— Что-то мне не по себе, — она поежилась, зябко повела плечами. — Может, все-таки вернемся, а? Пока еще не поздно?

— Ну что ты! — воскликнул Ри. Глаза Юноши уже горели ожиданием приключения, о котором можно будет потом, в дороге, рассказывать сверстникам, гордясь тем, что никто больше не осмелился совершить ничего подобного. — Все так замечательно складывается! Не бойся. Ничего не случится. Мы только осмотрим город — и сразу вернемся! Никто ничего не заметит.

— Ведь мы нарушаем… — она все еще сопротивлялась, но уже была готова сдаться, сраженная любопытством.

— Ничего мы не нарушаем! И, потом, не забывай: нас пригласил сам Хранитель! Слово наделенного даром много выше приказа простого смертного, даже хозяина каравана.

— Но Шамаш…

— Что Шамаш? Разве Он запретил нам уходить?

— Кто такой Шамаш? — хранивший до этого мгновение молчание, однако, при этом внимательно прислушивавшийся к разговору своих гостей горожанин встрепенулся, едва услышав это имя. Он вернулся к ним, замер, не спуская с подростков пристального допытывающегося взгляда настороженных глаз. — В вашем караване есть человек, который, вопреки всем обычаям, был назван в честь бога Солнца?

— Нет, — поспешно ответил Ри, не задумываясь над тем, врет он или говорит правду, просто хватаясь за самый легкий и краткий ответ, способный прекратить те расспросы, которые, непонятно почему, заставляли трепетать душу, полня грудь нервозным напряжением. Лишь потом, глядя в сторону, пряча от чужака глаза, которые могли выдать его переживания, он стал убеждать себя, что не солгал взрослому, когда Шамаш — не человек, названный в честь бога, а сам повелитель небес.

Горожанин перевел взгляд с юноши на девушку, которая замерла рядом со своим другом, держа его за руку, словно опасаясь, что неведомые силы незнакомого мира разлучат их, разбросают в разные стороны, обрекая на одиночество среди чужих. В ее глазах страх соседствовал с любопытством, которое заставляло старательно осматривать все вокруг, ища нечто удивительное, запоминающееся даже в комнате, похожей на пещеры подземных владений господи Кигаль.

Так и не добившись ответа, горожанин недовольно поморщился.

— Идите за мной. Быстрее, — он схватил юношу за руку, увлекая за собой, не давая караванщикам более ни одного мига на то, чтобы прийти в себя, привыкнуть к новой незнакомой обстановке.

— Вы покажете нам город? — с трудом поспевая следом, спросила Сати.

Но чужак не ответил ни взглядом, ни движением головы. Он слишком торопился уйти подальше от городской площади и расположившегося на ней каравана.

Спустя некоторое время блужданий в сумраке тесных каменных комнат — пещер они вышли на небольшую узенькую улочку, погруженную, несмотря на то, что над городом царил день, в полумрак. С обеих сторон возвышались серые, лишенные окон, стены домов, поднимавшиеся высоко над землей, скрывая не только землю, но и небо, оставляя лишь маленький кусочек земли, в котором и душе и духу было тесно и одиноко.

Горожанин оглянулся, затем поспешно закрыл за собой дверь. — Уф, - облегченно выдохнул он, опершись спиной о стену.

Юноша и девушка смотрели на своего проводника, терпеливо ожидая, пока он будет готов вести их дальше.

— А где у вас сад? — Сати побывала не в одном городе и знала: сколь бы они ни были разными, во всех есть и общие черты, нечто незыблемое, неизменное — священный холм и возвышавшийся над ним храм, городская площадь и фруктовый сад — незабываемый в своем цвету, прекрасный, полный жизни и свежести.

— Что? — чужак удивленно взглянул на девушку.

Караванщики переглянулись. Нет, бывало, что речь горожан чуть отличалась от диалекта, использовавшегося торговцами, но всегда можно было разобрать смысл… К тому же, им казалось, что до этого момента они прекрасно понимали друг друга.

— Идите за мной. Вас ждут, — горожанин вновь зашагал вперед, всем видом показывая, что нет никакого смысла говорить сейчас о чем-то вообще.

Ри поспешил за ним следом, стараясь не отставать, и лишь Сати замешкалась:

— Но у нас ведь нет знакомых в этом городе… — удивленно глядя на проводника, проговорила она.

Юноша быстро вернулся к ней, схватил за руку, видя же, что та продолжает сопротивляться, не желая делать следующий шаг, хотя первый и был уже пройден, проговорил на ухо:

— А вчера? Разве вчера мы никого не встретили, ни с кем не познакомились?

— Хозяин города? Ты думаешь, с нами хочет поговорить маг?

— Почему бы и нет?

— Но мы даже не прошли испытание и не имеем своей судьбы!

— Разве это помешало ему вчера разговаривать с нами? Он видит в нас взрослых людей, а не сопливых малышей. Представляешь, сколько всего он может нам рассказать! А что, если он согласится показать храм? Мы с тобой будем единственными караванщиками, побывавшими в нем! Нам будет завидовать даже Мати!

— Идем скорее! Мы не можем заставлять его ждать! — и, оставив позади все страхи, она поспешила вперед.

И никому из них не пришло даже в голову удивиться: зачем нужно было петлять по лабиринту города, когда караван стоял у самого подножия священного холма, и оставалось только подняться, чтобы попасть в храм.

Впрочем, у всего могли быть свои причины.

Горожанина, который на сей раз не стал дожидаться своих спутников, заранее зная, что те последуют за ним сами, они догнали возле поворота, за которым открывался во всей своей величественной красоте, священный холм.

Он был высок и могуч. Серый камень, сменивший привычную зеленую траву, делал его мрачным и, в то же время, подчеркивал силу и неведомую доселе, тайную, наполненную ожиданием чуда, власть над разумом и душой.

Чужак сразу же повел их к храму.

Поднимаясь наверх по узкой, извилистой дорожке, Ри с Сати с нетерпением предвкушали то, что ждало их впереди. Их глаза горели. Они не скрывали своей радости: на их долю выпало такое удивительное приключение!

Горожанин подвел их к вратам, отворил тяжелые золоченые створки дверей и, введя в просторный зал-преддверие, бросив через плечо:

— Ждите здесь, — поспешно устремился к двери, ведущей во внутренние, закрытые для ока посторонних, покои.