О сезоне балов мы уже знали. Начинались они ближе к концу лета и длились ровно четыре недели. Причем последние дни затрагивали осень. Праздник осени тоже отмечался на балах, но до него пока еще далеко, почти целый месяц. На это время высокородные лорды и леди могли приехать в замок своего господина, поселиться в гостевых покоях. А дальше ходить друг к другу в гости, устраивать встречи, совместные прогулки и, конечно же, посещать балы.

Во все остальное время замок не столь населен гостями, однако нам с Шейлой повезло попасть к господину именно в такое время.

– Опаздываете.

Мы чуть не споткнулись на пороге, когда открыли дверь. Потому как в аудитории нас ждал господин.

– Мы вовремя, – все же сказала Шейла.

– Но не торопитесь.

– Конечно. Потому что мы вовремя.

Мы втроем одновременно посмотрели на часы. Да, минута в минуту. Это сложно назвать опозданием.

– Проходите, – разрешил господин. Дождавшись, когда займем свои места, заговорил: – Завтра вы вместе со мной должны посетить обед в кругу некоторых избранных аристократов.

Я занервничала. Очередное испытание! Не успела оправиться после вчерашнего бала, как опять. Но, наверное, к этому стоит привыкать. Быть может, даже быстрее привыкну, если жизнь станет настолько насыщенной.

– В качестве кого? – поинтересовалась Шейла.

– В качестве моих учениц. Но все это будет только в том случае, если вы пройдете второй круг тьмы. Сегодня. Через полчаса.

Мы подскочили, готовые прямо сейчас бежать переодеваться.

– Да, можете идти, – хмыкнул господин.

Шейла выскочила из аудитории первая. Меня господин окликнул.

– Алайна, задержись.

– Да? – я обернулась.

Господин не спешил продолжать, какое-то время просто рассматривал меня непроницаемым взглядом.

– Подойди.

Снова ощутив волнение, я подошла.

– Дай мне руку.

Я послушно протянула руку. Господин обхватил ее, повернул ладонью вверх. И тут я увидела, как его руку оплетают потоки тьмы. Начинаясь где-то у запястья, они тянутся вдоль пальцев и образуют когти. Самые настоящие когти из тьмы! И один такой коготь проткнул мне палец. Я не ойкнула, только дернулась слегка из-за неожиданности. Боли почти не было. А капелька крови, едва выступив на подушечке, тут же впиталась в коготь тьмы.

– Что вы сделали? Зачем?

– Так нужно.

– Это не повлияет на мое пребывание в источнике?

– Нет. Пройдешь ты второй круг или нет, целиком и полностью будет зависеть от тебя.

– Это хорошо.

Мы стояли как-то слишком близко друг к другу, господин как-то слишком пристально смотрел на меня. Я ощутила облегчение, когда он все же отпустил мою руку, позволив отстраниться.

– Что ты испытывала, когда вызывала меня? Надежду? Отчаяние? Желание спасти мать? Или, может, злость?

Злость? Это понимание кольнуло где-то внутри.

– Почему вы спрашиваете?

– Я твой господин. Отвечай.

– Наверное… наверное, все сразу, – призналась я. – Я очень хотела помочь матери. Очень. Но она разрушала мою жизнь, и мне хотелось это прекратить. Хоть как-нибудь.

– Ты злилась на нее за то, что она заболела. За то, что не давала тебе просто жить, – усмехнулся господин.

– Да, злилась! – с вызовом воскликнула я. – Злость – именно то, что нужно, чтобы пройти второй круг? Ведь это же тьма! Ничего удивительного, если тьма захочет увидеть злость или ненависть в душе? Без нее не наградит? Мы должны стать по-настоящему темными, раскрыть все свои пороки?

Меня била мелкая дрожь. Потому что признаваться в злости на маму было… непросто. И теперь, когда это вырвалось, когда вылилось на господина, я не представляю, что с этим делать!

– Ты понятия не имеешь, что такое тьма.

– А вы?

– Ступай, Алайна. У тебя осталось несколько минут.

Я резко замолчала. До меня только сейчас дошло, что не стоило так разговаривать с господином. Но он не разозлился, только что-то предостерегающее в его глазах подсказывало, что черту лучше не переходить.

– Да, конечно. Я быстро, – откликнулась я, поспешив к выходу из аудитории.

На то чтобы переодеться, осталось совсем мало времени. Не говоря уже о том, чтобы подготовиться к испытанию морально!

Что ждет нас на втором круге тьмы? Очередной ужас, проникающий в душу? Или нечто иное? Может быть, нам на самом деле придется раскрыть, принять все свои пороки, чтобы получить магию тьмы?

И смогу ли я решиться на это?..

Когда мы с Шейлой вышли из своих комнат при полном параде, а вернее, в платьях, предназначенных для посещения источника тьмы, господин уже ждал нас в коридоре.

– Скажите, господин, все ли и всегда посещают источник обнаженными? – поинтересовалась Шейла. Голос прозвучал кокетливо.

– Все. Всегда. Не должно быть ничего, что отделяло бы нас от тьмы.

Ничего, что отделяло бы от тьмы. Кажется, в этих словах сокрыто даже больше смысла, чем может показаться на первый взгляд.

В этот раз господин не повел нас через весь замок, быть может, потому что платья весьма откровенны и красноречиво указывают на нашу цель, а в замке сейчас полно посторонних. Господин воспользовался тьмой. Снова я ощутила, каково это, когда тьма обволакивает и будто куда-то затягивает. Но не успеваешь потерять равновесие, как уже твердо стоишь на ногах. Только в другом месте. Мы оказались в зале с источником.

– Вы знаете, что делать, – произнес господин.

Опять раздеваться перед ним было неловко. В этот раз не спасало даже равнодушие его взгляда, скользящего по нашим фигурам.

Белое платье соскальзывает на пол. За ним отправляется нижнее белье. В безразличном взгляде господина нет ни интереса, ни восхищения, ни отвращения. Только холод и пустота. Но что-то беспокоит, не дает расслабиться. И я снова смущенно прикрываюсь.

– Идите, – сказал господин.

Мы вошли во тьму одновременно. Тьма тут же наплыла со всех сторон, скрывая от моего взора и господина, и Шейлу, и весь зал. Осталась только тьма, кромешная, беспросветная. Ее холодные касания, ее задумчивое дыхание, скользящее по коже. В прошлый раз мне только мельком показалось, но теперь я ощутила, по-настоящему ощутила, что она живая! И она рассматривает меня с любопытством, желая заглянуть дальше, чем на первом круге.

– Будешь снова пугать? – прошептала я. Вдруг захотелось услышать собственный голос, понять, что произойдет, если с тьмой заговорить. Голос потонул в ее глубинах. А в ответ послышался шелест:

– Иди вперед. Увидишь.

Я не ошиблась. Она на самом деле живая.

Внезапно тьма рассеялась. Частично. Я увидела, как она скользит по полу, почувствовала, как холодит ступни и обтекает лодыжки. Но тьма больше не была кромешной, не застилала глаза. Открылось свободное пространство, похожее на море. Я недоуменно осмотрелась. Ни стен замка по бокам, ни господина за спиной не было. Только бесконечные просторы со скользящей по полу тьмой. А может, и пола не было как такового – откуда мне знать? Зато впереди стояла целая стена тьмы. Так вот как теперь выглядит первый, уже пройденный круг. И вот как выглядит второй.

Я направилась ко второму кругу и уверенно переступила черту, снова ныряя во тьму.

– Ты грязная, жалкая побирушка!

Я не чувствовала себя ни грязной, ни жалкой. Но сильнее всего ударило последнее слово.

– Почему это побирушка?! Я работаю! Никогда ни у кого не просила денег просто так!

– Побирушка! Побирушка! – вторили остальные ребята с нашей улицы, повторяя за девчонкой, которая всегда меня ненавидела и не упускала шанса подколоть. С тех пор, как мама заболела, и у нас начались по-настоящему трудные времена, поводы для подколов отыскивались без особых усилий.

Воспоминание. Настоящее.

– Я не побирушка! Как вы смеете так говорить!

Мы никогда не были богаты. Но и они… все они тоже не были богаты. Вот только болезнь мамы столкнула нас ниже всех остальных…

Злость и обида зрели во мне. Несправедливо. Как же это несправедливо! За что они так со мной? Только потому, что я стала хуже одеваться? Только потому, что бегаю с утра до ночи на учебу, на работу, по магазинам, не находя времени на отдых, прогулки и развлечения вместе с ними? За что?!