— Моё имя? — переспросил Рикку.

— Твоё имя!

— Рик-ку Сан-сай!

Чиновник записал. Не поднимая головы, он спросил:

— Это твой скот?

— Этот скот? Мой! — Он подмигнул Бельмуне, чтобы тот не отходил.

— А ты не слишком молод для такого большого стада?

— Оно моё. — Рикку взглянул на воров. — Я не украл его. У нас в племени, когда человек женится, отец дарит ему скот...

— Ты женат?

Рикку улыбнулся. Он должен выиграть как можно больше времени. Краешком глаза он видел, что Бельмуна уже перепоясывается.

— Моя жена в деревне.

Воры переглянулись, а чиновник снял красную феску и почесал голову. Рикку заметил, что он шевелит губами. Считает скот.

— Сколько голов? — спросил он.

— Тебе придётся считать самому. Прошлой ночью приходили воры Не знаю, сколько они украли.

Он говорил это, глядя прямо на доносчиков, которые немедленно занялись подсчётом.

— Стадо начинается с двадцати голов. Они плодятся размножаются или болеют чумой и околевают. Как тут точно узнать, сколько их?

— Это верно. — сказал чиновник. Он закрыл записную книжку и заорал на чиновников: — А ну, считайте!

Рикку сделал знак Бельмуне, и оба тотчас гортанно заговорили. Точно волна пошла по стаду. Зебу забеспокоились.

— Пора, Рикку.

Чиновник сделал шаг вперёд.

— Удержи их! Они разбредаются...

— Спокойнее, господин мой! — с улыбкой сказал Рикку. — Зебу легко напугать. Они не любят чужих.

— Берегитесь! — закричал один из воров, и длиннорогий бык сбил его с ног.

Рикку пять раз ударил пальцами по своей палке. Никто, кроме Бельмуны не обратил на это внимания. Это был условный знак. Стадо пришло в движение. Коровы и быки заметались.

Чиновник отскочил в сторону. Скот с топотом понёсся по саванне.

Рикку бранился, а на лице его играла ехидная усмешка. Он смотрел на мчащееся стадо, на испуганного чиновника. Драгоценные подсчёты которого унеслись, как ветер.

— До следующего раза! — Рикку помахал палкой и ринулся вниз по холму в направлении, противоположном тому, в котором исчезло стадо.

Отбежав достаточно далеко, Рикку устремился назад по своим следам. Он быстро шёл пересохшим руслом и по временам останавливался, чтобы убедиться, что за ним не гонятся. Но преследователей не было видно. Если они решили идти за стадом, то зря потеряют время. Он выучил своих зебу разбегаться в разные стороны и потом собираться вместе.

Он добрался до нужной лощины ровно в полдень. Солнце стояло прямо над головой и было очень жарко. В воздухе жужжали мухи цеце. Он прилёг за деревом и стал считать коров и быков, возвращавшихся поодиночке. Бельмуна не появлялся. Рикку не знал, что старый доброжелательный охотник погиб. В нескольких ярдах от того места, где чиновник допрашивал Рикку, лежали двое убитых. Один из них был грабитель. Другой — Бельмуна. Быки забодали их насмерть.

Глава X

Мей Сансай нехотя покидал Новую Чанку, но он прекрасно понимал, что, задержись он подольше, Одио не отпустит его. Воздух был свеж, душист и прохладен. Мей Сансай шагал и шагал, но никого не встретил, и никто не видел, куда он ушёл под дождём.

Гиена, крадучись, перешла ему дорогу, и он знал, что она слишком поздно возвращается с ночных безобразий в своё логово между скал. Природа ещё спала. Дождь перестал, и на сером востоке появились алые волокна.

В саванне стали попадаться люди, в основном торговцы и крестьяне с осликами, навьюченными сахарным тростником. В деревьях начали перекликаться птицы. Он увидел чёрноносую кукушку с бурыми крыльями — она сидела на дальнем дереве и куковала. Он вспомнил о Джалле и подумал, что больше всего на свете хотел бы увидеть старшего сына. Он вспомнил о Рикку и подумал, что тот, должно быть, далеко ушёл к пограничному краю.

Был полдень, когда Мей Сансай вышел к ручью. Он видел в траве следы недавних буйств воды, разлившейся после дождей. Но сейчас ручей был по щиколотку. Два-три ослика лежали на песке, в то время как их владельцы поливали себе ноги из чайников, готовясь к полуденной молитве.

Мей Сансай присоединился к ним. Они видели его впервые, но в облике Сансая было нечто такое, что они попросили его начать молитву.

Когда моленье окончилось, к нему подошёл мужчина, одетый в лохмотья.

— Далеко ли ты направляешься?

— Я разыскиваю своего сына Джаллу.

— Джаллу с тысячеголовым стадом?

— Только чужеземец может не знать Джаллу. Он всегда кочует. Он приходит и уходит, как времена года.— Человек в лохмотьях задумался. — Клянусь Аллахом, я не хочу обманывать тебя. — Он медленно перебирал чётки. — Мне говорили, что он сейчас он идёт на юг, к берегам Великой реки. Ты же знаешь, когда у нас начинают выжигать траву, для пастухов наступает пора отгонять стада на юг. Они ищут зелёную траву.

— Я слыхал об этой реке. — сказал Сансай.

Он отёр песчинки со лба и пустился в путь, стараясь не упускать из виду похожие на сети следы стад, прошедших на юг. Он знал все большие дороги и когда-то ходил по одной из них к Великой реке.

Сменялись дни, а он шёл и шёл. Лишь через неделю он добрался до становища какого-то пастуха. Это был пожилой человек, окружённый множеством собак. У него было двое детей — мальчик и девочка. Кажется, он был также счастливым обладателем множества телят. В его загоне всегда горело два костра, но, несмотря на это, мухи кусали скот даже ночью.

Мей Сансай прожил у него три дня, и они беседовали о Великой реке.

— Ты рассказываешь о Великой южной реке,— говорил Сансай, — а ты сам выгонял когда-нибудь скот на её берега?

— Ай! А куда же я сейчас иду?

— Ты мне этого не говорил.

— Я был там двадцать дней. Я разбил лагерь под баобабом — это последнее большое дерево перед деревней. Белые в этой части течения ищут золото.

Мальчишка выбежал из хижины и помчался в загон. Он похлопывал коров по бокам, а иных успевал даже потрепать по морде.

— Мой сын встал сегодня рано. — заметил хозяин.

Мальчишка подбежал к ним.

— Мать говорит, что пора есть. — Он улыбнулся.

— Мне? — в один голос спросили гость и хозяин.

— Вам обоим.

— Я ещё не кончил работу, — сказал скотовод. — Иди первым, Сансай. Я приду через минуту.

Сансай подошёл к хижине и увидел ритмично подрагивающие плечи жены хозяина: она сбивало масло. Мей Сансай тут же вспомнил свою жену Шайту и дочь Лейбе. Где-то он сейчас? И так сильно было в нём чувство вины, что он смотрел на иссиня-чёрные волосы женщины и ничего не видел

— Что с тобой? — спросила женщина.

— Думаю.

— О жене?

— Клянусь Аллахом, о моём деле.

Женщина улыбнулась и, скосив глаз, понимающе взглянула на него. Она была совсем молодая, настоящая кочевница фулани. Сольная и тонкая. Линии её тела словно струились — так вода струится по отшлифованному каменному дну.

— Ты думаешь о своей жене и своих детях. ты не можешь жить без них и хочешь вернуться домой. Но всё дело в том, что ты слишком любишь одного сына, Рикку. И поэтому ты решил продолжать свой путь. Мей Сансай, — неожиданно спросила она, — отчего ты так себя мучишь? Я женщина, я знаю, что такое любовь юноши и девушки, Рикку и Фатиме. Подумай, ведь она, наверно, забыла его! Клянусь, она его даже не узнает, когда увидит. Мы живём в саванне. Женщина всегда хочет кому-то помогать. Не ждать. Фатиме не ждёт.

Мей Сансай слушал её, склонив голову. В уголках его губ таилась улыбка.

— А я верю, что Фатиме ждёт. Более того, я знаю это.

— Но, допустим, она стала женой могущественного человека.

— Сначала мне надо её разыскать. Тогда я приведу Рикку и скажу ему: "Видишь, что я говорил тебе?"

— Клянусь Аллахом, твои поступки странны. Боюсь, тобой руководит не только любовь твоего сына к Фатиме. Кто знает, может, на тебя наслали порчу? тебя могли заколдовать, пока ты спал. Мей Сансай, на свете есть и дурные люди.

Мальчишка принёс целую тыкву каши с топлёным маслом. Мей Сансай взял её в руки. Каша была ещё тёплая. Он сел на пол рядом с женщиной.