– Да нет, показалось, – морщится он. Идите, девушка. И берегите своего защитника. Он замечательный.

Чертова девка весь день не шла у меня из головы. И мальчишка этот ушастый и смешной. Похожа. Просто похожа на женщину, которая вдруг сегодня всплыла в памяти при виде испуганной дуры. Странная, обычная, никакая. Я провел с ней несколько ночей, просто потому, что мне так захотелось. От скуки, пресыщенности и злости на весь свет. Без обязательств и особых душевных терзаний. Обычный эпизод, который от чего-то врезался в память сладострастными стонами опытной взрослой бабы и полным ощущением моей власти над ней. Она была старше, но наивнее в миллиарды раз, а звали ее… Отдавалась и дарила себя с таким восторгом, что думал рехнусь. Черт, вымаралось из памяти ее имя, ненужная информация. Но… Я с ней живым себя чувствовал.

– Мы опоздаем, дорогой, – вырвал меня из странной прострации голос Каринки. Я поморщился почуяв запах алкоголя, ставший уже привычным, исходящий от моей жены. Пальчики с острыми ногтями алого цвета вцепились в галстучный узел, который я так и не смог довести до идеала. – Король не должен заставлять ждать своих гостей.

– Ты остаешься дома, – ровным тоном сказал я, высвобождаясь из захвата тонких холеных рук. – Ты умеешь себя занять, дорогая, и без светских мероприятий.

– А что мне еще прикажешь делать, муж мой? – ее голос звенит. Лучшая защита – нападение. Этой наукой Карка овладела в совершенстве. Отточила, за годы брака, до остроты ювелирного резака. – Ты дома не появляешься неделями. Я одна постоянно. Скоро взвою. Просекко примиряет меня с этой приторной действительностью.

– Нужно было рожать Карина, а не делать один аборт за другим. Тогда у тебя было бы чем заняться, – морщусь я, стараясь не смотреть на скривленные дорогие губы благоверной.

– Расплыться как квашня, научиться кудахтать над младенцами и думать только о том, как покакал твой наследник и думать с какой шлюшкой путается мой муж, пока я реализуюсь в ненужном мне материнстве? – ухмылка ее ведьмячья. Красивая баба, но пустая и холодная. – Ты бы давно сбежал, Демьянов. Потому что жена тебе нужна только как визитка, породистое приложение.

В висок впивается раскаленная спица. Визгливый голос раздражает. Идти на чертов прием нет никакого желания. И это ее чертово шелковое алое платье, обтягивающее фигуру Каринки, как вторая кожа, кажется какой-то изощренной пыткой. Действует как на быка, болтающаяся перед его мордой бесячая тряпка.

– Ты ведь ненавидишь меня, Кара, – улыбаюсь я. Головная боль становится тупой. – Почему не сбежишь с каким нибудь фитнесс-тренером?

– И сделаю тебя счастливым? Не дождешься, милый. Для этого я тебя слишком люблю. Ненависть, любовь – тонизирует именно совместное смакование этих двух чувств. По отдельности они достаточно пресны и слишком примитивны.

– Сука, – ухмыляюсь уже беззлобно. Нет смысла яриться на эту умную хитрую стервь.

– Спасибо за комплимент, дорогой. Я всегда считала тебя галантным, даже когда ты был простым бандюком.

До ресторана доезжаем молча. Карка спит, уперевшись в боковое стекло перетянутой щекой. Сколько я уже с ней? Столько не живут. Она неплохо сохранилась, несмотря на возлияния. Но в сравнении с испуганной девкой, мальчишку которого я чуть не сбил по собственной вине, положа руку на сердце, Карка возрастная зажравшаяся бабенка. Та глупышка свежая. Черт, почему я постоянно возвращаюсь мыслями к этой нищей дурочке?

– Прибыли, мадам, – издевка в моем голосе совсем не трогает мою жену. – Мойка машины за твой счет. Не люблю стекла вымазанные слюнями.

– Знаешь, Демьянов чем ты отличаешься от своего водилы? – скалится в зеркальце Каринка, поправляет макияж.

– Неужели невероятной харизмой. Перекрывающей своим величием мои счета в банках, за которые ты меня так никогда и не бросишь, как бы я ни старался.

– Нет, он молодой и не ворчит, словно старик. Пойдем уже. Я хочу выпить. Устрицы же будут?

По лестнице, укрытой идиотской красной ковровой дорожкой, мы поднимаемся держась за руки. Каринка конечно королева, не отнять у нее умения блистать. А я ненавижу эти показушные выступления. Сейчас я хочу только одного – быстрее прочитать речь, которой от меня ждет жрущая веселящаяся толпа и в идеале свалить из этого вертепа. Голова начинает кружиться, когда мы входим в зал, где проходит мероприятие посвященное юбилею созданного мной холдинга. Карка отлепляется от меня и устремляется в самую гущу людского моря. Это ее стихия. Слышу смех жены, киваю каждому из гостей, половину из которых в глаза то вижу в первый раз. Но каждый считает своим долгом выразить мне ненужное почтение. Мне нужно просто дойти до места во главе богато накрытого стола и…

Чувствую легкий толчок, и мои идеально отутюженные брюки становятся мокрыми прямо на яйцах. Да уж, хозяин мероприятия, читающий речь с пятном на ширинке. Я произведу фурор. А уж пресса то как довольна будет. Миллиардер ссаный. Класс. Звон бьющегося стекла вызывает во мне ярость сравнимую с ураганом.

– Простите, – этот голос я уже слышал где-то. Такой же испуганный и тихий. – Я случайно. Я вытру. Я…

– Вытрешь? – черт, моей улыбке, наверняка позавидовал бы сейчас любой среднестатистический людоед. – Ну, давай. Начинай, куколка. Только тщательнее полируй. Чтоб как у кота все сверкало и звенело. Тогда может из меня серебряные дублоны посыпятся и я не сделаю твою жизнь еще более отвратительной чем сейчас.

На меня смотрят глаза, в которых плещется весь ужас мира и плохо прикрытое презрение. И я вдруг начинаю чувствовать себя скотом. Блядь, да что происходит сегодня со мной? Наверное чертов сахар опять свалился ниже нормы. Или бури магнитные.

– А мамуля, – рычу я, узнав в официантке чертову утреннюю террористку, из-за которой мой любимый джип превратился в кучу гнутого металла. – Ты снова в своем репертуаре? Только сейчас тебя некому защитить. Твой корсар с мужем остался? Или отец у него тоже где-то батрачит в ночную?

Злость испаряется. Сменяется дурашливой веселостью. Мне нравится смотреть, как краснеет кончик носа у этой глупой девки. Не красавица совсем, черты лица кажутся сообщающимися между собой. Нижняя губа пухлая, а верхняя словно прикушена постоянно, нос вздернутый конопатый, скулы острые, что можно порезаться, но глаза… Чертовы омуты, в которых наверняка утонул не один демон похоти. Почти медовые, с зеленым ободком вокруг зрачка. Я такие уже видел. Абсолютно точно. Где-то далеко в прошлом.

– Ты за мной следишь, куколка? Скажи честно, тебя конкуренты наняли, чтобы уничтожить меня морально? Или, может, по собственной инициативе? Маньячка сталкерша, преследующая злобных дяденек? Девочка, я злой и страшный серый волк. Меня надо опасаться, а не вот это вот все, – скалюсь, пытаясь отвлечь мысли от мокрой ширинки на вконец испорченных брюках, которая начинает совсем уж непристойно себя вести, когда нижняя губешка официантки дрожа кривится. Мой «маленький генерал» слишком активно реагирует на чертов рот этой дуры.

– Нет. Я… Только не увольняйте, умоляю. Мне очень нужны деньги. Нам с Петюшей.

Омуты начинают свою карусель, наполняясь алмазной влагой. Засасывают похлеще вакуумного аппарата, расщепляющего на молекулы все, что в него попадает. Где эта сука Каринка, когда она так нужна?

– Я не занимаюсь подбором персонала. Челядь не в моей компетенции, – о, да, я не людоед. Я скот. Но это лучше, чем выглядеть эрегированным ослом. Да и кто она такая, эта Золушка с глазами олененка Бемби? Отвожу взгляд и твердым шагом иду к импровизированной сцене, подготовленной для моего триумфального выступления. Плевать, что у меня мокрые штаны, а в голове гудит целый духовой оркестр. Я здесь бог. Я бог, а она…

– Всем добрый вечер. Мы собрались сегодня. Чтобы…

Мне в душу проникает медовый взгляд. Она стоит в центре жрущей толпы, в своей униформе девочки-официантке и я не вижу больше никого вокруг. Пронзает взглядом, как лазерами, способными перерезать пополам любое твердое тело.