаза его метали молнии, впиваясь в прогалины и тени между кустами.

В кустарнике не было никого, и по пути Одио видел лишь двух-трёх крестьян на окраинных расчистках. Не выпуская мотыги из рук, они поднимали глаза и искоса наблюдали за всадником. Порой ему казалось, что он видит в чаще человека, но это только казалось. Трава колыхалась под ветром, мелкие узловатые деревья темнели в полях.

Следуя за изгибами тропы, конь метался из стороны в сторону. Шеху и его люди намного опередили его. При такой скорости наверняка он их никогда не догонит. Газель перебежала дорогу. В другое время это могло сулить удачную охоту, но не сейчас.