Бросив взгляд с моста на тот бетонный берег, где десять минут назад гулял, заприметил стройку. Рядом с мостом на недостроенной набережной возводили экстрим-парк для роллеров, скейтеров, велосипедистов и прочих любителей развлечений, пришедших в постсоветскую Россию во времена канала MTV. Для кого это строят? Для овощей, которые не ударили палец о палец, а пришли на все готовое, как паразиты? Это ведь они сейчас в чате того телеграм-канала несут в массы отборный бред, деградируя по домам на своих диванах. Их жизненная позиция проста, как телеграфный столб: наше дело телячье – обделался и стой. Зачем им экстрим-парк?
Чингисхан ненавидел города. Он не видел смысла в поселениях, где живет множество людей и нельзя пасти скот. А если какой-то город в довершение пытались украсить достопримечательностями, он приходил в ярость от такого нахальства. Когда он завоевал Пекин и увидел там живописный парк с прудом, по которому плавали грациозные лебеди, это зрелище показалось ему омерзительным. Город с таким безобразием ему нестерпимо хотелось разрушить до основания, завалить костями и залить кровью…
В шуме проезжавших по мосту машин погруженный в раздумья Серега не услышал звонка, но почувствовал вибрацию во внутреннем кармане. На связи был Денвер. – Здорово, Ксенофонт! Где гуляешь?
Ксенофонт – это не просто кличка, образованная от фамилии. Он воспринимал это как второе имя, даже более значимое для него, чем Сергей. Называться в честь воина и философа, соратника самого Сократа, для Сереги было за честь.
– Здорово, Ден! Да так, на Казанку ходил.
– На пробежку, что ли?
– Да нет, какая сейчас может быть пробежка? Эти уроды даже спорт на улице запретили. Просто гулял без палева.
– Подгребай ко мне! Мы тут с Русланом пиццу ждем.
Серега обрадовался приглашению. Дело было не только в пицце, хотя подобное пиршество было редкостью в их компании. У Ксенофонта никогда не было, выражаясь его языком, «заморочек по хавке», он с детства ел, что дают, и относился к пище, оправдывая свое прозвище, философски: есть надо, чтобы жить, а не жить, чтобы есть. Но сейчас и он был голодным, и к друзьям у него наметился серьезный разговор.
Денис Вершинин, он же Денвер, и Руслан Шамсеев – два его лучших и, пожалуй, единственных друга, которым Серега доверял как себе. Вместе они со школы, вместе выросли на улице Адоратского. Денвер еще в старших классах перебрался на Мусина, но это всего в паре остановок. Чтобы ускориться, Ксенофонт решил, пройдя мост, прыгнуть в автобус на ближайшей остановке.
Транспорт в пору карантина ходил неважно. А кого возить, если все по домам сидят и улицы пустые? На остановке к одинокому Сереге вновь подошли менты. Но тоже отвязались, поверив «справке с работы». Ксенофонт за то любил Россию, что здесь всегда можно договориться, заплатить, купить. Были бы деньги, тогда любое наказание за проступок сводится к обилечиванию.
– Ты чего удумал, Ксенофонт? – расспрашивал Денвер, хищно разрывая на части кусок пиццы, которую почти одновременно с приходом Сереги доставил курьер. – Как тебя понимать? Решил движение забабахать? Так сам понимаешь, времена не те. Экстремизм влегкую могут пришить.
– Вот скажи мне, Ден, – вместо ответа обратился к нему с вопросом Серега, – ты когда-нибудь задумывался над такой странностью? Почему насильников и маньяков менты подчас годами не могут поймать?
А всяких радикалов и революционеров пачками принимают задолго до того, как они решатся перейти от слов к делу. Притом, заметь, первые – уроды и дегенераты от природы, а вторые, в общем-то, умные и трезвые ребята. – В одиночку действовать проще, – ответил за друга сообразительный Руслан, пока Денвер задумался. – А в компании стукач затесаться может.
– Молоток! – хлопнул Серега друга по плечу так, что тот чуть не поперхнулся. – Именно! Преступники-одиночки не используют символику, не носят знаков отличия, не играют в политику – они молча действуют! Поэтому либо ты вливаешься в клуб единомышленников, где вы тешите свое самолюбие ролевой игрой в политический кружок, либо вы действуете. А самый прикол в том, что сесть можно в обоих случаях. Но! В первом случае срок будет больше.
– Короче, простая аполитичная гоп-компания, без пафоса, – подытожил Денвер.
– Да какая мы гоп-компания, на четвертом-то десятке? – засмеялся Руслан. – Мы просто друзья, которых достал весь этот дурдом.
– Сейчас так уже не дружат, как мы, – подтвердил Серега. – Я вам доверяю как себе. Если надо, и сяду за вас – мне уже по барабану…
Ксенофонтов помрачнел так же внезапно, как и загорелся. Руслан с Денвером понимающе переглянулись, но нажимать другу на больную мозоль не стали. Они прекрасно знали о причинах его погасшего взгляда.
– Никто не сядет, – подбодрил друга Денвер. – Мы всё будем стараться делать в рамках закона. Мы не пацаны зеленые, опыт в уличной борьбе кой-какой имеется.
Тем же вечером, когда стали расходиться по домам, решили начать с безобидной хулиганской акции – помотать нервы богатому соседу Денвера, который, невзирая на недовольство жителей подъезда, нагло и упорно ставил свой вылизанный «Гелендваген» на тротуаре перед дверью парадной, словно зарезервировав это небольшое пешеходное пространство за своей элитной повозкой. Пользуясь тем, что терпеливые простолюдины опасаются высказывать претензии владельцам больших черных внедорожников, сосед перекрывал своим пепелацем проход по тротуару, вынуждая жильцов при выходе из подъезда жаться к стенке и обходить проклятый катафалк по проезжей части. Женка буржуя не отставала от благоверного и занимала дефицитное место в узком дворе своим БМВ. В довершение в семейке подрастает сынок, который наверняка скоро тоже сядет за руль и воткнет в узкую щель между стоящими впритирку машинами подаренное папашей корыто. В общем, владельцу бандитского внедорожника друзья решили выставить последнее китайское предупреждение.
Ксенофонт вышел из подъезда первым. В руке у него был средних размеров шприц, наполненный бензином. Осторожно, бочком обходя завсегда вылизанный с автомойки «Гелендваген», Серега, даже не протягивая в его сторону руку, незаметно выплеснул содержимое шприца на лобовое стекло. В весенних сумерках тонкую струйку, оросившую поверхность стекла, заметить было со стороны невозможно, и даже если где-то на столбе висит камера слежения, тщетными будут попытки определить злоумышленника. Невзирая на домашний арест, жильцы подъезда периодически проходят мимо автомобиля в обе стороны. Швырнув шприц в мусорный бак, Серега занял позицию на ветхой детской площадке у дома напротив, делая вид, что кого-то ждет. Вскоре из того же подъезда вышел Руслан, проделавший на ходу такую же манипуляцию по выстрелу струей бензина из медицинского шприца и направившийся в противоположную от Сереги сторону. Заключительный аккорд сыграл Денвер, куривший в это время на своем балконе. Тлеющий окурок удачно врезался в лобовое стекло. И хотя «бычок» тут же рикошетом отскочил, искорки вполне достаточно, чтобы бензин мгновенно воспламенился. Пламя охватило все пространство над капотом бандитской машины. Ксенофонт довольно усмехнулся, наблюдая с безопасного расстояния за этой иллюминацией, и стал ждать, что произойдет дальше.
На помощь буржую первым выскочил житель нижнего этажа. Как был в дырявых трико, майке и тапочках, мужичок не забыл прихватить какое-то покрывало, которым стал хлестать по стеклу и капоту, дабы не допустить пламя в моторный отсек. За ним прискакал еще один, а далее и виновник торжества подоспел спасать свой сарай. Общими усилиями мужики довольно быстро справились с возгоранием, после чего, бурно жестикулируя, принялись обсуждать его возможную причину. Вызывать пожарную команду, к счастью, не стали. Интересно, понес ли владелец блатной повозки ущерб? Вряд ли: у «немцев» лакокрасочное покрытие хорошее, за столь короткое время огонь его не съест. А стекло разве что закоптилось. Поняв, что все интересное позади, Серега двинул к автобусной остановке.
По дороге он размышлял, что мужики, выскочившие тушить «мерина», себя не уважают. Дерзкий сосед демонстративно вытирает о них ноги всякий раз, когда занимает «свое» место на тротуаре, а они и рады постараться. Поскольку «гелик» стоял обособленно, даже если бы он загорелся, имущество простого народа никоим образом не пострадало бы. В этом плане друзья все продумали. Оно бы оставить буржуя тушить свою тачку в одиночестве, наблюдая из окон за его потугами. Ан нет, выбежали, подлизы.
