Олли кивнула.

– Если на момент ухода Лукаса из совета АУЦ у него не будет родного сына, то Амеди де Суаз – первый и очевидный кандидат на пост будущего сенатора. А если Амеди полукровка, то вырисовывается политический мезальянс. Итого: кто-то заранее подсуетился, чтобы аккуратно вывести мальчишку из игры. Кто именно, конечно, вопрос: или Служба Безопасности Цварга сама организовала пропажу, или Лукас имеет связи при Космофлоте и попросил Особый Отдел всё красиво обставить, или ещё какой вариант…

Я присвистнула, послушав размышления подруги, и потянулась к планшету вновь.

– Слушай, а ты права, – сказала я спустя несколько минут тишины, пока Олли прикручивала очередную ножку к новому столу. – Рога у Амеди не очень большие, цвет кожи бледноватый, по ощущениям, действительно полукровка, хотя фото настолько отвратительное, что сходу и не разберёшь.

– Я всегда права! Я же аналитик. – Оливия забавно подбоченилась, уперев руку с отвёрткой в бок. Яркая малиновая прядь волос упала ей на лицо. – А если всю эту кашу заварил сам Лукас, то бьюсь об заклад, ещё какого-нибудь актёра нанял, чтобы тот сыграл роль ненаглядного племянничка и таким образом максимально его обезопасил. Цварги помешаны на детях.

– Тут написано, что Амеди тридцать девять, да и фото… – Я сделала паузу, пытаясь найти ещё какие-нибудь фотографии де Суаза-младшего в инфосети. Везде он был обрезан по пояс, но даже этих данных мне хватило, чтобы понять: такого завалить в одиночку в рукопашке я не смогу.

– П-ф-ф-ф. – Олли фыркнула. – Ты не суди ни по возрасту, ни по внешности. У цваргов всё набекрень, какие-то психологические тесты на зрелость личности и прочее. Некоторые их них и в пятьдесят сущие дети.

Я присмотрелась к случайной голографии, выложенной в социальную сеть за два дня до похищения Амеди. Программку по поиску лиц на изображениях мне любезно установила Оливия. Не то чтобы я кого-то выслеживала, но любой агент в душе немного параноик, а любой параноик всегда поймёт параноика.

Аккаунт принадлежал какому-то подростку, который фотографировался на фоне улицы, а на заднем плене как раз был запечатлён заходящий в банк Адеми де Суаз – деловой костюм-тройка, чёрный кейс для бумаг в правой руке и очень широкий шаг. Хвоста не было видно из-за длинного плаща. Голография оказалась сделанной по последней моде, когда записывались и автоматически повторялись в ускоренном режиме две или три секунды реального времени. За эти секунды было видно, как двигается цварг. Уверенно, чётко, почти хищно.

Как полевой агент я знала, что порой важно не то, как выглядит гуманоид внешне или во что одет, а то, как он ведёт себя. Порой короткий резкий жест или, наоборот, чересчур замедленная реакция могут сказать о характере незнакомца больше, чем тщательно собранное резюме.

– Матёрый, – пробормотала я, разглядывая Амеди де Суаза.

– Да-да, хорош, стервец, – внезапно выдохнула Олли, незаметно перебравшись мне за спину.

– Думаешь, актёр? – уточнила я.

Что-то цепляло в этом мужчине, но что именно – сказать не могла.

– Если и актёр, то профи. – Подруга пожала плечами. – Он же цварга из себя изображает, а для этого надо виртуозно владеть эмоциями. Там чуть что не так подумаешь, так всё. – Она скорчила недовольное лицо и спародировала какого-то знакомого, запищав противным голоском: – Дамочка, от вас пованивает раздражением, как из мусорного ведра. Вы не могли бы думать потише или отойти во-о-он туда в сторонку?

Я рассмеялась, но Оливия лишь сильнее скривилась.

– Слушай, а почему я твой стол собираю? – внезапно спросила она и ткнула в меня острым наконечником отвёртки. – Давай, может, тоже поможешь?

– Олли, я устала, у меня только вчера смена закончилась… – тут же взвыла я, потирая ушибленное место. – И вообще, охранять первых лиц, конечно, работа хорошая, высокооплачиваемая, но бешено тяжелая.

– Не волнуйся, начальство сказало, что в ближайшее время переключит тебя на что-то другое.

Она сказала это легко, почти без эмоций, но мой внутренний агент сделал стойку. Вот оно. Что-то опасное и нестандартное. Оно и логично: кому нужен боевик как самостоятельная единица? Обычно такие, как я, или страхуют, или охраняют. Охранять я уже устала, а страховать некого…

– Работа хотя бы не пыльная?

Олли нервно дёрнула плечом.

– Не знаю подробностей. Я последние две недели занималась исключительно тестированием и анализом нового защитного костюма и его функции терморегуляции.

«Будет жарко».

Теперь понятно, почему Олли так настойчиво намекала срочно обзавестись парой. Но даже если отбросить вопросы доверия, наступить себе на горло и унизительно попроситься в качестве напарника или третьей в связку, страховать-то некого. Ни с кем из действующих полевых агентов у меня не получалось выйти на нормальные деловые отношения, все уже давным-давно сработались в устоявшихся командах. До Тристана меня часто просила в напарники Офелия, но всё чаще и чаще она предпочитала шумным взрывам тихие кражи информации. Так вместо бета-агентов её страхующими становились специалисты по компьютерным технологиям.

И, словно не было никаких тонких намёков, Оливия вдруг сказала:

– Кстати, об одежде. Не припоминаю, чтобы ты любила носить мужскую одежду, но, по-моему, вижу на тебе этот свитер уже второй раз. Это того самого красавчика, с которым ты ушла во время облавы на «Водяного кролика»?

– Да, я же говорила. Пальто забыла в гардеробе, а Леонн одолжил мне одежду, чтобы согреться.

– И что, секс был настолько потрясающим, что ты решила оставить свитер себе в качестве напоминания? – Подруга прищурилась.

– Что? Олли, я же сказала тебе, что не было ничего между нами, – устало повторила я то, что произносила уже как минимум раз двадцать. Однако Оливия всё никак не могла поверить, что такой горячий красавчик – и мимо кассы.

– Но ты носишь его свитер!

– Я пыталась вернуть вещь хозяину с курьером, но ничего не получилось. Мне сказали, что гость уже съехал из отеля. А одежда… Олли, это всего лишь одежда! Просто удобная, тёплая и красивая – вот и ношу.

Оливия покачала головой и принялась дальше собирать кухню, а я прикусила губу, думая о том, что сказала подруге почти правду. Настоящая же правда заключалась в том, что целых три дня я не могла решиться на возврат свитера. Он стал символом того, что обо мне позаботились… Да, вот такая дурацкая сентиментальность неожиданно дала корни. Тристан никогда обо мне не заботился, скорее, я как бета-класс всегда заботилась о нём, а тут совершенно случайный незнакомец помог выбраться из «Водяного кролика», довёл до своего номера, согрел. Не то чтобы мне это было принципиально, я бы и сама могла позаботиться о себе, но как же приятно, когда это делают мужчины.

Я подтянула ворот свитера чуть выше.

И да, от него восхитительно пахло морозной хвоей.

Леонн. Алеф-агент Особого Отдела Космофлота

– Как же мне надоело изображать из себя цварга! Кошмар! Неужели не было совсем ничего подходящего? Шварх, док, ты меня не только лысым хочешь оставить, но уже и скальп принялся снимать?!

– Я всего лишь отковыриваю клей с твоей головы, ничего особенного, – фыркнул док.

– А почему нельзя было воспользоваться чем-то более…  – Я взмахнул рукой в воздухе, пытаясь изобразить подходящий материал. – Саморассасывающимся, что ли?

– И как ты себе это представляешь? – Миттар нахмурился. – Тебе надо было прожить на Цварге минимум неделю, потом красиво исчезнуть и на всякий случай провести в образе Амеди де Суаза ещё несколько дней. Передо мной стояла задача сделать аналог рогов-резонаторов, чтобы ни один цварг не отличил их от натуральных. Если бы клей рассасывался от воды, то, боюсь, меня бы в лучшем случае уволили с этой работы, а в худшем – казнили.

– Не преувеличивай, казни запрещены на территории Федерации.

– Угу, зато можно ментально выжигать мозги и запирать в тюрьмах на радиоактивных астероидах, – недовольно буркнул док.