– Нет, – рассмеялся я. – Вообще не придерживаюсь какой-либо религии, но в Творца верю. Верю в некую Высшую Силу, что сотворила этот мир и дала нам Свободу Воли.

– А как же Предопределённость? Предназначение? Судьба?

– Судьба и Предопределённость создаётся совокупностью наших собственных решений, Саш. Каждое принятое нами решение имеет свои последствия. Какое-то большие, какое-то совсем незначительные. Мы не всегда можем их предсказать или обнаружить, но они есть. Предопределённость – и состоит из этих последствий. Но первичны же не последствия, а наши решения, из которых они проистекают.

– Забавная точка зрения.

– Возможно, – пожал я плечами. – На звание Глашатая Абсолютной Истины не претендую.

– А как же влияние родителей? Воспитание? Наследственность? – чуть довернув ко мне голову, спросил он.

– А что с ними? Ты же всё равно принимаешь решения: следовать примеру родителей или нет, поддаваться воспитанию или бороться с ним? Следовать ли пути отца или проложить свой собственный? Каждое из этих решений ты принимаешь сам, и каждое из них имеет последствия. Нужно уметь брать ответственность за последствия своих решений, не перекидывая её на других.

– А что тогда, по-твоему Величие?

– Фикция. Иллюзия. Обман. Нет Великих, Важных людей и простых. Каждый Велик и прост одновременно. Только одни позволили себе «развернуться» трудом, усилиями, непреклонным намереньем, а другие закопали себя в землю своими решениями… но, хочешь тайну?

– Давай.

– Успех, влияние, слава, сила, богатство… всё это не имеет никакого значения перед лицом смерти. Будут тебя помнить поколения или забудут на следующий день, не имеет значения. Совсем. Единственное, что перед лицом смерти важно: это согласие со своей совестью и мир в душе.

– Говоришь так, словно уже умирал, – хмыкнул Лютер.

– Позавчера, на мосту, не один ты был близок к смерти, – пожал плечами я.

– Действительно… извини.

– Проехали.

***

Компьютер собрать получилось. Цент в цент. Нет, были варианты и дешевле, и дороже, но я непреклонно сводил баланс к полученной от матери сумме. И я свёл. Как уже говорилось: цент в цент.

Ну, а еще мы с Лексом заглянули в кино, на какой-то боевик. Выяснился нюанс… оказалось что Саня до этого в кино ни разу не был. Как-то не входило это в программу образования «юного миллиардера», а уже после «вылета из родительского гнезда» в загул он ходил исключительно по элитным клубам, незаконным гонкам и элитным вечеринкам. Так что кинематограф как-то прошёл мимо него.

В итоге интересно было нам обоим.

Туда-обратно обернулись за четыре часа.

***

*** – Это Джереми Крик, снимок двенадцатилетней давности, – вещала Хлоя Салливан, показывая фото парня в старом выпускном альбоме школы. – А это фото я сделала четыре часа назад, – привлекла она внимание к монитору компьютера, на котором как раз было открыта фотография.

– Хм, прекрасно сохранился парень. Лежал в холодильнике? – пошутил я.

– Почти, я навела справки – он пролежал в коме двенадцать лет. У него элетро-ли-ти-ческий дисбаланс. Поэтому он и не постарел. А три дня назад он исчез из больницы после аварии генератора.

– Он просто взял и проснулся?

– Генератор починили, а Джереми уже не было.

– И сейчас он гуляет по городу заряженный, как батарейка, – влез в разговор Пит Росс. Где я вообще? Кто эти люди? «Мои» друзья. Оказывается, я являюсь членом журналистского кружка. Точнее редколлегии школьной газеты «Факел». Нас в этом кружке трое: мелкая гиперактивная, сверхлюбопытная блондинка с «шилом в заднице» – Хлоя Салливан, я и такого же роста, как Хлоя, стриженный почти наголо негритёнок Пит Росс. Ну, как «негритёнок», так то мы с ним ровесники, в одном классе учимся. Как и с Хлоей.

Обоих я вспомнил, как только увидел. Ребята забавные, отношения у нас хорошие, так чего противиться приглашению пройтись в редакцию «Факела». А тут… на меня набросились, торопясь вывалить ушаты «шокирующей» информации два доморощенных детектива.

У нас тут по городу серийный убийца, оказывается, ходит. Три жертвы уже. Все бывшие спортсмены. Прикольно.

– Но зачем он на них нападает? Какой у него «стереотип»? – задал я ожидаемый вопрос.

– Да потому, что они сделали его «Пугалом»! Двенадцать лет назад! – возбужденно отозвался Пит, даже не заметив, что вопрос был слегка не так построен, как он ожидал. Тема «Пугала» его задевала за живое.

Оказывается, в этой школе есть негласная традиция: в начале учебного года бугаи из футбольной команды хватают какого-либо бедолагу, обычно самого непопулярного «ботаника», и вешают его на крест в поле с нарисованной на груди буквой «s» (типа Смоллвиль). Вешают как раз на время Школьного Бала.

Тупая какая-то традиция, по-моему.

– Так, его нашли в двадцати метрах от места падения метеорита… – прочитал я подчеркнутую строчку в подсунутой мне Хлоей газетной вырезке. – А это тут к чему?

– Думаю, стоит ему показать, – картинно произнёс и ткнул кулачком в плечо Салливан Росс.

– Показать что? – подыграл им я.

Эти два заговорщика, молча двинулись к запертой раздвижной двери в дальней стене комнаты, затем раздвинули её и картинно на «Вуаля» показали стену, обклеенную газетными вырезками. Кучей газетных вырезок.

– Мы называем это Стеной Аномалий! – провозгласил Росс.

– Сначала мы просто собирали вырезки, но потом получилась целая экспозиция, – пояснила Хлоя. – Здесь собраны все необъяснимые случаи, произошедшие в Смоллвиле со времён Метеоритного Дождя. Тогда всё и началось.

– «Всё» – это что? – уточнил я, бегло проглядывая статьи на вырезках.

– Мы считаем, что зелёные камни, которые были в метеоритах, как-то влияют на соприкасающихся с ними людей. Заставляют мутировать… дают необычные способности…

– Интересная теория. Есть конкретные подтверждения? – заинтересовался я.

– Целая стена, – ухмыльнулся Пит.

– Что ж, всё это интересно, но мне надо идти, – вздохнул я, глянув на часы. Всю ночь вчера просидел в интернете за учебниками программирования. «Освоил» несколько языков программирования и разместил свою страничку на одном из популярных сайтов, где пасутся фрилансеры и их заказчики.

– Куда это? На Школьный Бал спешишь? – с подозрение поглядела на меня Салливан.

– Нет, вчера компьютер купил – спешу проверить не прислал ли кто предложений с работой на сайте фрилансеров, – не стал скрывать я.

– Чувак! Ты подался в компьютерные черви? Не ожидал от тебя. От кого, от кого, а от тебя не ожидал!

– Эй! Повежливее! – возмутилась Хлоя.

– Ты – Компьютерный Гений! – поспешил исправиться-подмазаться Росс. – Остальные – черви.

– Короче, воркуйте тут, а я побежал, – сделал им ручкой и двинул на выход я.

У выхода из школы я вдруг почувствовал знакомую дурноту с болью. Накатили они резко и сразу со всей мощью, так что даже колени задрожали.

– Лана?.. – удивлённо прохрипел я, оборачиваясь. Вот только была там не Лана, а злой ревнивец Уитни. Что-то он там шипел мне в лицо, взбешённый забавным приветствием. Но я его не слушал, мой взгляд прикипел к его шее: там висел кулон Ланы Ленг, который, как я помнил, был сделан из кусочка метеорита, убившего её родителей. И этот кулон слабо светился.

Уитни проследил за моим взглядом, и его голова, мысли в которой блуждают какими-то очень странными путями, выдала решение: нацепить этот кулон мне на шею со словами: «Забирай! Но Лану ты не получишь!».

Стало гораздо хуже. Возможно, я даже на пару минут отключился. Или не на пару…

Более-менее собрался с мыслями только уже на кресте. Голый. С буквой «s», нанесённой красной краской на грудь. Кулон болтался там же на шее.

Первой связной мыслью было: «Хорошо хоть просто привязали, а не канонично гвоздями прибили». Второй было: «Хотя, действительно – гвоздей не достоин, не Иисус, чай, да и они на римлян не очень тянут».