– Что за тема, земеля? – оживился Волына.

– Нормальная, – проникновенно сказал Бандура. – Конкретная. Есть у меня пассажир. У него родной дядька в начальниках шахтомонтажного управления ходит. На Донбассе. Им там транспортерная лента нужна. До хрена и больше. И до зарезу. Мой пассажир…

– Племянник, то есть?

– Не перебивай, – важно сказал Андрей. – Племянница. Так вот. Мой человек знает, где эту ленту взять. Мы ее, короче, берем, и загоняем, к матери, на Донбасс.

– Для этого фирма требуется, – протянул Волына, за полгода пребывания в городе поднаторевший в кое-каких вопросах. – Расчетный счет, зема. Дебит-кредит, и все дела. По-любому.

Андрей презрительно хмыкнул:

– Мало фирмочек под правиловской крышей?…

– Тогда в чем загвоздка, земеля?!

– Деньги нужны, – пояснил Бандура. – Вкладываем пятьдесят штук. Умножаем на три. Выставляем счет-фактуру.

– Какой счет?

Нетерпеливо поморщившись, Андрей взялся за лист бумаги и фломастер, принявшись разрисовывать схему.

– Этот квадрат – наша фирмочка… этот – шахтомонтажное управление. Этот – база, где товар лежит, – комментировал по ходу Андрей. – Теперь так, – он соединил прямоугольники жирными стрелками наподобие тех, какими на географических картах мира принято обозначать горячие и холодные течения. – Теперь так. На местной базе, где транспортная лента лежит, расплачиваться будем наличкой. Лента по балансу списана, на бумаге не числится, так что все лаве директору базы прямо в карман.

Для наглядности, над стрелкой, протянувшейся к базе, Андрей поставил жирную букву «Ж» – Живые. То есть наличные деньги.

– Если за ленту налом башлять, откуда возьмутся документы? – вяло подключился Протасов. На его лице оставалась инертно-скептически унылая мина, хотя в глазах и появился слабый пока огонек.

– Накладные Полянский выдаст, – заверил здоровяка Андрей.

– Какой Полянский? – не понял Волына.

Протасов сначала напряг было лоб, а потом плотоядно заулыбался.

– Это что, тот хорек неумный, у которого я для тебя «бэху» реквизировал?

– Точно, – усмехнулся Андрей, и они с Протасовым обменялись взглядами людей, вместе обтяпавших выгодное, но грязное дельце.

– Ну и память у тебя, Андрюха! – восхищенно добавил Валерий. – Я уже и забыл про того полудурка.

Как, очевидно, помнит читатель, несчастный Полянский, арендовавший часть крыла в детском саду и собиравший там компьютеры силами четырех студентов-старшекурсников и своими собственными, весной истекшего года угодил в поле зрения Протасова. Детсад, а соответственно, и крохотная фирма Полянского (малое предприятие, если уж быть абсолютно точным) оказались на территории, которую Протасов посчитал своей. Возможно, на тот момент это и соответствовало реальной карте криминального деления мегаполиса. Так или иначе, рэкетиры наехали на предпринимателя. Сначала у Полянского забрали «БМВ». То самое, которое Бандура впоследствии разбил. Потом у Полянского отобрали компьютеры. Пожалуй, остался бы предприниматель и без квартиры, но, к счастью, собственного жилья у него не было. Впоследствии предприниматель жестоко пострадал от милиционеров Украинского – его золотистое «БМВ» числилось в розыске стараниями Бандуры, и Полянский угодил под подозрение. Со всеми вытекающими последствиями. Такими, что вскоре мог по праву подтвердить интернациональную сущность известной бразильской поговорки (по крайней мере, для стран третьего мира): ЕСЛИ НА ВАС НАПАЛИ ГРАБИТЕЛИ, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ КРИЧИТЕ. ВОПЛЯМИ ВЫ РИСКУЕТЕ ПРИВЛЕЧЬ ВНИМАНИЕ ПОЛИЦЕЙСКИХ. В конце концов Полянскому удалось таки вывернуться, и даже восстановить свой бизнес. Он снова собирал компьютеры, ежемесячно отстегивая рэкетирам Правилова скромные двести долларов «за защиту».

Едва речь зашла о фирме, которой доведется отмывать грязные деньги, Андрей немедленно вспомнил о Полянском. Добрые дела требуют завершения, а злые о завершении вопиют. «И потом, «бимер» этого мудака вечно на трех цилиндрах заводился. Так и по делом ему, козлу». Протасов изящную мысль Андрея воспринял, можно сказать, с восхищением.

– Точно, блин! Этого клоуна и подставим. Куда он денется?!

Деваться Полянскому было некуда. Точно как советскому матросу Рабиновичу, призванному служить на подводной лодке.

Предвкушение грядущего наезда на старую жертву подняло обоим приятелям настроение.

– Накладные Полянский выдаст, – весело повторил Андрей. – Аж бегом. Как я уже сказал, умножаем цену на три, и втюхиваем транспортерную ленту шахтерам.

Над стрелкой, соединившей квадрат фирмы господина Полянского с квадратом шахтомонтажного управления Андрей поставил знак простой математической операции – «Х» – умножить.

– Умножаем на «3»! Дошло?

– Не тупой, блин! – обиделся Протасов.

Он энергично потер переносицу:

– А почему, в натуре, ты, Бандурчик, умножаешь на три, а, к примеру, не на пять, бляха-муха? А? Пять лучше трех, брат!

– По-любому, зема!

– На три, Валерчик, умножаю не я, а мой пассажир. Точнее, даже не он, а его дядька-начальник. Половина вершка идет им, половина – нам. По-моему, это справедливо. – Андрей закурил сигарету. – А «на три» потому, что умножать «на пять» дядька-начальник харей пока не вышел. Не дорос еще, чтобы вы оба врубились.

– А… – протянул Протасов. Тогда ясно. – И Валерий погрузился в размышления.

– Пускай предоплату дают, – изрек он наконец, – предоплата – в самый раз будет.

– По-любому! – поддакнул Волына. – С пивом покатит.

– Не пойдет, – Андрей покачал головой, – оплата по факту поставки. У них правила такие. Чтобы не опрокинули.

Протасов неуверенно хмыкнул:

– А как мы свое бабло снимем?

– Элементарно, Ватсон, – Бандура принялся чертить на листке новый веер стрелочек. Вышло примерно следующее:

Протасов скептически улыбнулся:

– Картины рисовать не пробовал, брат? У тебя, как я погляжу, талант. На Андреевском спуске с руками оторвут. Гарант.

– Леонардо не Довинченный, – ощерился Вовчик. – В БХСС протащатся. По-любому.

– Можно углем взять, – сказал Андрей, пропустив солдатский юмор зем мимо ушей. – Углем на все «восемь» умножим, но с ним геморроя не оберешься. Его на электростанции запихивать… Под векселя…

– Геморрой нам без надобности, – отмел бартер Протасов. – Нам лаве давай. Чистоганом. – Повисла небольшая пауза.

– А накладные расходы? – спросил, наконец, Протасов. – Транспорт там, погрузки-разгрузки?

– А, копейки, – небрежно отмахнулся Бандура.

– Копейка рубль бережет, – веско предупредил Волына. – По-любому…

– А чего Полянскому отломится? Со всей твоей темы?

– Накладные фирмы-однодневки, – ухмыльнулся Андрей.

– Нет, серьезно, в натуре?

– Ну… – Андрей развел руками. – Пол штуки баксов на счету останется. Из этого он налоги насчитает. Ну… может, и кинем, пару штук, за труды.

– Пару соток, – поправил Волына, которого отличала выборочная бережливость, – пару соток в самый, по-любому, раз будут.

– Так за чем остановка, Бандурий?

– Как за чем? За твоим пентхаусом. Я же сказал – нужен стартовый капитал. Маркса с Энгельсом не читал?

– С пентхаусом кина не будет, Андрюха. – Протасов уныло вздохнул. – Накрылся пентхаус. Тем местом, где геморрой живет.

– Как это?

– Каком кверху, Бандура. Загнал я его. В октябре еще. Все бабло в «МММ» запулял. Под проценты.

– «МММ» – без проблем. По-любому.

– Ты что, дурак? – вырвалось у Андрея. Ответ на этот нехитрый вопрос у него, кстати сказать, тоже имелся. – Это же кидалово чистое. Тебе ж Эдик растолковывал, когда ты в августе со своим «МММ» долбаным носился. – Андрей не верил ушам, хотя Протасов, в середине ушедшей осени, и исчезал с Вовчиком недели на три. Правда, земы покидали город по совсем другой, весьма невеселой причине. Им довелось съездить в Цюрюпинск, хоронить маму Волыны. Несчастная женщина скончалась где-то в первых числах октября, если Андрею не изменяла память. Насколько слышал Бандура, земы на похороны опоздали. Пока телеграмма с черной вестью разыскивала Вовчика в городе, пока Протасов и Волына собирались в дорогу, и пока тряслись в поезде, наконец, соседи похоронили старушку миром, по-соседски. В селах это проще, чем в городе. В селах люди еще не приучились отворачиваться, когда к кому-то в дом приходит беда. Хотя бы в таких вот случаях.