– Аккуратная работа, – одобрил Боливар, глядя в зеркало заднего вида. – Прохожие на улице ничего не заметили. А мы только что миновали третий поворот.

– Езжай вдоль берега, а мы решим, что делать с ищейками.

– Чего тут решать? Перережем глотки, привяжем по камню к ногам – и в воду. – Анжелина победно улыбнулась.

– Нет, дорогая. – Я похлопал ее по руке. – Мы освободители. Разве забыла? Убивать и калечить никого не будем.

– К копам это не относится! – Она, мрачнее тучи, откинулась на спинку.

– К копам тоже, дорогая. Спросив, что с ними делать, я имел в виду, куда их запрячем, накачав предварительно наркотиком. Наркотик, как ты, несомненно, знаешь, стирает воспоминания о событиях последних двадцати часов.

– Стрихнин действует надежнее.

– Слишком надежно, дорогая.

– Отец, впереди развилка, – сообщил Боливар. – Боковая дорога ведет прямиком в лес.

– Сворачивай, а я вколю им по дозе.

Не хотелось, чтобы полицейские через двадцать часов очухались калеками, и от помощи Анжелины пришлось отказаться. Я достал из-под сиденья аптечку, ввел полицейским наркотик. Автомобиль тем временем, прошуршав шинами по грунтовой дороге, остановился. Вокруг – лес. Мы с Боливаром отволокли спящих красавцев подальше в кусты, сели в машину и покатили обратно.

У ресторана нас поджидал Джеймс.

– Свежим воздухом дышали? – спросил он.

– Дышали, заодно избавились от двух приставучих полицейских, – ответил я. – Как там Хорхе?

– Я с ним зашел в бар, пропустил за соседним столиком рюмочку. Он сказал своим друзьям, что всю ночь промаялся с туристами и теперь отправляется в постель.

– Где он сейчас? И как его найти?

– Так и думал, па, что ты решишь потревожить его сладкий сон. Пошли покажу.

Никем не замеченные, мы добрались до многоквартирного дома, поднялись на третий этаж. Я отослал Джеймса к матери и, как и подобает профессионалу, открыл замок входной двери легким движением пальцев. В квартире царил сумрак, шторы были задернуты. Спесь до добра не доводит. То ли сон у Хорхе как у кота, то ли дверь его квартиры снабжена бесшумной сигнализацией. Когда я на цыпочках дошел до середины комнаты, вспыхнул свет. В двери спальни стоял Хорхе и целился в меня из большого, страшного на вид пистолета.

– Сейчас ты умрешь, шпик! Читай молитву!

– Не стреляй, Хорхе! Я друг!

– Неужели? С каких это пор друзья, как воры, крадутся в ночи?

– День, ясный день за окном, взгляни сам. А крался я, чтобы меня не видели враги. Я сам, как и ты и как Флавия, не жалую поли…

Последние слова едва не стоили мне жизни.

– Что ты знаешь о Флавии?! – заорал Хорхе, и, клянусь, его палец на спусковом крючке побелел.

Я, как герой мыльной оперы, пал перед ним на колени и с мольбой простер руки:

– Выслушай меня, храбрый Хорхе! Твое послание получено на другой планете, я прибыл оттуда. То самое послание, что ты передал туристу и его жене, которых потом вышвырнули из вашего райского мира.

– Ты знаешь о послании?

Ствол пистолета самую малость опустился. Я встал с колен, отряхнул брюки и сел на диван.

– Знаю, ведь я тот самый турист.

– На того туриста ты не похож.

– Внешность изменена, но я – тот самый.

– Докажи.

– Правильно, что не доверяешь первому встречному, но я свой, друг. Сейчас убедишься. Я знаю, например, что туристка, моя жена, встречалась на берегу с Флавией и Флавия показала ей послание на пяти листах, которое моя жена прямо на месте запомнила, а позже пересказала мне. Могу прочитать тебе его слово в слово.

– Читай.

Я продекламировал без запинки все пять листов. Я читал и читал, а пистолет в его руке опускался и опускался. Когда я закончил, Хорхе и вовсе отложил его в сторону.

– Убедил. Я сам написал это послание, и видели его только Флавия и жена туриста.

Он, блестя глазами, подбежал ко мне, поднял на ноги, обнял и расцеловал в обе щеки. Не мешало бы ему, конечно, прежде побриться.

– Рад, что мы наконец-то нашли общий язык. – Я мягко высвободился из объятий. – Счастлив буду помочь.

– Я едва глазам верю. Мы так давно взывали о помощи извне. Несколько месяцев назад один из наших под видом туриста пробрался на космический корабль. С тех пор о нем – ни слуху ни духу.

– Такой низенький, загорелый, нос крючком?

– Он самый. А ты откуда…

– Боюсь, что принес печальную весть: он мертв, убит, без сомнения, агентами полиции.

– Бедный, бедный Хестер, он был храбрым бойцом, надеялся найти легендарную Стальную Крысу, заручиться его помощью…

Я, скромно потупив глаза, принялся многозначительно полировать и без того ухоженные ногти об отворот пиджака.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что… что ты…

– Стальная Крыса, к вашим услугам. В разных мирах я известен под разными именами, и Стальная Крыса – одно из них. А теперь расскажи, что тут творится и какой у вас план.

– Положение у нас простое и безнадежное. Плана нет, и, если честно, мы пребываем в смятении. Секретная полиция действует эффективно, слишком эффективно. Едва организуется новая группа сопротивления, как всех ее членов арестовывают и уничтожают. Наша организация совсем новая, но о Флавии уже знают, на нее ведется охота. Я по работе встречаюсь со многими инопланетными туристами, и план поиска помощи со стороны предложила она. Сами мы, к сожалению, очень слабы.

– Не так уж плохо для начала. Скажи, а многие ли на этой благодатной планете разделяют твои взгляды?

– Любой крестьянин спит и видит казнь президента Сапилоте. Но крестьяне беспомощны, вся власть в руках кучки богачей – ставленников диктатора, а с инакомыслящими расправляются головорезы из военизированной секретной полиции – ултимадо, как они себя называют. Правда, президента не жалуют многие дворяне из древних семей, но они давно утеряли свое былое влияние.

– Дворяне? – ухватился я за идею. – Расскажи мне о них.

– Я сам, к стыду своему, из старинного дворянского рода и наделен длиннющим, ничего не значащим титулом. Власти мне доверяют, вот даже туристов сопровождаю. Дворяне в свое время совершили ошибку – примкнули к так называемому «демократическому движению», а когда разобрались, что к чему, было поздно. Свинья Сапилоте стал президентом, ключевые позиции в правительстве заняли его люди. Результаты следующих выборов его шайка подделала. Так с тех пор и повелось каждые четыре года. Скоро очередные выборы, но это лишь фарс, каждый ребенок на Параисо-Аки знает, что Сапилоте – генерал-президент пожизненно.

Долго зревшая в моей голове идея наконец оформилась, и я радостно закричал:

– Нет же, нет! На следующих выборах будет иначе!

– Каким образом?

– Найдем честного, уважаемого дворянина из старинной семьи, сделаем его кандидатом на пост президента.

– Но сколько бы человек ни проголосовало за нового кандидата, президентом ему не стать – результаты выборов будут сфальсифицированы.

– Будут сфальсифицированы непременно, но не местными чиновниками, а мной. Я покажу этой примитивной планете один-другой трюк из джентльменского набора по-настоящему грязных политиков. Выборы выиграем мы!

– А получится?

– А то как же, только нужен достойный кандидат. Не знаешь, случайно, такого?

Хорхе сосредоточенно потер подбородок:

– Сразу и не сообразишь.

– Может, расшевелим мысли стаканчиком рона?

– Отличная идея! У меня как раз есть старый выдержанный рон, вовсе не такой, каким обычно потчуют туристов. Тебе, думаю, он придется по вкусу.

Придется по вкусу? От напитка я был в восторге. Мы провозгласили тост за новую счастливую жизнь, потом друг за друга, потом… Открыв третью бутылку, мы возобновили работу.

– Чем дальше живет человек от крупного города, тем он лучше, чище душой, – сообщил Хорхе. Похоже, алкоголь промыл его мозги, и они теперь работали не хуже отлаженного часового механизма. – В глубине континента находятся большие имения, где выращивают пшеницу, кофе и ягоды бискохо и канья. Там же изготовляют рон, перемалывают пшеницу. Крестьяне там живут в достатке, надсмотрщики мягки, дворяне, хозяева поместий, справедливы. До тех пор пока в города по утвержденным планам поступает продовольствие, а люди там не занимаются политикой, Сапилоте не суется в местные дела.