– Значит, он был прав, наш ланиста, – с улыбкой покачал головой Каллид. – Ты все же вернулся, Юний! Как она, свободная жизнь?
– Да не очень, – честно признался юноша. – Все те же дрязги, что и в казарме, только куда более опасные. И, если оступишься, неоткуда ждать милости. Нет ни судей, ни публики.
– На то она и жизнь. – Старый гладиатор вздохнул. – Хочешь обучать молодых бойцов? Септимий положит тебе неплохую плату. Конечно, не столько, сколько ты б получил, выйдя на арену, но вполне приличную сумму… которую, к сожалению, никогда уже не получить мне.
– Что я слышу? – поставив на стол кружку с вином, удивился Юний. – Ты, Каллид, сожалеешь о презренных деньгах?
– Не для себя, Юний, для внука. – Ветеран осунулся и погрустнел. – У меня ведь есть внук, ты не знал? Веселый и бесшабашный мальчик. К сожалению, раб. Его хозяин, Памфилий Руф, говорят, разорился и теперь распродает имущество, вот я и хотел…
– Памфилий Руф разорен? Не могу поверить!
– Да, это так. Его управитель требует за мальчика тысячу сестерциев – неподъемную сумму.
– Однако дороговато. Твой внук знает какое-то ремесло?
– Он учился у пивовара.
– Жаль. Если б ничему не учился, стоил бы гораздо дешевле. А что, ланиста не согласен помочь тебе?
– Септимий уже дал половину. Больше я не осмелился попросить, да и не знаю, чем буду отдавать долг.
– Постой-ка! – вдруг радостно осклабился Юний. – Тысяча сестерциев, это сколько же золотых? Кажется, один ауреус – это сто серебряных сестерциев. А тысяча сестерциев – десять ауреусов. Ха! Каллид! Тебе всего-то и нужно десять золотых монет!
– Ты говоришь так, будто у тебя они есть! – Ветеран покачал головой. В глазах его вспыхнул слабый огонек надежды.
– Конечно есть. – Юний рассмеялся. – И не только десять, а много, много больше. Надо только забрать мою долю… – Он вдруг нахмурился. – И сделать это как можно быстрее. Поможешь мне?
– Обязательно! – Каллид выглядел словно молодой, рвущийся в бой юноша. – Куда идти?
– Далеко, к Марсову полю.
– А, Фламиниева улица, знаю, – кивнул ветеран. – Возьмем с собой мечи и парочку крепких парней; золото и ночь – уж очень опасное сочетание.
Он накинул на плечи плащ и, взяв под руку гостя, вышел во двор, по пути к воротам заглядывая в охранное помещение:
– Эй, Мауриций, Килон, не хотите ли заработать?
– Хотим. – Двое охранников-близнецов – здоровенные парни с лошадиными лицами – радостно переглянулись. – А что делать-то?
– Сопроводить нас в одно местечко.
– Запросто! – довольно осклабились парни. – По сестерцию каждому выйдет, а?
– Выйдет и по два, – вмешался в разговор Рысь. – Только если вы поторопитесь.
Воины быстро вскочили и, натянув панцири, взяли в руки короткие копья.
– Мы готовы. Куда идем?
– На виа Фламиния.
– О! Знаем там таких девок, пальчики оближете!
Выйдя из ворот школы, все четверо обогнули амфитеатр с позолоченным колоссом, миновали форум и, за пару ассов пройдя через Фонтинальские ворота, вышли на широкую улицу, которая так и именовалась, просто и незатейливо, – Широкая. От нее, у поля Агриппы, начиналась длинная-предлинная Фламиниева дорога, по сторонам которой располагались сады, Марсово поле, мавзолей Августа, а также злачные кварталы доходных домов и лупанариев.
Пару раз в темноте кто-то перебегал дорогу, из переулков слышались приглушенные голоса, однако никто не лез в драку, видимо, ночные тати не очень-то хотели связываться с четырьмя мужиками, искали добычу полегче. Так, в общем-то без приключений, если не считать того, что Каллид едва не подвернул ногу, добрались наконец до самой окраины, где и располагался доходный дом недавно убитого Флудана, теперь неизвестно кому принадлежащий.
Осторожно отворив дверь, Рысь осмотрел кухню. Нет никого, тишина… Чу! Где-то наверху вдруг послышались раздраженные голоса и топот. Что-то звякнуло…
– Кажется, мы как раз вовремя, – обернувшись, улыбнулся Юний. – За мной, ребята!
В просторной комнате на втором этаже мелькали клинки. На столе, у перевернутого ложа, в дрожащем пламени светильника тускло блестели золотые монеты. Перед столом, словно бы защищая его своей широкой грудью, осклабившись, стоял Капулий, ловко отбиваясь кинжалами от наседавших с двух сторон врагов – Камилла с разделочным ножом и вооруженной увесистой сковородой Зарпигоны.
– Наседай, наседай, парень! – размахивая над головой сковородкой, уверенно командовала стряпуха. – Сейчас мы его кончим!
– Ай! – дернувшийся было вперед Камилл получил по руке кинжалом и резко отскочил прочь. – Сама-то наседай, а!
– Вижу, дележ сокровищ в полном разгаре! – со смехом произнес Юний и, подняв опрокинутое ложе, уселся на него, не обращая никакого внимания на подельников. А те так и застыли – с улыбками. Похоже, появление Рыси нежданно-негаданно обрадовало всех троих, поскольку все трое парню и подмигнули, эдак незаметненько друг от друга.
Больше всех почему-то обрадовался Капулий:
– Я знал, что ты вернешься, Рысь! Сейчас мы им покажем.
– Да, давно пора показать, кто здесь хозяин, – с усмешкой крикнул Камилл.
А Зарпигона, бросив сковородку на пол, улыбнулась Юнию так, что едва не разорвала рот:
– А ну-ка задай этим подонкам, парень!
Каллид и близнецы очумело вытаращили глаза. Рысь подмигнул им и с размаху треснул кулаком по столу, так что лежавшие там золотые жалобно звякнули, а некоторые и вовсе попадали на пол.
– А ну, бросили ножи… Быстрее, иначе мои люди проткнут вас копьями, как жуков. Ну!
Кинжалы и нож полетели на пол, к валявшейся там сковородке.
– А ну-ка, быстро все по разным углам, – скомандовал подельникам Юний. – Делить буду я! – Он обернулся к близнецам. – Парни, если кто-то из них будет выступать, разрешаю использовать копья – не зря же вы их тащили.
– Сделаем! – не отрывая глаз от золота, разом кивнули воины.
Старый Каллид вообще не знал, что и делать. Не придумав ничего лучшего, он просто стоял в дверях, с удивлением взирая на разворачивающееся действо.
– Итак. – Подойдя к столу, Рысь быстро разделил золото на четыре примерно равные кучки. – Всем по справедливости, поровну.
– А ведь и на полу еще немало, – обиженно хлопнув загнутыми ресницами, осмелился подать голос Камилл.
Рысь усмехнулся:
– А то, что на полу, пойдет в фонд народных библиотек, ибо свет учености – лучшая гарантия от подлости и невежества, понятно, сквалыги вы этакие?
Капулий тяжко вздохнул.
– Ну, что вздыхаешь? – оглянулся на него Рысь. – Давай, подходи за своей долей. Ну, не стесняйся же!
Недоверчиво хмурясь, разбойник подошел к столу и, в любой момент ожидая подвоха, сгреб причитающиеся ему монеты в подол туники.
– А теперь – вон отсюда, – приказал ему Юний. – И чтоб до утра не появлялся. Предупреждаю всех: дом оцеплен моими друзьями-гладиаторами, и если они до утра заметят где-нибудь поблизости ваши гнусные рожи…
– Понял, понял, – льстиво закивал головой Капулий и, обернувшись, словно загнанный зверь, быстро вышел из комнаты. Послышался скрип ступенек, а затем звук падения, сопровождающийся звоном.
– Упал, – невозмутимо констатировал Рысь. – Пьяный, что ли? Каллид, проследи, чтоб он побыстрее убрался.
– Так, теперь ты, старуха! – Он поманил пальцем присмиревшую Зарпигону. – Забирай деньги и тоже уматывай.
– А-а…
– А где хочешь, там и жди до утра, чай, недолго осталось. Впрочем, можешь остаться на кухне, но смотри, если только высунешь нос…
– Не беспокойся, мой господин. Буду сидеть тихо, как мышка, – жадно сгребая деньги, проскрипела стряпуха. – Уж теперь не высунусь.
Она исчезла за дверью, и Юний перевел взгляд на Камилла – впрочем, звать этого парня не было никакой нужды, он и так давно уже стоял у стола.
– Что, беру свою долю и ухожу?
Рысь усмехнулся:
– Не торопись, парень. Присядь-ка…
– А что? – В глазах Камилла явно промелькнул испуг. Как это понимать: всем дали денег и отпустили, а вот его нет?