В лифт набилось восемь человек. Поднимались грузно, со скрипом, останавливались на каждом этаже, начиная с третьего.

Вышли на пятом. Стойка регистратуры была далеко справа от лифта. Слева, в конце коридора, я заметил группу прилично одетых людей, пожилого врача и наряд полиции около дверей. Они спорили и явно на повышенных тонах, поскольку шум доносился аж к нам.

— Нам туда, видимо, — предположила Снегирева. — Идём посмотрим, что это за представление! Вижу там Дятлицкого — это уже становится предельно интересным.

— Который из них?

— Лощёный хлыщ с усиками, в дорогом бежевом костюме и с портфелем.

Коридор оказался огромный, но как я понял по номеркам на дверях, восьмая палата была именно там, куда мы шли.

Я рассмотрел людей — очень интересная брюнетка в широкополой женской шляпе, одетая очень стильно, тип в очень дорогом костюме, два подозрительных мордоворота и врач, который с ними спорил. Полицейские стояли около дверей палаты.

— Здравствуйте, дамы и господа! — громко вмешалась в разговор Ирена. — А что здесь происходит, позвольте узнать?

— Здесь всё замечательно. Можете ехать туда, откуда приехали, госпожа жандарм, — наглым тоном заявил человек в дорогом костюме.

— Господин Дятлицкий, советую вам поумерить пыл. Мы здесь находимся по процессуальным вопросам.

— Я уже знаю, что именно вы спровоцировали аварию, в которой пострадала госпожа Лимоньен, гражданка Французской Республики, — уверенно заявил адвокат. — Я адвокат госпожи Лимоньен и буду добиваться, чтобы вы понесли за это ответственность. А сейчас госпожа Лимоньен уедет в посольство!

Мы с Иреной переглянулись. По её взгляду я понял, что она начала конкретно заводиться.

— Полегче с выражениями, господин адвокат. Госпожа Лимоньен никуда отсюда не уедет, пока я не дам на это разрешение. Она свидетель преступления, а может быть — и соучастник!

— Госпожа Лимоньен — моя сотрудница и помощник, я забираю её в посольство на основании статуса дипломатической неприкосновенности, — с легким акцентом, но на хорошем русском заявила брюнетка в черном суфраж-платье.

Спереди на её шляпке была прицеплена кокарда в виде французского триколора. Надменный взгляд её темно-карих вызвал у меня беспокойство.

— Позвольте узнать, кто вы, почтенная госпожа? — посмотрела на неё Ирена.

— Луиза Барбарис, атташе по вопросам культуры посольства Франции, — она достала из сумочки документ и показала Ирене. — Пользуясь конвенцией о неприкосновенности дипломатов, я требую, чтобы моя сотрудница была немедленно доставлена на территорию посольства!

Точно такой же документ был и у пострадавшей Лимоньен. Её сумочка была у нас в машине, кстати говоря.

— Ваша сотрудница была в одной машине с подозреваемым в антиимперской деятельности лицом, которое виновно в дорожно-транспортном проишествии. Она никуда не уедет из этой больницы, пока я её не допрошу! Вам это ясно? — со стальными нотками в голосе заявила Ирена.

— Ей нельзя уезжать, она плохо себя чувствует, мы поставили ей капельницу. Пациентка нуждается в обследовании магом-целителем, — дополнил доктор.

— Госпожа Лимоньен получит надлежащую помощь на территории посольства, — заявил Дятлицкий и достал из портфеля бланк: — Вот подписанное господином послом требование. Мы забираем госпожу Лимоньен! Требую немедленно вернуть её личные вещи и документы, которые вы присвоили, госпожа лейтенант!

— Мы не присвоили её документы и личные вещи, а оставили их до востребования в установленном порядке. Они проходят как улики по делу и будут сданы мною сегодня в спецхранилище. Вы можете получить их в отделе выдачи в установленном порядке через двое суток. Сама пострадавшая является свидетельницей и никуда не поедет. Вы никуда её не забираете, это ясно⁈ — отчеканила Ирена.

Дама-брюнетка и адвокат переглянулись.

— Что за дикость⁈ Я сейчас же доложу господину послу об этом вопиющем случае произвола жандармерии, — глядя на нас с Иреной, заявила француженка. — Разве для этого создавали ваше подразделение?

— Это не ваше дело, госпожа Барбарис!

— Лично я буду жаловаться Её Величеству императрице Надежде — вам не сойдёт с рук подобный произвол, можете быть уверены! — взволнованно произнесла дама.

— Я очень рада за вас, — холодно ответила Ирена.

— Если вы сейчас же не дадите разрешение отвезти в посольство госпожу Лимоньен, я свяжусь с министерством иностранных дел и городской прокуратурой. От имени моей клиентки мы сделаем заявление о превышении вами полномочий и нарушении международной конвенции о неприкосновенности дипломатов, госпожа лейтенант, — объявил Дятлицкий.

Лично мне захотелось дать ему в рыло, но как юрист я вполне четко понимал его доводы в рамках здешнего законодательства. Они были вполне обоснованные. Наша позиция тоже была твёрдая — здесь начиналась чистая состязательность, но поскольку исполнительные полномочия были в наших руках, адвокату оставалось идти по инстанциям.

— Как офицер-дознаватель, который непосредственно занимается этим делом, я не даю разрешение на транспортировку пострадавшей Лимоньен за пределы этой палаты в ближайшие двое суток! По истечению этого срока я приму дальнейшее процессуальное решение на её счет! — заявила Снегирева.

«Ух, сильна!» — я восхитился наставницей — она дала жёсткую отповедь адвокату.

— В таком случае вы будете нести за это ответственность, госпожа лейтенант, — процедил Дятлицкий. — Не вы первая и не вы последняя столь вопиюще превышаете полномочия, чётко очерченные уголовно-процессуальным уложением! Прокуратура вами займётся!

— Господин посол сегодня же будет жаловаться лично префекту. Возмутительное поведение полиции в преддверии визита нашего президента, — с патетикой в голосе заявила француженка.

— Я приехала провести допрос свидетельницы. Как её адвокат вы имеет право присутствовать при этом, — Ирена проигнорировала тираду дамы и посмотрела на адвоката.

— Само собой разумеется! — напыщенно ответил он.

— Пострадавшая сейчас спит, мы ввели ей успокоительное и обезболивающее. До вечера её нельзя тревожить, дамы и господа, — вмешался доктор.

— Вот видите! А вы хотите ей навредить, забрав из больницы, — подняла палец Ирена. — Унтер-офицер — без моего личного приказа или письменного приказа префекта Акулова никого в палату не пускать, кроме врачей и вот этого адвоката, — офицер посмотрела на полицейских и показала им ладонью на Дятлицкого.

— Так точно, будет исполнено! — ответил один из них с окающим выговором.

— Je pars pour l’ambassade! Remettez ces satrapes à leur place, Spiridon! (Я уезжаю в посольство! Поставьте на место этих сатрапов, Спиридон!) — глядя на адвоката, произнесла дамочка.

— Je prendrai toutes les mesures nécessaires, Madame l’Attachée! Informez Sa Majesté de cet incident scandaleux! (Я приму все необходимые меры, госпожа атташе! Проинформируйте Её Величество об этом вопиющем случае!) — ответил на неплохом французском Дятлицкий.

«Откуда он так хорошо владеет языком? Выучил или с помощью магии⁈» — лично я ничего не понял из сказанного.

— Вы пожалеете об этом! — Луиза Барбарис взмахнула пальцем в сторону Ирены и пошла к лифту.

— Жду с нетерпением, — хмыкнула лейтенант.

Проводив взглядом очень недурственную, можно сказать, модельную фигуру этой симпатичной и элегантной дамы, я окинул взглядом мордоворотов — очевидно, это были телохранители адвоката.

— Доктор, когда придёт в себя пострадавшая? — повернулась Ирена к врачу.

— Не ранее семи вечера, офицер!

— Хорошо, мы приедем! Идём, — кивком показала Ирена в сторону лифта.

Когда отошли, она сказала:

— Как хорошо, что наши успели выставить наряд, иначе бы эту девицу уже забрали бы в посольство! Сейчас этот прохвост пойдёт к городскому прокурору и вполне возможно, что получит санкцию на её доставку в посольство.

— И что же делать?

— Едем на базу, поговорим с полковником. Если понадобится, позвоню Веронике и попрошу её уговорить префекта письменно подтвердить моё решение об оставлении её здесь на двое суток. Тогда прокурорам или адвокату придётся идти в суд, а это и займёт те же сутки или двое.