– Да я скорее за гаргулью замуж выйду, чем за этого старого хрыча! – срываю голос, не понимая, как родители могут со мной так поступать.

В глазах всё расплывается от слёз, когда я сталкиваюсь с равнодушным взглядом отца и алчным матери. Ждут не дождутся, когда меня заберут, чтобы сделать идеальную постельную игрушку для императора, а им отдадут обещанную денежную награду.

– Инга, прекрати орать. Соседи смотрят! – шипит мать.

Отец стоит ближе и держит на вытянутой руке сумку, в которую собрали мои вещи. Понятия не имею, что там.

– А мне плевать! – снова взрываюсь я. – Ни сегодня, ни после академии я не отправлюсь в постель к похотливому старику! И мне всё равно, как полезно это для страны! Я не хочу быть жертвой!

– Это не наше решение, а воля богов! – поморщившись, отрезает мать, но я вижу, как она уже мысленно пересчитывает золотые, которые ей отстегнут за то, что заберут меня.

Для нашей семьи, где такой монеты-то даже и не видели, появившаяся на моей руке метка совместимости с императором – как благословение! Просто дар небес. И родителям, у которых, кроме меня, самой старшей и строптивой, от которой уже отказались два жениха, ещё четыре дочери, конечно, выгоднее продать меня.

Как мясо на базаре.

И всё из-за дурацкого цвета волос! Была бы я как все в нашей империи брюнеткой, императору было бы плевать. Он у нас любитель экзотики и необычной внешности. Но каждый год по всей стране собирают девушек предпостельного возраста и отвозят в Храм, чтобы провести ритуал совместимости.

Понятия не имею, зачем ему столько и когда он, наконец, остановится, но слухи про судьбу несчастных, что оказались совместимыми, ходили жуткие. Проверять на собственной шкуре не хотелось совершенно.

Первой мою особенность заметила бабушка и стала мыть мои волосы специальным отваром, так что ни я, ни даже родители не знали, что они лилового оттенка. Так иногда бывает, когда человек отзывчив к магии, а если уж тебе «свезло» обладать ещё и приятным лицом, необычная особенность становится приговором. Бабушка рассказала мне почти перед самой смертью, и я продолжила использовать чудодейственный отвар.

Но не так давно я не смогла найти один из ингредиентов и… С тех пор начались мои проблемы.

Больно и страшно осознавать, что сейчас вместо меня родители видят лишь мешок с деньгами… Только за то, что я прошла первый этап отбора, им заплатят больше, чем кто-либо из нас сможет заработать за всю жизнь. А если уж метка замкнётся вокруг запястья, золота будет ещё больше. Именно поэтому я сейчас стою перед домом, куда меня не пустят. Я уже не человек для них, а товар, который не должен уметь чувствовать и возражать.

Так и знала, что отец неспроста согласился отдать меня на обучение в академию. А ведь совсем недавно я мечтала об этом, но он всё отказывал. Мол, дорого. Пытался шантажировать тем, что, если стану чьей-нибудь женой, муж меня отпустит. Ага, конечно. Так я и поверила.

Позже думала, что раз не попаду в академию, смогу обучиться у местной травницы и помогать ей, чтобы в будущем, наконец, покинуть эту деревушку и увидеть весь мир.

От хруста умирающих планов накатывает новая волна безысходности, а вместе с тем протеста. Сбегу! Заберу сумку прямо сейчас и исчезну. Не позволю им распоряжаться моей жизнью! И подстилкой императора я не стану!

Пока под конвоем не увели, есть шанс сбежать! Вскидываю подбородок и выпрямляю спину. Затем выхватываю свои вещи и надеваю лямку на плечо:

– Да я лучше умру, чем выйду замуж за извращенца и садиста! – отчаяние лишает сил, надежды и, кажется, вообще всяких границ.

– Тс! Как ты смеешь так говорить о твоём повелителе и будущем муже?! – мать молниеносно оказывается рядом, чтобы замахнуться для удара.

Успеваю зажмуриться, зная, как горит лицо от её пощёчин. Ничего не происходит, и я медленно и аккуратно приоткрываю веки.

Над нами возвышается огромная тёмная фигура. Мужчина, в военной форме золотые нашивки на мощных плечах. Не представляю, как и когда он успел подойти так близко. И так тихо.

Незнакомец крепко держит занесённую надо мной руку и взглядом, полным ледяной тьмы испепеляет мою мать.

– Не думаю, что стоит портить внешний вид Избранной, – негромкий голос с хрипотцой звучит настолько величественно, что даже у меня начинают дрожать коленки, хотя скрытая угроза предназначается маме. – Император сам будет осматривать тех, кого ему подарили Боги в этом году.

Его слова возвращают меня в реальность. Вот и жнец пожаловал. Не успела скрыться…

Шкаф такой, я ему по плечо примерно. По лицу сразу видно, что ничего хорошего от него можно не ждать. Глаза цепкие и злые. Проклятье, от такого мне, наверно, не сбежать…

Мать сначала краснеет, бледнеет, а потом становится какого-то могильного серого цвета, так что я даже нервничаю, жива ли ещё. Она поднимает испуганный взгляд на незнакомца.

Золотые узоры мундира сверкают на солнце, подчёркивая широкие плечи и мощные руки. Таких мужчин нужно бояться, избегать, а уже если попал к нему в лапы, то только подчиняться.

– Д-д-да, – заикаясь, блеет мама. – К-к-конечно. Виновата. Больше не повторится.

Она, кажется, готова шлёпнуться на колени перед воякой. Как же это унизительно, вот так вот пресмыкаться, продавать свою же дочь, ещё и радоваться…

Сёстры робко выходят на крыльцо, не скрывая слёз. Кажется, они вот-вот подбегут, да незачем, мать разозлится. Мне-то её гнев уже не страшен, а им еще тут жить.

Перехватываю взгляд самой младшей и качаю головой: «Не стоит. Всё хорошо, – подаю ей сообщение на «нашем» языке жестов. – Я вас люблю. Будьте счастливы».

Сжимаю до боли челюсти и прикусываю щеку так, что чувствую во рту солёный металлический вкус.

– Больше и не повторится, – с едкой ухмылкой чёрный вояка повторяет слова моей матери и кидает к её ногам мешочек.

Он со звоном падает на землю, раскрывается, и оттуда высыпаются золотые монеты, поблескивающие в лучах заходящего солнца.

– Потому что вы больше не увидите свою дочь.

Дышать становится немного сложнее. Моя судьба решилась ещё в храме, когда на внешней стороне запястья правой руки появилась золотистая вязь метки, но только услышав эти слова, произнесённые низким хрипловатым голосом, всё встало на своим места.

В душе будто лопнула сильно натянутая нить. Я мажу взглядом по улице, задерживаюсь на доме и ясно понимаю, что всё это больше не моё. Родители теряют ко мне интерес сразу, присаживаются на землю, собирают монеты, показывают их друг другу, будто дети. Мерзко смотреть…

– Идём, – вояка сдёргивает с моего плеча сумку и закидывает на своё. – Экипаж стоит на главной улице.

И шагает прочь. Я поворачиваюсь к плачущим сёстрам. Лишь бы ничего не случилось, пока меня нет. Но, кажется, ни у кого из них волосы цвет не меняют. Значит моей невесёлой судьбы им удастся избежать.

Касаюсь ладонью груди, потом тяну к ним, девочки повторяют жест, плачут горше. Сердце будто в кулаке сжимают, когда я смотрю на них.

– Эй, – рычит уже на меня императорский вояка. – Тебе особое приглашение нужно?

Ну вообще-то да! Я претендентка в койку императора, можно и выпендриваться.

Поджимаю губы и смотрю на него оценивающе. Вещи мои забрал, но, если я сейчас сигану прочь, он побежит меня искать?

– Даже не думай, – чёрные глаза сужаются. Будто понял, о чём я думаю.

– Инга, только попробуй, – вскидывает голову мать. Тоже почувствовала, что золото может выскользнуть из рук.

Я беззаботно улыбаюсь, а потом резко срываюсь с места и бегу в другую сторону. Перемахиваю через соседский забор и лечу через заброшенный сад. Ветер глушит звуки, но я слышу за спиной крики. Испуганные – матери, подбадривающие – сестёр. Отец ругается, а что делает незнакомец, я не знаю. Слишком страшно оглянуться.