Он рассмеялся и заставил улыбнуться и Хасана. Бузург Уммид смотрел на командира и слушал его, обдумывая сказанное и удивляясь. Он постепенно погружался в совершенно незнакомые и чуждые ему области.

"В твоей шутке есть доля правды, Абу Али, - продолжил Хасан с прежней улыбкой. "Я уже рассказывал вам внизу, что пробрался в мастерскую Творца и наблюдал за его работой. Предположительно, из жалости он скрыл от нас наше будущее и день нашей смерти. Мы делаем то же самое. Где, черт возьми, написано, что наша жизнь на этой планете не является такой же иллюзией?! Только наше сознание решает, является ли что-то "реальностью" или просто сном. Когда федаины снова проснутся, если они узнают, что были в раю, значит, они были в раю! Ведь между реальным и нереальным раем, по сути, нет никакой разницы. Где бы вы ни осознавали, что были, там вы и были! Разве их удовольствия, их радости не будут столь же велики, как если бы они были в настоящем раю? Эпикур мудро сказал, что избегание боли и страданий и стремление к удовольствиям и личному комфорту - единственные модели человеческой жизни. Кто же испытает большую долю счастья, чем наши федаины, которых мы перенесли в рай? Серьезно! Что бы я отдал, чтобы оказаться на их месте! Хоть раз осознать, что наслаждаюсь райскими наслаждениями!"

"Какой софист!" воскликнул Абу Али. "Если бы вы посадили меня на дыбу и попытались убедить, как вы это делаете сейчас, что мне там уютнее, чем на мягкой пуховой перине, у бороды Исмаила, я бы сам себя рассмеял".

Хасан и Бузург Уммид разразились хохотом.

"Пора посмотреть, чем занимаются наши герои", - наконец сказал Хасан.

Они поднялись и вышли на крышу дома.

"Все по-прежнему тихо", - подытожил Бузург Уммид. "Давайте вернемся к нашему разговору. Ибн Саббах, вы сказали, что хотели бы осознавать, что были в раю. Что необычного испытают федаины, даже если у них будет такое осознание? Они будут есть пищу, которую могли бы есть и в другом месте, и наслаждаться девушками, как тысячи других под солнцем".

"Не надо!" ответил Хасан. "Для простого смертного нет разницы, где он гость - в королевском дворце или в простом караван-сарае, даже если в обоих местах ему подают одну и ту же еду. Он также знает, как отличить принцессу от доярки, как бы похожи они ни были в остальном. Потому что наши удовольствия зависят не только от наших физических чувств. Это очень сложное явление, на которое влияет целый ряд обстоятельств. Дева, которую вы видите как вечно девственную хоури, доставит вам совсем другое удовольствие, чем та, которую вы видите как купленную рабыню".

"Только что ты напомнил мне об одной детали, - сказал Абу Али, прерывая его. "В Коране сказано, что райские девы никогда не теряют невинности. Вы это учли? Будь осторожен, чтобы весь твой план не рухнул из-за такой мелочи".

Хасан громко рассмеялся.

"Там не так уж много девственности, - ответил он, - и это одна из причин, по которой я послал за Апамой из Кабула. Поверьте, ее репутация лучшей любовницы от Кабула до Самарканда была вполне заслуженной. Скажу вам, что после дюжины любовников она осталась такой же нежной, как шестнадцатилетняя дева. Она знала секрет любви, который кажется совершенно простым, когда вам его объясняют. Но если вы не знаете о нем, то вполне можете поверить в вечную, самообновляющуюся девственность. Это минеральное соединение, которое при правильном применении в виде раствора стягивает кожу и может легко привести новичка к ошибочному предположению, что он имеет дело с нетронутой девственницей".

"Если ты и об этом подумал, то ты - воплощение Сатаны", - сказал Абу Али, смеясь.

"Смотрите! Один из федаинов проснулся!" воскликнул Бузург Уммид.

Все трое затаили дыхание. Через стеклянную крышу они увидели, как девушки окружили юношу, который, судя по всему, что-то им рассказывал.

"Это Сулейман", - сказал Хасан, инстинктивно понизив голос, словно опасаясь, что его могут услышать в саду. "Он первый смертный, который пробудился в раю".

Когда евнухи внесли Сулеймана в павильон, вокруг Фатимы воцарилась гробовая тишина. Бесшумно взяв его за ноги и плечи, они уложили его на подушки. Затем, так же бесшумно, они ушли с пустой подстилкой.

Девушки едва осмеливались дышать. Они смотрели на тело, задрапированное черным покрывалом. Зайнаб шепнула Фатиме, что она должна раскрыть их спящего гостя.

Фатима подошла к нему на цыпочках, наклонилась, чтобы снять покрывало, и так и осталась стоять, не двигаясь. Сколько бы она ни ожидала, она не представляла, что Сулейман окажется таким красивым. У него были румяные, как у девушки, щеки, едва прикрытые легким пухом. Его вишнево-красные губы были слегка приоткрыты, и сквозь них просвечивал ряд жемчужно-белых зубов. Ресницы были длинными и густыми и отбрасывали на щеки тонко очерченные тени. Он лежал на боку, подложив одну руку под тело, а другой слегка придерживая подушки.

"Как он тебе нравится, Халима?" Ханум спросила приглушенным голосом.

"Он мне уже безразличен".

"Осторожно! Вы двое собираетесь пожирать его глазами".

Сара тихо усмехнулась.

"Ты бы уже сделала это, если бы только могла, - поддразнила ее Зайнаб.

"Смотрите, кто говорит!"

Фатима взяла в руки арфу и стала щипать ее за струны. Увидев, что Сулейман еще спит, она стала смелее и начала петь вполголоса.

"Говорите, как будто вы одни", - сказала Фатима. "Возможно, нам придется еще долго ждать, прежде чем он проснется".

Возможность разговаривать нормальным голосом раскрепостила девушек. Они начали шутить, подтрунивать друг над другом и смеяться.

Внезапно Сулейман зашевелился.

"Смотрите, он вот-вот проснется!" воскликнула Зайнаб.

Халима прикрыла глаза.

"Нет, ему просто снится сон", - с облегчением вздохнула Сара.

Халима снова посмотрела на него.

"Только не создавай мне проблем", - пригрозила ей Фатима.

Затем Сулейман приподнялся на руках, на мгновение открыл глаза и снова закрыл их. Затем он снова широко распахнул их и тупо уставился на полуиспуганные, полулюбопытные лица девушек. Затем он покачал головой, пробормотал что-то нечленораздельное и лег на прежнее место.

"Может, он думал, что видит сон?" - прошептала Айша. прошептала Айша.

"Подойди к нему, Фатима, приласкай его, - посоветовала Зайнаб. "Может быть, это его разбудит".

Фатима бесшумно опустилась на подушки рядом с ним. Несколько мгновений она колебалась, а затем очень нежно погладила его по щеке.

Сулейман дернулся. Он перевернулся, и его рука ударилась о бедро Фатимы. Жжение было такое, словно к ней прикоснулось пламя. Она затаила дыхание и с трепетом прислушалась.

Сулейман снова сел. Он заставил себя открыть глаза и уставился на Фатиму, которая дрожала перед ним. Без единого слова, как машина, он обхватил ее руками и прижал к себе. Так же бессознательно и тупо он овладел ею.

Фатима не понимала, что с ней произошло. Так же рассеянно она спросила его: "Ты любишь меня, Сулейман?"

Сулейман склонился над ней. Он бесстрастно вглядывался в ее лицо. Он прошептал: "Продолжай. Ты прекрасна, но я знаю, что это всего лишь сон. Проклятье, если даже они должны быть испорчены".

Фатима вздрогнула и отшатнулась от своего восторга. Смутившись, она посмотрела на своих спутников.

Внезапно она осознала свои обязанности. Она представила себе ужасное наказание, которое обещал верховный главнокомандующий в случае провала эксперимента. Она оттолкнула Сулеймана от себя и с упреком произнесла.

"Как тебе не стыдно, Сулейман? Ты в раю и все равно клянешься!"

"Рай?"

Он поспешно протер глаза. Затем он огляделся. Его глаза расширились от удивления.