Литмир - Электронная Библиотека

Задын чулуу – «Разбивающий камень»

Разбивающий камень – задын чулуу – у древних монголов отождествляется и с молнией, и с грозой. Во всей Монголии распространено поверье о камне, который имеет способность низвергать дождь с неба. Дербеты называют его дзада, урянхайцы и алтайцы – джада. Некоторые говорят, что его находят на горах, другие – в голове змеи, в головах зверей, например изюбря, или птиц – утки и пр. Находят камни дзада и в животе быка. Цветом они бывают черные и полосатые, а величиной иногда с кулак[17].

Таким образом, у разбивающего камня (задын чулуу) первоначально олицетворялось его объективное качество – твердость, которая позволяла убивать животных и обрабатывать предметы. Впоследствии ему уже приписывалась способность оказывать влияние на любые явления неба и земли. К примеру, автор «Сокровенного сказания монголов» (1240 г.) повествует о попытке вражеского шамана погубить войско Чингисхана, обрушив на него с помощью задын чулуу (разбивающего камня) хляби небесные:

«А назавтра сошлись две рати в сражении в урочище Хойтэн. И бились они, попеременно тесня друг друга; Буйруг-хан и Хутуга владели волшебством разбивающего камня обрушивать ненастье на ворогов своих. И принялись они шаманить, вызывая ливень или ураган на головы ратников Чингисхана. Но разверзлись хляби небесные над ними самими. И скользили их ноги и вязли в непролазной грязи. “То гнев небесный пал на нас!” – возопили они, и разбежалось воинство Жамухи в разные стороны»[18].

Древние монголы превратили в образ-фетиш не только разбивающий камень, но и ветви деревьев и ивовые прутья-бургас, также обладавшие, по их разумению, тайной внутренней силой. Из них древние кочевники начали изготовлять пруты для взбивания шерсти, заградительные преграды-рогатки, стрелы, копья и прочие орудия и домашние принадлежности, крайне необходимые им в повседневной жизни.

Христианский миссионер Плано Карпини, побывавший в Монгольской империи в середине XIII века и засвидетельствовавший традицию, освещавшую фетишизированные кусты, деревья, их ветви, писал: «Мы видели также, что Угэдэй-хан, отец нынешнего императора, посадил куст за упокой своей души[19], вследствие этого он предписал, чтобы никто там ничего не срезал, если же кто срезал какой-нибудь прут, то, как мы сами видели, подвергался бичеванию, снятию одежды и злым побоям. И, хотя мы сильно нуждались подогнать коня[20], мы не смели срезать ни одного прута»[21].

Монгольские мифы - i_002.jpg

Камлание монгольского шамана

В древнемонгольских преданиях, посвященных поклонению огню, кусты, деревья, их ветви упоминаются с большим почтением:

    Один человек – еще не всемогущ.
    Одна щепка не превратится в огонь.
    Два человека, объединив силы,
    Превратятся во всемогущего человека.
    Применив в деле сразу две щепки,
    Разожжешь огонь[22].

Впоследствии использование ветвей деревьев и ивовых прутьев древнемонгольскими мастерами для изготовления стрел и копий послужило поводом для появления многочисленных мифов о «быстрокрылых белых стрелах» и их хозяевах – метких стрелках.

Неслучайно и то, что главными героями монгольских мифов о звездах и планетах являются те же меткие лучники. А сами стрелы в монгольских мифах и легендах прославлялись как самое дорогое и священное оружие воинов-монголов, которого враги пытались лишить их в первую очередь.

Свое почтенное отношение к стрелам засвидетельствовал и неизвестный автор историко-литературного памятника XIII века «Сокровенное сказание монголов». В рассказанной им легенде об Алан гоо прородительница «золотого рода» Чингисхана, давая наставление своим сыновьям крепить дружество, использует как раз стрелы:

Монгольские мифы - i_003.jpg

Луки и стрелы на оленных камнях (1–23) и петроглифах (24–35, 37) Монголии

Монгольские мифы - i_004.jpg

Мать Чингисхана Огэлун пересказывает своим сыновьям легенду об Алан гоо. Панорама. Музей города Хух-хот (КНР)

«Алан гоо однажды по весне сварила вяленое мясо, накормила им сыновей своих – Бэлгунудэя, Бугунудэя, Бугу хатаги, Бугуту салжи и Бодончар мунхага, посадила их в ряд пред собой и, дав каждому из них по стреле, сказала: “Преломите!” Что те легко и сделали. Когда же Алан гоо, связав пять стрел вместе, дала каждому из них со словами: “Преломи!” – никто из них не смог сломать связку…

И заповедала им мать Алан гоо: “Из чрева родились не одного ли вы, пятеро сынов моих?! И коли разлучитесь вы друг с другом, любой из вас легко врагом повержен будет; точь-в-точь как та стрела, которую вы с легкостью такою преломили. Но коль родство и дружество меж вами укрепятся, вы уподобитесь той связке стрел, которые не так уже легко сломать; и вас, сыны мои, не просто будет одолеть злым силам”»[23].

На этих примерах мы наглядно видим, как из восходящих к образу-фетишу обыкновенных ветвей деревьев и ивовых прутьев, которые были орудиями труда древних монголов, их художественное мышление создало многогранные образы стрел.

В свою очередь, отметим, что истоки мифологии первобытного общества восходят именно к этому фетишистскому олицетворению, т. е. к образу-фетишу. Из фетишизации различных объектов и явлений природы постепенно выделились и архаические мифы, в том числе хтоническне мифы, поскольку они всегда связаны с явлениями надземными, а также с подземными. В этот период возникли не только образ-фетиш разбивающего камня и образ-фетиш ветвей деревьев и ивовых прутьев, но и образы-фетиши травы, цветов, воды, ветра. К сожалению, до наших дней дошла слишком малая часть из них, которая передавалась из века в век, вбирая в себя довольно большое количество напластований.

Из этого можно сделать вывод о том, что в результате выделения из вышеназванной совокупности «образ – действие – объект (явление) – мысль» двух ее элементов – образа и действия – и их осмысления начали образовываться первые и древнейшие формы образов – образы-фетиши.

Упомянутые выше мифы о «разбивающем камне», «волшебных ветвях деревьев» и «быстрокрылых белых стрелах» свидетельствуют о том, что эти древнейшие формы восходят к эпохе нижнего палеолита. И если с теоретической точки зрения считается, что зарождение мифологии начинается с фетишизма[24], то и зарождение монгольской мифологии должно быть связано с указанными выше ее первыми образами – образами-фетишами.

* * *

Не только предметы неодушевленной природы, но и представители живой природы воспринимались древними людьми как таинственные обладатели сверхъестественных сил. Отсюда и возникают культы зверей. Именно о них и рассказывает палеолитическое искусство: наскальные изображения зверей и птиц – петроглифы Монголии.

Ученые считают, что таким образом «древние художники пещер, находящихся на территории современной Монголии, оставили свои закодированные символы мифа… Но для того, чтобы появились символические образы, необходимо было существование мифа – определенных представлений об окружающем мире, о Вселенной. Формирование мифа, как идеологии родового общества, относится к эпохе палеолита»[25].

вернуться

17

Потанин Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Вып. 4. СПб., 1883. С. 189. Далее – Потанин Г. Н. Очерки…

вернуться

18

Сокровенное сказание монголов // Чингисиана. Свод свидетельств современников. – М.: Эксмо, 2009. С. 107.

вернуться

19

У монголов-шаманистов наблюдался культ деревьев, которые были, пo их представлению, местом обитания гениев. Существовал не только культ отдельных деревьев, но были целые священные рощи, где запрещалось не только охотиться, но куда нельзя было даже и входить. О культе кустa у монголов имеются сведения в русских летописях.

вернуться

20

Т. е. «нам был нужен прут, чтобы погонять коня…» – Прим. ред.

вернуться

21

Иоанн де Плано Карпини. История монголов. – М.: ООО «Литео», 2014. С. 11.

вернуться

22

Сборник народного фольклора (на монг. яз.). – Улан-Батор, 1949. С. 149.

вернуться

23

Сокровенное сказание монголов // Чингисиана. Свод свидетельств современников. – М.: Эксмо, 2009. С. 52–53.

вернуться

24

Лосев А. Ф. Античная мифология. – М.: Гос. уч. – пед. изд-во, 1957. С. 16.

вернуться

25

Новгородова Э. А. Древняя Монголия. – М.: Наука, Главная редакция восточной литературы, 1989. С. 46–47.

3
{"b":"869951","o":1}