Лейтенант промотал запись на час вперед. Регистратор показывал одну и ту же статичную композицию: светлое пятно злочастного термоса на фоне темных зарослей терновника. Если судить по ракурсу съемки, получалось, что шлем с головой Антона Петровича внутри долгое время лежал на боку. И после этого господин лейтенант будет мне говорить, что всю ночь глаз не смыкал!
А сейчас около пяти утра. Получается, большую часть ночи мы с Васей оставались совершенно без присмотра. Что добром не кончилось…
– Вот же напасть, – смущенно пробормотал Антон Петрович, почесывая шею. – Неужели я действительно уснул на боевом посту? Какой позор!
Я тактично молчал, давая лейтенанту возможность самому пройти всю логическую цепочку и признать очевидное.
ГЛАВА 2. Провал операции "Ловля на живца".
– Как такое могло случиться? – продолжал самобичевание Беклемишев, отвинчивая крышку с оскверненного термоса. Выходит, я зря тащил с собой цельных полтора литра крепчайшего Макакуанского кофе… Вот дьявол! Термос почему-то мокрый. Для росы вроде еще рановато…
Лейтенант наконец-то справился со скользкой по моей вине крышкой термоса. И, как полагается культурному человеку, сначала предложил кофе собеседнику. Я по понятной причине отказался. Несмотря на то, что аромат от напитка шел прямо-таки божественный…
Пока Беклемишев "прочищал мозги кофейком", я поинтересовался, чем можно объяснить его более чем странное выпадение из реальности почти на пять часов? И не видит ли он аналогии с нашим случаем? Я напомнил лейтенанту тот эпизод, когда мне и Василию прилетело в спины по мгновенно усыпляющей стрелке. На что Антон Петрович снисходительно ответил:
– Про ваш случай я подумал в первую очередь! Видишь ли, Дмитрий, преступники такие же рабы привычек и предпочтений, как и обычные люди… На юридической латинской мове такая фигня называется modus operandi. Образ действия, короче говоря… Судя по вашему рассказу один из бандитов отменно управляется со стрелометом. Так что у меня шанс словить в спину гостинец с блиц-снотворным был ох как велик, не спорю. Пришлось подстраховаться. Броник под куртку и – чихать на ваши стрелки! Хоть ежика из меня сделайте! Да хоть дикобраза! Кстати, Дима, не в обиду будет сказано… Ты уже заколебал шлем в руках своих синих мурыжить…
– Извините, это я от нервов, машинально, – сказал я и вернул вещь хозяину.
Стоп! А это что такое?
Я выдернул гермошлем из рук недоумевающего лейтенанта. И, подсвечивая ладошкой, тщательно осмотрел заинтесовавшее меня место на полированной поверхности. Вот оно что…
– И все-таки, господин лейтенант, вы стали жертвой снотворной стрелки, – убежденно заявил я. – Как не предохранялись…
– Когда я не предохранялся, то отцом стал, – сердито сказал Антон Петрович. – Выбирайте выражения, молодой человек! Не другу Васе эротический сон пересказываешь! И, вообще, с чего ты взял про стрелку? Я бы почувствовал…
Не вдаваясь более в объяснения, я продемонстрировал доказательства моей правоты. Одна-единственная царапина, которая рассекла наклейку на шлеме – дракончика с оскаленной пастью, впечатления на лейтенанта не произвела. Хотя ему пришлось признать, что риска очень даже свеженькая на вид. Но абсолютно ничего не доказывающая. Вокруг нас терновые кущи! Местечко, где изодрать в лохмотья последние штаны плевое дело. Улика №2 – прилипшая к наклейке красная пластиковая чешуйка заинтересовала сыщика чуть больше. Однако принимать на веру, что эта красная фигня ни что иное, как часть хвостового стабилизатора усыпляющего дротика лейтенант отказывался. Для начала неплохо бы провести эскпертизу. Так гласят азы криминалистики. А к экспертам без еще дымящегося пистолета или, к примеру, липкого от кровищи ножика соваться бессмысленно.
– Видишь ли, Дима, – пояснил Антон Петрович свое более чем скептическое отношение к моим "домыслам". – Гермак долго валялся в кладовке и мало ли какая дрянь могла к нему прилипнуть. Да эксперты пошлют меня куда подальше, принеси я им такой стремный вещдок. Дешевый цветной пластик, скажут эти ленивые гады, используется при изготовлении 99% предметов человеческого обихода. Вот если бы вы притащили ящик коньяка, чтобы выяснить не суррогатный ли, тогда, мол, совсем другое дело… Это мы, скажут, запросто, с превеликим нашим удовольствием!
Все еще тешась призрачными надеждами доказать свою правоту, я припомнил, как лежал господин Беклемишев в момент обнаружения. По расположению царапины мне удалось определить куда примерно от шлема могла срикошетить усыпляющая стрелка. Шансы найти ее, сами понимаете, были невелики. До сих бандиты ошибок не делали, пунктуально собирали дротики с уснувших жертв. Но чем черт не шутит… В этих ощетинившихся иглами дебрях по темноте шибко с поисками не развернешься, тем более что заросли выглядели нетронутыми.
Конечно, в драной пижаме я бы не рискнул сунуться в колючки. Но прочная на вид камуфляжная накидка придала мне уверенности. Собравшись с духом, я полез в кусты. Такой треск, наверное, стоит в малиннике, когда медведю приспичит полакомиться ягодкой-другой…
Что говори, а при определенных обстоятельствах быть человеком-торшером очень даже неплохо. Подсвечивая себе руками я взялся за поиски. Пусто… пусто… Блин, колется! Больно! Здесь тоже ничего… Да вот же он, чертов дротик, застрял в переплетении ветвей! Наконец-то! Хоть одна моя гипотеза стопроцентно подтвердилась. Осторожненько, чтобы не ободрать руку об шипы, я выудил уголком накидки ценнейшую улику. И по проторенному пути вернулся к Беклемишеву. Тот даже не успел терпение потерять. Дожидаясь меня, собирал аммуницию и матерился конспиративным шепотом. Сетовал на нелегкую судьбу, которая заставила уже немолодого человека коротать ночь на сырых болотах. В то время когда "бонзы из Главного управления, разъевшие задницы на взятках, нежатся дома в теплых кроватках".
– Вот стрелка! Нате! – протянул я лейтенанту "орудие преступления".
Беклемишев пробурчал что-то вроде "нате – буй из под кровати", но факт усыпления больше не отрицал. Когда дротик был надежно упакован в пакетик для улик, лейтенант сказал:
– Все-таки не понимаю, как я мог так опростоволоситься. Ведь в бронике был, в шлеме… В задницу меня подстрелили, что ли?
– В шею, – с уверенностью сказал я. – Вы, Антон Петрович, как проснулись, сразу шею чесать начали…
– Да, так, наверное, и было… – пришлось согласиться лейтенанту. – Что же, это еще раз подтверждает что стрелок – профессионал. Старый снайперский прием: бить в незащинные броней места. В шею, по рукам, по ногам. Да хоть в подмышку…
Продолжая развивать тему вероломного нападения на него, Беклемишев пришел к выводу, что авария с нашим модулем никак не могла быть случайностью. И вероятность того, что бандиты добрались-таки до заветного кулька с двумя дюжинами шариков Звездного Янтаря, была почти стопроцентной. По ходу этих глубокомысленных рассуждений лицо господина лейтенанта становилось все угрюмее. Его всегда хитроватые глаза теперь лучились холодной печалью. В голубом свете, исходящем от моих рук, Беклемишев выглядел как вампир, который вместо чаши со свежей, пенящейся крови, получил осиновый кол в сердце. Глядя на охваченного грустными мыслями офицера, я понял, насколько глубок смысл выражения "остаться у разбитого корыта"…
– Что уж греха таить, облажался я: операция "Ловля на живца" потерпела сокрушительное фиаско, – подвел Беклемишев итоги своего "всенощного бдения". – И наживку скорее всего уперли эти, мать их юзом по песку, ворошиловские стрелки. А если нет, то алчные санитары из-за пазухи нашего спящего красавца ценности на раз-два подрезали. У них в привычке пьяных обирать. Так что пойдем, Дима… Надо нам как-то отбивать дружка твоего у коновалов. Здоровье, конечно, дело святое. Но не думаю, что твой друг серьезно пострадал: такого быка кувалдой не убьешь. К тому же мне не терпится узнать, что там с нашими сокровищами. И не менее интересно, как Вася докатился до того, чтобы на полу в туалете спать, да еще с не шибко чистоплотным мужиком в обнимку. Для этого я, пока ты шарил в кустах, попросил парней из дорожной службы попридержать "Скорую…". По возможности. И вот еще что: патрульные настаивали, чтобы я быстрей шевелил жабрами, там ваши какую-то бузу затеяли. Впридачу мне загадочно так намекнули, что я непременно охренею, как твоих коллег высокоученых увижу. Вряд ли, конечно, я охренею больше, чем когда спросонья увидел тебя в ореоле из бабочек. Ты, Дима – вне конкуренции. Но все-таки поторопимся, вдруг и правда что-то интересное происходит.
