– Всё я знаю. Поэтому, кончай выпендриваться. Давай-ка лучше, вникай в суть и мотай на ус.

Каширин перестал улыбаться.

– Сижу. Молчу. Слушаю. – Он смиренно сложил руки на животе, но уже через секунду снова затарахтел. – Можно последний вопрос?

Зимин недовольно поморщился.

– Ну?

– Это как-то связано с дядей Ваней?

– Если ты Ивана Степановича имеешь в виду, то – да, – вынужденно подтвердил Борис его догадку. – В чём, в чём, а в проницательности тебе не откажешь.

– Неужто, мой протеже и вправду оказался, деревенским самородком, типа Ванги? – оживился Глеб.

– Вообще-то, между ними ничего общего, но если тебе удобнее и проще мыслить сравнительными категориями, то кое в чём он, пожалуй, даже покруче покойницы будет. Видишь ли, у Антонюка очень своеобразный мозг – можешь мне поверить, в таких вещах я кое-что понимаю. Этот человек не только улавливает сильные энергетические импульсы из прошлого и воспроизводит в сновидениях когда-то реально происходившие события. Он способен кодировать увиденные во сне сцены и транслировать зашифрованную таким образом информацию на специально для этой цели предназначенное устройство, которое добросовестно фиксирует поступающий сигнал, потом декодирует и выдаёт готовый продукт… Грубо говоря, преобразует грёзы в озвученное видеоизображение. Как тебе такой сюжетец?

Глеб с сомнением поцокал языком и недоверчиво спросил:

– Разыгрываешь?

– Ничуть. Я серьёзен, как никогда.

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью… – рассеянно промурлыкал журналист и, не обращая внимания на немой протест Зимина, который на дух не переносил табачного дыма, закурил. – Это что же получается? Вы из сновидений документальный фильм делаете?

– В каком-то смысле… Но это возможно исключительно в данном конкретном случае. С тобой, со мной да и с миллионами других людей – такой номер не пройдёт, а с Антонюком – запросто. В двух словах всего не объяснишь… В общем, ты оказался прав: он – уникум. При чём, как нельзя более, подходящий – в мою тему вписался идеально. Тут нам повезло – как говорится, попадание в десятку. И поскольку, ты не из последних, кто к этому руку приложил…

– Что значит, не из последних? Да если бы не я… – громогласно возроптал до крайности возмущённый Глеб.

– Хорошо, хорошо… Только не горлопань – у меня и без того от жары башка трещит… – попытался утихомирить его Зимин и, перейдя на гнусный менторский тон, начал сначала. – Поскольку, исключительно благодаря тебе, стало вообще возможно проведение подобного эксперимента, то было бы справедливо, чтобы освещением в прессе хода полевых испытаний занимался именно ты. Доволен? Получил сатисфакцию? Надеюсь, такая оценка руководящей и направляющей роли Глеба Каширина в грядущих событиях тебя больше устраивает?

– Безусловно! – Удовлетворенно кивнул журналист. – Только, мне не совсем ясно, о каких полевых испытаниях идёт речь? Вы же не танк на полигоне обкатывать собираетесь.

– Не стоит понимать так буквально. Под этим термином понимается экспериментальная оценка качества нашей, специально для этой цели, разработанной аппаратуры. Программа-то серьёзная – в ней, помимо группы от моего института, задействовано целое творческое содружество высоколобых интеллектуалов и технарей, которые в рамках эксперимента такого понаизобретали, что о-го-го! Кое-что уже апробировано, кое-что находится в стадии тестирования… В общем, грядут полноценные полевые испытания, – пояснил он и насмешливо прибавил. – Тем более что местом проведения эксперимента выбрана граница Белгородской и Курской области, а полей там предостаточно – лесостепь, как-никак.

На вульгарный каламбур Глеб никак не отреагировал, зато, у него сразу вырвалось порядком подзабытое название:

– Курская магнитная аномалия… – раздумчиво изрёк он, ни к кому не адресуясь, и пояснил ход своих мыслей. – Она как раз где-то там находится.

– Возможно. – Пожал плечами Борис. – Но мы при выборе места руководствовались совершенно иными соображениями.

– Это, какими же, позвольте полюбопытствовать? – спросил матёрый ловец сенсаций, поудобнее устраиваясь на пластиковом стуле.

Зимин, скептически наблюдавший за приготовившимся слушать журналистом, позволил себе спаясничать:

– Сколько мне помнится, ещё несколько минут назад ты ужасно спешил.

– Забудь! – небрежно отмахнулся Глеб и уставился на него. – Ну-с, я с нетерпением жду комментов.

– Только имей в виду, это надолго. Думаю, я и в полчаса не уложусь.

– Ничего, я потерплю, – снисходительно согласился Каширин.

– Как знаешь… Но чтобы у тебя сложилось чёткое представление о сути готовящегося эксперимента, сделаю одно м-а-а-а-аленькое уточнение, – для наглядности Борис выразительно сдвинул большой и указательный пальцы правой руки, оставив между ними небольшой просвет. – Твой Антонюк не просто так видит сны, перекликающиеся с реальностью многолетней давности, он впитывает информацию растворённую в окружающем пространстве. Причём, делает это избирательно…

Похоже, такое пояснение понимания слушателю не добавило, а скорее, наоборот, ещё больше озадачило. Тогда Борис взялся за дело обстоятельно.

– Надеюсь, что, хотя бы, отдалённое представление о временами возникающем у человека психоэмоциональном напряжении, именуемом стрессом, ты имеешь?

Глеб кивнул, и Зимин приступил к разъяснительному монологу:

– Отлично. Так вот, именно стресс является предметом моего исследования. Общеизвестно, что он провоцирует ускорение обмена веществ в организме, что, в свою очередь, сопровождается выделением значительного количества энергии. Не стану утомлять тебя цифрами, но на сегодняшний день экспериментальным путём установлена следующая закономерность: лишь около восьмидесяти пяти процентов энергии, производимой человеческим организмом в состоянии стресса, расходуется на повышение температуры поверхности тела, активизацию некоторых химических реакций и прочее… Спрашивается, куда деваются оставшиеся пятнадцать?

Каширин, разумеется, понятия не имел, куда они деваются, да и вообще, пока всё то, о чём столь обыденно вещал Зимин, напоминало ему тёмный лес в безлунную ночь. Поэтому, вместо ответа он лишь пожал плечами.

– А, не доводилось тебе часом слышать что-нибудь об эмоциональной энергии? – продолжал допытываться Борис.

Глеб порылся в памяти, силясь припомнить хоть что-нибудь похожее, но не смог. Зимин понимающе кивнул:

– Не напрягайся. Этот термин не так давно ввёл я сам… – с нажимом добавил он, пристально глядя на друга – не начнёт ли тот по привычке язвить и ехидничать. Но журналист помалкивал и с непритворным интересом ждал продолжения. Борис поспешил удовлетворить его любопытство: – Источником эмоциональной энергии является человек, и, по моему глубокому убеждению, она обладает свойствами, присущими всем прочим видам энергии, а, следовательно, может быть измерена соответствующими приборами. Это во-первых… Во-вторых, она является носителем информации. В-третьих, имеет свойство оседать и накапливаться на различных объектах, окружающих людей. Как раз эмоциональная энергия и составляет те неуловимые пятнадцать процентов, которые не задействованы организмом в борьбе со стрессом и непроизвольно выбрасываются в окружающее пространство. Количество энергии, выделяемой одним человеком, ничтожно, и, вероятнее всего, она довольно быстро рассеивается или преобразуется в иные виды энергии. Но что происходит, когда множество людей постоянно находится в состоянии психоэмоционального напряжения в течение длительного промежутка времени, к примеру, в условиях военных действий? Мой гипотетический ответ – выделяемая ими эмоциональная энергия, не успевая рассеяться, находит себе некую нишу, где концентрируется. Проще говоря, бедняжка, забивается в укромное местечко и сохраняется там, как горячий чай в термосе… Я доступно излагаю?

– Более или менее. – Одобрительно кивнул Глеб. – Давай, дальше!

– Только вот, если источником такой энергии может быть кто угодно, то её… как бы покорректнее выразиться… приёмником, может стать далеко не всякий. В чём уникальность Антонюка? Как я уже говорил, он пока единственный, кто способен подключаться к емкостям, многие годы аккумулировавшим эмоциональную энергию генерированную когда-то жившими людьми, преобразовывать её в зримые образы, кодировать, а потом ещё и транслировать зашифрованную информацию. Моя задача сводится к минимуму – обеспечить запись, декодирование и воспроизведение, – видимо сочтя, что в дальнейших пояснениях нет необходимости, Борис, как само собой разумеющееся, изрек. – Вот поэтому мы и отправляемся в Белгородскую и Курскую область.