— Не мешай! — рявкнул на меня Колько. — Тод! Информацию о состоянии корабля!

Бортинженер стал читать сообщения с дисплея. Я своим ушам не поверил. Вышли из строя все двигатели. Взрыв произошел именно там. Кроме того, поврежденными оказались рулевые тяги, а также ряд не менее важных электронных узлов и механизмов космоплана. Ситуация точно подходила к некогда популярной песенке "Мы летим на последнем крыле…"

— Не понимаю, что произошло! — простонал Тод. И я старался из океана данных выудить рыбку первопричины нашего сегодняшнего состояния. Как прошептал техасец, это все равно, что искать червяка в густом и глубоком иле.

Тут произошло еще три взрыва, и шаттл окончательно перестал слушаться рулей. Автоматика отключилась, приказав нам долго жить. Приборы обесточились, видимо, были где-то перебиты энергокабели, а может разлетелись в клочья аккумуляторы и генератор. В любом случае дисплеи и экраны потемнели, стрелки на приборах замерли, индикаторы лопнули, а компьютер не отвечал на запросы Тода.

— Иногда и машины умирают! — тихо произнес я.

Колько, видя, что его попытки стабилизировать полет безуспешны, решил принять окончательное решение:

— Внимание, всем катапультироваться!

Мы с Тодом одновременно нажали на кнопки экстренного запуска кресел, на которых собственно и сидели. Ведь это была система аварийного спасения космонавтов. В фюзеляже корабля должны были открыться люки, а мощные пиропатроны должны были выстрелить нас из корабля. Так всегда происходило во время испытаний шаттла.

Но сейчас люки не открылись. Естественно, катапульты не запустились, и мы остались на "Центурионе".

— Вы еще здесь?! - взревел Колько, повернувшись к нам. — Я же приказал покинуть корабль!

— Катапульты не сработали, — заикаясь, произнес Тод.

Колько помрачнел.

— Нас сбили! Это я вам точно говорю! — прохрипел он, наконец. Его лицо было краснее, чем у самого спелого помидора.

— Это ракеты класса «земля-воздух» с инфракрасным наведением. Ручная система, иначе от более мощной боеголовки шаттл разлетелся бы вдребезги!

— Вдребезги мы можем разлететься, если шмякнемся на землю! — сказал я.

Кэп, а вы обещали нам мягкую посадку! — вдруг вставил Тод.

— Извини, браток, но я тебя обманул, — процедил Колько. — Нельзя же быть таким доверчивым… Ракеты нас нашли по теплу, и попали прямо в двигатели…

— Очень интересная информация, — язвительно произнес я. — Можно еще раз поприсутствовать на ваших лекциях о системах ПВО, а?

Андрей только яростно прорычал в ответ, а затем вообще от нас отключился. Теперь все его внимание было сосредоточено на управлении. Он пытался удержать корабль в горизонтальном положении. Пот градом катился по его лицу, которое превратилось от напряжения в маску.

В данной ситуации от меня лично ничего не зависело. Хотелось бы, конечно, посмотреть на эти головокружительные приключения со стороны, как, например, в кино. Поболеть там за героев, поахать, когда он попадает в ужасные переделки, и радоваться тому, как он выходит из них целым и невредимым. Однако именно я сейчас участвовал в таких действиях.

Я закрыл глаза. Попытался сосредоточиться на том, кому понадобилось сбивать «Центурион». Корабль летел на высоте семи километров. В любой электронный бинокль можно было увидеть, что это космический корабль, а не стратегический бомбардировщик. А согласно международным договорам, любой космоплан имеет право беспрепятственного пролета над любой территорией.

Но этот договор действовал в обществе, где царил порядок и закон. А если в стране беспорядки? Власть захватили террористы? А может, военные группировки ведут разборки между собой и приняли шаттл за боевую единицу противника? Или наоборот, тоталитарный режим, который изолировал народ от общения с другими и установил "железный занавес"? Тогда, конечно, любому воздушному судну запрещено залетать на территорию.

В общем, трудно было разобраться в этом.

— Ребята, держитесь! Сейчас будет весело, как на американских горках! В случае чего посмеемся вместе на том свете!

— Ох, кэп, хотелось бы на этом! — прошептал Алленс.

Поверхность приближалась с необыкновенной быстротой. Наклонившись набок, космоплан мчался к земле, готовясь к шумному поцелую с землей. После такого бурного контакта наверняка наши мозги могли найти в Индии, а части корабля — в Австралии.

— Тод, вылей топливо из баков! Быстро! — прохрипел Колько.

Тод сразу понял, что имел в виду командир. Ведь горючего на корабле имелось довольно много. Именно на нем мы собирались вернуться на Марс. А теперь оно превращалось в мощный боезапас. Удар о землю мог детонировать жидкость, находящуюся под огромным давлением. Тогда взрыв уже точно обеспечен.

Тод нырнул под пульт и стал дергать рычажки. Система ручного слива находилась именно там и — слава богу — не вышла из строя. Тотчас крышки отлетели в сторону, и кипящая жидкость фонтаном вырвалась наружу. Нужно было успеть слить несколько десятков тонн топлива до того, как мы упадем на землю.

— Шасси! — вновь выкрикнул Андрей. Эту команду Тод не сразу осознал, несколько секунд он бестолково смотрел на Колько и лишь затем опять бросился под пульт. Там тоже находился рычажок ручного запуска шасси. Сразу выполнить, казалось бы, простую операцию, ему не удалось. Видимо, где-то были разорваны гидроприводы. И лишь с шестой попытки телескопические шасси выдвинулись из днища корабля.

— Готово, кэп, — отрапортовал он.

— Молодец! Запустить парашютную систему сможешь?

— Сейчас? — растерялся Тод.

— Нет, только когда скажу!

— Смогу!

Это была неплохая идея — выпустить купола, когда колеса коснуться земли. Таким образом, можно будет уменьшить тормозной путь.

Но где садиться? Может быть, радар и выявил подходящий участок местности, однако мы видели только каменистые площадки и холмы с редкими деревьями. Корабль все больше приближался к земле, маленькие зеленые точки увеличивались в размерах и превращались в кроны чинар и тополей, а коричневы пятна — опухали до валунов и огромных булыжников. Где-то вдали мелькнул город.