Меж тем Плут пришёл в себя от шока, да как вонзит сквозь решётку эти свои когти прямо в мягкое место охотнику. Отчего конечно, охотник взвыл, словно раненый носорог, и вмиг спрыгнув с клетки, выронил фонарик. Темнота вновь покрыла всё вокруг. Плут немедленно воспользовался этим обстоятельством и резким усилием сбросив с себя клетку, задал такого стрекоча, что аж пол на веранде затрясся.

Мгновенно выскочив из дома на деревянные мостки, бедняга тут же попал в беду. И это немудрено, ведь влажность на улице стояла высочайшая. А мостки покрыты краской, и на ней уже образовались капли воды. Вот на них-то, на эти мелкие капельки, и налетел Плут. Он покатился по ним, словно по масленой плёнке. Скольжение было ничуть не меньше, чем на ледяном поле, и Плут по мосткам мигом долетел аж до самой поленницы, да со всего маха как шмякнется об неё головой. Свалился бедняга, потерял сознание, и лежит не шевелиться, дух из него вон.

А тем временем охотник очухался, схватил фонарь и вдогонку бросился. Подбегает к Плуту схватил полено и на него замахнулся, по голове его вдарить намерился. Всё конец Плуту, добегался хвастливый воришка. Но не всё так просто. Собаки и коты вокруг, конечно же, знали об облаве, и даже, кто как мог, наблюдали за ней, но смерти Плуту никто не желал. Ну, пусть его в клетку посадят, пусть как-то накажут, с позором по деревне проведут или у всех на глазах отшлёпают, но не убивать же.

А потому все кошки с собаками, и не только они, но и многие лошади с коровами и козами, забыв про былые обиды, почуяв конец Плута, подняли такой шум, вой и визг, что охотник, аж оторопел. Руку-то с поленом занес, а ударить не может, не опускается у него рука от звериного ора. Ужас напал на охотника, не шевельнуться ему. Зато Плут от столь внезапной поддержки своих недругов мигом пришёл в себя. Опять на лапы вскочил, вылетел со двора и помчался по дороге долой из деревни. А домашние питомцы ему вслед кричат.

– Беги Плут!… Беги, спасайся!… Мы не хотим твоей смерти!… Прячься и людям больше не попадайся,… убьют ненароком!… – что есть сил, заголосили они. Разумеется, Плут всё слышал и не пропустил ни слова из их предупреждения. Примчался в лес, забился под куст, сидит, весь дрожит и думает.

– Вот ведь как всё обернулось,… я их обзывал, унижал, а они такой шум подняли лишь бы мне жизнь спасти,… и ведь спасли,… кабы не они, то лежал бы я сейчас там, на дворе, с разбитой головой!… Эх, а всё моя расхлябанность и беспечность,… совсем страх потерял,… прекратил осторожничать, наглым стал, распоясался, зазнался,… а был бы такой, как раньше, аккуратный и скромный, так ничего бы и не случилось!… Да уж,… зря я животных обижал и подставлял,… а ведь они неплохими друзьями оказались!… Надо будет как-нибудь сходить к ним да прощенья попросить,… но не раньше чем через неделю,… охотник теперь знает меня, и конечно расскажет всем сельчанам, кто истинный вор в их домах,… так что в деревню теперь мне путь закрыт!… Эх я, задавака,… вот сидел бы себе и не высовывался, а так попал в неприятности!… Ну, ничего, главное, жив остался,… исправлюсь, вновь стану скромным и со временем всё наладится… – рассудил он на сей раз и остался жить в лесу.

Но лес это не хлебосольная деревня, здесь чтобы быть сытым, надо прежде хорошенько потрудиться. Вот и Плут начал трудится целыми днями, почти сутками напролёт, чтоб хоть как-то выжить. Зато пищу теперь добывал честно, без воровства. Правда очень похудел и осунулся. Домашние животные его даже не сразу узнали, когда он к ним в деревню извиняться пришёл.

Однако никто из них; ни собаки, ни коты, ни коровы, ни козлы, зла на него не держали, и за прошлые грехи упрекать не пожелали. Наоборот, все посочувствовали ему и попытались убедить его вернуться. Мол, скоро зима и в лесу будет холодно да голодно, дескать, живи опять в старом заброшенном доме, туда из сельчан никто не суётся, а уж мы поделимся своими обедами, голодать не дадим.

Плут, разумеется, поблагодарил домашних питомцев за столь щедрое предложение, но возвращаться не стал. Вырыл себе в лесу, как и все звери, нору, обосновался там и рискнул, задержался на зимовку. Вот какая интересная и даже забавная история случилась этим летом в одной недалёкой деревушке. И в этой истории, как и во многих других, есть своя мораль, и она призывает нас к скромности, ибо иной раз скромность не только украшает, но и спасает жизнь, вот так-то друзья мои…

Поселилась как-то прошлым летом в нашем дворе одна небольшая и совсем непородистая собачонка. Таких, пожалуй, в любом дворе можно встретить. Бегает этакая пушистая бестия без роду, без племени, средь детских песочниц, качелей, кустов сирени и лавочек, на которых вечно сидят местные бабуленьки, и пусть себе бегает, радуется. Её мало кто и замечает, подумаешь собачка, это же не слон или тигр, чтоб от удивления рот раскрывать да в экстренные службы с телевидением звонить. Простое, рядовое явление, носится дворняжка, ну и ладно, ведь никому не мешает.

Вот и эта собачонка была точно такая же. Никому не причиняла ни зла, ни хлопот. Кому-то она нравилась, кому-то нет, а кто-то и прикармливать её взялся. А вскоре все обитатели двора до того привыкли к ней, что и вовсе стали воспринимать её как неотъемлемый атрибут местной фауны, наравне с воронами, голубями да воробьями с кошками. Но вот что примечательно, никто даже не проявил интереса к её полу; то ли она девочка, то ли мальчик. Собачонка была настолько лохмата и пушиста, что внешних признаков никто не видел, а вот так нагло и бесцеремонно лезть к ней с выяснениями, желающих не нашлось.

Не то чтобы собачонка выглядела как-то сердито или не давалась в руки, вовсе нет. Просто в нашем дворе жили и живут в основном интеллигентные, культурные люди и считают выяснения данного вопроса делом нескромным, бесцеремонным, и даже аморальным. По их мнению, каждый имеет право быть тем, кем ему заблагорассудится, и других это не должно волновать.

А потому нашу собачонку стали кликать, в общем-то, нейтральным именем – Сашка, Сашенька, или просто Санька, кому как больше нравилось. Так вроде прилично и деликатно во всех отношениях, ведь Санькой может быть мальчик-пёсик, а Сашенькой девочка-собачка. Например, можно сказать – мой друг Санька отличный пёс, или же – моя собачка Сашенька сегодня была особенно забавна. И так, и эдак правильно. И оттого все жители двора быстро привык к этой кличке.

А меж тем сама Сашка удачно обживала наш двор. Первыми, конечно, кто начал с ней дружить оказались местные ребятишки; хлопотливые девчонки и вездесущие мальчишки. Но только дружба у тех и других отличалась. Девочки воспринимали Сашку, как свою подружку; завязывали ей бантики, благо лохматой шерсти было вдоволь, расчёсывали её и делали разные причёски, наряжали во всякие кукольные жилеточки и платьишки. В общем, считали её куклой. Тогда как мальчишки видели в Саньке своего соратника по боевым играм.

Тренировали Саньку, как пограничного пса, учили подавать лапу и голос, натаскивали на преодоление препятствий. Кроме того брали Саньку с собой в соседний парк и играли там в «шпионов». Правда, из Саньки плохо получался сторожевой пёс, да и охранять «шпионов» не очень-то выходило. Санька всё больше бегала и резвилась, иногда озорным лаем на весь парк, возвещая о своём присутствии. Одним словом ребятишки забавлялись, кто как находил нужным. И пребывание Саньки в нашем дворе несло только радость и пользу. Однако всё это было до поры до времени.

Ближе к зиме в наш дом въехал новый жилец. До этого в его квартире проживал военный со своей семьёй. Но военного повысили и перевели в другое место, куда-то на юг, не то в Сочи, не то в Адлер, в общем ближе к морю. И в бывшей офицерской квартире поселился этот новый сосед. Разумеется, он сразу затеял ремонт, ведь военный в силу своей специфики жил скромно и неприхотливо. Зато этот новоявленный франт решил полностью преобразить интерьер квартиры.