И тут конь захрапел, заржал сдавленно и жалобно. Страшный мужик неумолимо приближался, буквально пожирая солдата глазами. При этом он стал чавкать, как будто захлебывался слюной, и уже тянул руку, хотя был еще в десяти шагах. Чтобы достать меч, Волкову пришлось бы бросить поводья, а конь только и ждал этого.
– Надо бы освежевать тебя! – крикнул солдат. – Чтобы ты не пугал людей, но сейчас мне некогда.
Он чуть отпустил повод, и… даже шпорить коня не пришлось. Тот рванул так, как никогда в жизни. Солдат чуть не завалился на спину от неожиданности.
Почти всю свою взрослую жизнь Волков провел в седле. Он даже вспомнить не мог, сколько жеребцов, меринов и кобыл у него было. Под ним только четырех убили. И в умении держаться в седле если он и уступал кому-то, то, наверное, только рыцарям-турнирщикам да старым кавалеристам. Это его и спасло. Потому и не вывалился.
Но как бы хорошо ни был кован конь, если он несется изо всех сил по глине и лужам, он поскользнется.
Так и случилось. Пока солдат восстанавливал равновесие, пытаясь взять коня под контроль, тот перебирал ногами, пытаясь устоять, но уже летел боком в большую лужу, образовавшуюся в колее. Все, что успел сделать Волков, это вытащить ноги из стремени и очень удачно спрыгнуть. Скользя по глине, пробежался, пытаясь удержать равновесие. «Лишь бы не на руку. Лишь бы не на руку», – твердил он и почти удержался на ногах, но все-таки упал на бок, безопасно, но изрядно перемазавшись в глине. Конь пролетел мимо него, поднимая фонтан брызг. Скользя, Волков с трудом встал на одно колено, а страшный мужик, шлепая по лужам, все бежал к нему. Он был уродлив и близок.
– Ты сам этого хотел, – сказал Волков и потянул меч.
До уродца был десяток шагов. Солдат встал в стойку, отвел меч вниз и чуть в сторону. Ждал. Огромное пузо колыхалось из стороны в сторону при каждом движении, так и манило ткнуть прямым уколом с выпада, но что-то остановило солдата. Он уже знал, что сделает, но почему-то хотел рассмотреть этого мужика поближе. Поэтому, когда до мужика оставалось всего два шага, а тот просто летел на него, выставив вперед руки, Волков просто сделал шаг в сторону, влево, подприсел и секущим ударом с оттягом врезал уродцу в ногу, чуть выше колена.
Такой удар со всего размаха срежет любую ногу, не защищенную доспехами. Солдат рассчитывал увидеть брызги крови и уродливую отечную ногу в луже, но произошло невероятное: меч глухо звякнул, как будто им пытались разрубить толстую дубовую ветку, и чуть не выскользнул из руки. Солдат даже не понял, что произошло, но его спасло то, что чумной мужик со страшным хрустом полетел в неглубокую придорожную канаву с водой, поросшую хилым орешником. Не дожидаясь, пока он начнет вставать, Волков кинулся к лошади, на ходу пряча меч и надеясь, что та ничего себе не сломала. Он еле успел поймать коня – невредимого и уже готового броситься бежать.
– Да стой ты! Дьявол в тебя, что ли, вселился? – ругал солдат его, пытаясь попасть в стремя. – Получишь у меня плети.
Он влез на коня с большим трудом, в седло еще не уселся, а конь как ошпаренный, полетел прочь. Через двести шагов Волкову удалось его остановить. Оглянулся, но ничего не увидел, никого на дороге не было, зато обнаружил, что у коня разодран правый бок. Видно, повредил стременем, когда упал. Солдат достал из ножен меч и осмотрел лезвие.
– Да что ж такое! – На великолепном клинке он нашел маленькую, в толщину ногтя, зазубрину. – Как же так, – он сильно расстроился, – надо убираться отсюда побыстрее. Что за места такие поганые…
Левой ногой он чуть тронул коня шпорой, а тот, шальной, сорвался и полетел.
– Да не несись ты так, дурень, – зло сказал Волков, придерживая его, – мало ты кувыркался сегодня в лужах, чертов сын.
У харчевни стояла добротная большая телега, покрытая крепкой дерюгой, с впряженными в нее меринами. Там же пара оседланных лошадей с вооруженными людьми, явно не местными, и небольшие возки. Люди внимательно осмотрели Волкова, когда тот подъехал. Навстречу ему выбежал взбудораженный Ёган.
– Купец приехал! – сообщил он. – Не купец, а прямо граф какой-то, я таких даже в городе не видал. А что это с вами? Весь плащ у вас в глине.
– Пошли кого-нибудь за коновалом. Только скажи, что не мне, а коню нужно. А то этот дурак побоится прийти.
– А с конем-то что?
– Поскользнулся.
– Вижу, вон бок подрал. Сейчас отправлю за коновалом кого-нибудь. А вы-то как? Рука-то цела?
– Цела. Помоги плащ снять.
Они вошли в харчевню, где Волков сразу увидел двоих купцов. Вчерашнего купчишку и купца настоящего. Они отличались как день и ночь. Вчерашний походил на богатого крестьянина, настоящий купец был похож на городского вельможу, а вовсе не на графа, как казалось Ёгану.
Черный бархат, тяжелая серебряная цепь, роскошный берет с пером заморской птицы. Пальцы… все пальцы в золотых кольцах и перстнях. Купцы встали. Городской купец был крупный, лет под пятьдесят, борода уже седая. От избытка крови все лицо в мелких сосудах. Не дойдя до него трех шагов, Волков остановился и поклонился. Купец поклонился тоже, хотя берета не снял.
– Меня зовут Яро Фолькоф, я отставной солдат.
– Я Альфонс Рицци. Я глава купеческой гильдии славного города Вильбурга. Доверенное лицо отца нашего, герцога Карла Оттона четвертого курфюрста Ребенрее, – заговорил купец низким голосом с заметным южным акцентом.
– Рицци? Вы из Фризии или из Ламбрии?
– Я из Верго.
– Из Верго! – Солдат даже обрадовался. – Я шесть лет назад со своей ротой стоял в Верго на зимних квартирах. Самые добрые воспоминания об этом городе. В порту там есть харчевня, где собирались сарацинские купцы. Я там научился пить кофе. Они добавляют в кофе сахар. – Солдат внимательно следил за купцом. – Уверен, что вы пробовали. Наверняка были в портовой таверне.
– Пробовал, хотя это было очень давно, и эту черную жижу тогда пили без сахара. С мускатом. А в портовых тавернах я не бываю. И предпочитаю наши вергийские вина.
– У вас хороший вкус.
Они сели за стол, где тут же появился трактирщик.
– Вина или пива? – спросил Волков.
– Пиво. Для вина еще рано.
– Два пива, – сказал солдат.
Трактирщик исчез.
– Как добрались?
– Отвратительно, дороги размыты, сыро. Выехали в ночь, а добрались только что, – отвечал купец, чуть спесиво выпячивая губу. – Надеюсь, я не напрасно сюда ехал?
Волков смотрел на него, улыбаясь. «Ты летел сюда, жирняк, всю ночь из-за торговли на сто талеров – значит, для тебя это хорошая торговля», – подумал солдат и произнес:
– Ну что ж, не будем тянуть. Пойдемте в конюшню, у меня есть хороший конь.
Они пришли к лошадям.
– Ёган, отвяжи гнедого, выведи на свет, – приказал солдат.
– Неплохой конь, – сказал купец Рицци, осматривая жеребца.
– Конь отличный. Я хочу за него тридцать.
– О-о-о, – сказал купец, пристально уставившись на солдата, – да я вижу, вы шутник? Вы пригласили меня, чтобы я посмеялся над вашими шутками?
– Смеяться вы будете не над моими шутками, а надо мной, когда продадите коня потом за сорок.
– За сорок? А почему не за сто сорок?
– Потому что он стоит сорок.
– Он стоит двадцать два талера. Двадцать два. И это если вы еще найдете покупателя. Рыцарство и дворянство обнищало. У людей нет денег.
– Любой интендант-офицер даст за него двадцать пять, и вы это знаете.
– Да, но вы предлагаете мне его за тридцать.
– Но вы же не будете продавать его интендантам. И рыцарям не будете. Вы ведь уже знаете, кому его продадите.
– Уж не герцогу ли? – скривился купец.
– Нет, не герцогу. Вы продадите его какому-нибудь знакомому заводчику, смотрите, – солдат подошел к коню, – посмотрите на его зубы. Четыре года. Все целы. Голова сухая, уши длинные, грудь роскошная, выкормлен правильно, значит, сердце и легкие хорошо сформировались. Голень длинная, смотрите, круп, спина, колени – все идеальное. Такой конь на хорошей рыси целый день будет идти и даже не заметит этого, этот конь лучший, что у меня когда-либо был. В общем, любой заводчик даст за него сорок монет, и вы это знаете. Я бы сам его продал, да нет времени искать заводчика. Хочу уехать побыстрее.