Переживая это остро:

С любимой – парнем был простым,

С друзьями – верил в «Коза ностра»6.

Теперь о папе пару слов:

Неординарен, честен, смел,

Любил коньяк, узбекский плов

И очень многое умел.

Служил и даже видел смерть,

Не раз в беде кого-то спас.

Из гарнизонов круговерть,

Потом уволили в запас.

Крутой по жизни поворот,

К которому он был готов.

Объединял собой народ

Иван Давидович Петров!

И вот он с дочкой, без жены,

Вернулся в город, где и жил.

Мостов тут своды у Невы

И сфинксы в роли старожил!

Здесь тихо Лиду воспитал

В любви, заботе и без фальши.

Кто мать её – никто не знал!

Об этом станет ясно дальше.

Дом сталинский, большая двушка.

Здесь Лида в радости росла,

И новогоднюю хлопушку

Сменяла мокрая весна.

Стремглав съедает время годы,

Что в юности вполне уместно.

Для папы главный дар природы –

Дочь, быстро ставшая невестой.

Когда жених был гостем в доме,

Он никогда не ночевал,

До свадьбы действие такое

Отец никак не принимал.

«Иван Давыдыч, не хотите

Немного с нами погулять?

Вы нас всегда так веселите!» –

Спросил почти готовый зять.

«Сегодня, честно, я не знаю,

Да и по первому футбол.

Вам с Лидой здравия желаю,

Но выбираю валидол7!»

Всегда на веселяще-бодром,

Для оптимизма образец,

Глядел на Колю взглядом добрым –

Такой у Лиды был отец.

У них сложились отношения

Хорошие на самом деле,

О женихе у папы мнение:

Здоровый дух в здоровом теле!

«Да, Коля, дочь упоминала,

Ты слесарем пошёл в гараж.

Похвально, но немного мало,

Чтобы отметить праздник наш.

Счёт на сберкнижке не имею,

Как и доверия к рублям,

Я, Коль, дойчмарками8 владею,

Оплатим свадьбу по долям!

К тому же, Коля, я прошу,

С родителями помирись,

Иначе сам их приглашу,

И на меня потом не злись!»

Краснеет тут же Николай,

Проблема – хуже не бывает!

«Ну, папа Ваня, не ругай…»

А сам вообще не понимает,

Ну как он мог отца и мать

Знакомить с будущей семьёй,

Если про сына рассказать

Могли, что ходит под статьёй.

Когда они, к несчастью, знали

Про то, что бросил институт,

И что на Колю заявляли

В милицию и там и тут.

«Да-да, Вы правы! Как иначе?

Конечно с ними помирюсь!

Сейчас они ещё на даче,

Вернутся – сразу извинюсь.

За то, что вас не познакомил,

Про свадьбу им не смог сказать,

Прошу прощения, что расстроил.

Нам с Лидой можно погулять?»

С натяжкой как-то улыбнулся,

Пытаясь тему растворить,

В душе при этом ужаснулся –

Обман теперь не прекратить!

Ложь тянет за собой другую,

Таща скандалы, слёзы, ссору,

Имеет цену дорогую…

А свадьба, между прочим, скоро.

Что раздражает сонный глаз,

Ещё и телеразговоры

Подняли Дядю Колю в час.

«Коллеги, слушайте адженду9,

По кейсам10 ставим таргет11 вмиг,

Мы не позволим инагенту

Разрушить русский наш язык!» –

Такие месседжи12 с экрана

Нёс в мир обычный Думский день13…

«Как там тебя? Забыл… Тамара!

Да выключи ты эту хрень!»

Спросонья Николай не в духе.

«Откуда дым от сигарет?»

Помаду вытер он на ухе.

«Пойди и сделай мне омлет!»

В ответ – тон голоса с капризом:

«Я так политику люблю,

Ты извини за телевизор,

А дым не мой, я не курю!»

Она приблизилась к мужчине,

Поддавшись смуглых ног шагам,

Взгляд похотливый у богини…

«Куда ты, лошадь? Кухня там!

Иди, хоть что-то приготовь!»

Но Тома курса не сменила:

«Я приготовила любовь,

Когда ты злишься – это мило».

Движением с ним объединилась,

Из женской ласки ассорти,

Всё снова как-то закрутилось

В порочном, сладостном пути…

Еда сменяла их интим

И обсуждение разных тем.

Настолько хорошо, как с ним,

Ей не было вообще ни с кем!

Лишь вечером второго дня

Очнулись вместе от дурмана.

«Любимый, отпусти меня,

Икса забрать у ресторана,

Ещё мне надо маникюр,

Массаж от ягодичных складок,

Ну и другой ряд процедур,

Чтоб навести везде порядок!»

Любимый?! – Коля поперхнулся,

Он чувств давно не выдавал.

Когда-то чуть ли не свихнулся,

Теперь тела он просто брал…

Хоть часто жертвовал на храм,

Но главное не сохранил,

Не верил больше небесам

И душу тоже не любил.

А как тогда любить возможно,

Если любовь – и есть душа?

Он жил без страсти, осторожно,

Живое всё в себе глуша.

Водитель Тому вёз к машине.

Вопрос серьёзный в голове:

«Признаться или нет Марине

В измене и своей вине?

Конечно, лучше позвонить, –

Так думала она в дороге, –

Ещё как хочется курить,

И как дрожат приятно ноги…»

Красивый палец сенсор жмёт,

Гудок гнусавит у виска.

Марина трубку не берёт,

Не слышит, у неё тоска.

В недоподаренной квартире

Она с подругой горе глушит.

Декор в чудовищном ампире,

Кальянный дым, вино и суши.

Масяня фыркнула от кокса.

«Он с лабутенов14 твоих пыль!

Мозги, пробитые от бокса!

Зачем тебе такой упырь?

Потом, с чего ты вдруг решила,

Что долг он не погасит свой? –

Спросила и пошевелила

Слегка немеющей губой. –