— На вас лица нет, что случилось? — заботливо спросила Татьяна Константиновна.

— Я взял не те фотопластины. Эти испорченные. Боже, как неловко! Мне аж дурно стало.

Савин прижал ладони к вискам. Потом, глядя в пол, словно его сжигал стыд, он взвалил на плечо штатив с камерой. Ничего не понимающая госпожа Путилина шла за ним, приговаривая:

— Не стоит так расстраиваться, сударь! Придёте завтра, я буду рада вам помочь.

Савин обернулся на пороге и произнёс голосом в высшей степени огорчённого человека:

— Простите меня, пожалуйста! Мне так стыдно… Я совсем недавно на этой работе, это мой первый большой репортаж.

— Может быть, принести вам воды? — сочувственно спросила Татьяна Константиновна.

Но Савин устало махнул рукой.

— Нет, я, пожалуй, пойду.

Обескураженная женщина закрыла за газетчиком дверь, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Ей показалось странным, что он не договорился о новой встрече и слишком быстро ушёл, хотя собирался писать большой репортаж. «Ну, пишущая братия вся такая, — успокоила себя госпожа Путилина, — что поэты, что журналисты. Нервный народ».

7.

Окна в гостиной Хватова были распахнуты настежь. После обильного дождя хотелось впустить внутрь немного прохлады. Несмотря на дневное время, в комнате стоял полумрак, так как небо сплошь затягивали тучи. Савин, одетый в парадную форму Путилина и загримированный с такой точностью, что ни одна душа не узнала бы корнета, расхаживал туда-сюда по гостиной.

— Арестованный Иванов? В пятую камеру! Арестованный Хватов? Снять шапку для моей коллекции, а потом в карцер! Арестованный Савин? Ну, с этим мерзавцем я отдельно побеседую! — выкрикивал Николай.

Он так искусно копировал голос, интонации и манеры Путилина, что провёл бы даже его верную супругу, Татьяну Константиновну. Хватов катался по полу от смеха. Густые бакенбарды, зачёсанные назад волосы, ложбинка на подбородке и лёгкая хрипотца в голосе — все мелочи подметил шельмец Колька!

Савин выхватил из-за пояса револьвер и нацелил его на Хватова:

— Ноги вверх!

Хватов с трудом забрался на диван, корчась от смеха.

— Ой, похож, каналья! Один в один!

Савин подошёл к нему вплотную, нахмурил брови и произнёс басом, как говорил обычно начальник сыскной полиции:

— А ну, признавайся, где Сонька Золотая ручка? Я в неё влюбился без ума!

Хватов снова свалился с дивана и стал кататься по полу, причитая:

— Прекрати, я сейчас лопну со смеху!

Савин остановился, вытащил из кармана записную книжку и принялся изображать, что читает:

— Хватов. У тебя поддельный паспорт. Я выяснил, что ты не Хватов, а Хохотунов.

С этими словами он спрятал револьвер в кобуру и сел в кресло. Когда Хватов наконец отсмеялся, Савин торжественно поднял палец вверх и произнёс, словно зачитывая приговор:

— Я всё обдумал! Завтра мы ограбим банк от имени Путилина. Прикарманим денежки, а он пусть отдувается.

От неожиданности Хватов выпучил глаза.

— Ты что, совсем очумел, Колька? Путилин не простит. Расстреляет без суда и следствия, — он изобразил рукой пистолет.

— Пусть сначала поймает, — дерзко ответил Савин.

Корнет встал и прошёлся по комнате, снова имитируя тяжёлую походку Путилина.

— Поехали лучше на Сенную конокрадов пугать. Вот умора будет, — предложил Хватов.

Он совсем не желал ввязываться в столь рискованное предприятие. Савина явно заносит, ум у него помутился от удачной аферы с женой Путилина. Но одно дело — облапошить наивную дамочку, и совсем другое — идти на открытый конфликт с её грозным супругом.

— Эх, Хватов, такой реквизит у нас в руках, а ты… — сердито вскричал Николай.

Резко повернувшись к другу, он требовательно произнёс:

— Последний раз спрашиваю, идёшь?

Чтоб выглядеть более убедительным, Корнет вытащил из кобуры револьвер и направил на Хватова.

— Господин Хватов, настоятельно требую, чтобы вы ограбили банк. А то мне, бедному фараону, ловить некого, всех уже арестовал.

Хватов залился смехом. Ну до чего ж Савин был похож на Путилина! Его наглая рожа, обрамлённая густыми бакенбардами, сделала своё дело — Хватов уступил.

— Чёрт с тобой! Рассказывай свой план.

В это самое время, раскинувшись в широкой ванне с пеной, Путилин напевал себе под нос любимую песенку про весёлого барабанщика. Ему хотелось забыться от служебных дел, погрузившись в сладкую негу.

Гостиничный люкс, который он занимал со своей любовницей Настей, оказал бы честь любому богатому барину — просторный, чистый, обставленный по последней моде. Широкая кровать застелена надушенным бельём с кружевами. Мягкость новеньких подушек из розового атласа призывала к отдыху и наслаждению. Благо, стояло воскресное утро, и никто пока не омрачил его дурными известиями.

Белая французская мебель с позолоченными ножками, которой был обставлен гостиничный номер, мысленно уносила любовников к берегам Сены, где они мечтали когда-нибудь выпить утреннего кофе. Путилин обещал Насте, что это произойдёт, как только он закончит со своими важными государственными делами. Белоснежные розы в вазе из молочного оникса наполняли комнату расслабляющим ароматом.

Путилин уже вторую неделю отдыхал в компании молоденькой подружки. Московские каникулы помогали ему забыть о повседневных хлопотах. До сих пор отдых протекал в блаженном спокойствии, и следователь надеялся, что сегодня его тоже никто не побеспокоит.

Входная дверь громко хлопнула. Это Настя вернулась с прогулки.

— Настенька, ты? — окликнул Путилин.

— Да! — ответила девушка.

Голос её прозвучал сдавленно, словно Насте пришлось бежать со всех ног.

Иван Дмитриевич поспешно выбрался из ванны, надел шёлковый персидский халат и наспех побрызгал на шею одеколон. Когда он вышел в гостиную, Анастасия сидела на диване в странной напряжённой позе. Она не сняла шляпку и до сих пор сжимала в руках зонтик. Лицо у Насти было испуганным, словно она бежала от бандитов. Путилин в тревоге обнял её за плечи.

— Настенька, что случилось?

Девушка ответила, тяжело дыша:

— Ванечка, я еле ноги оттуда унесла! Я больше не пойду, даже не проси…

Путилин положил руку ей на бедро и заглянул в глаза.

— Они что, заметили тебя?

Анастасия смотрела на него с мольбой. Лицо её покраснело, на шее выступили розовые пятна.

— Ванечка, я не хотела… Они меня схватили…

Терпение Путилина истощилось. Он порывисто отстранился от девушки и принялся одеваться — торопливо натянул брюки и белую рубаху, застегнул ремень и вытер мокрые волосы пушистым полотенцем. Настя наблюдала за ним полными слёз глазами.

— Что ты им сказала? — чёрство спросил он, повернувшись к девушке и глядя ей прямо в лицо.

Анастасия глубоко вздохнула и облизала пересохшие губы.

— Всё сказала… И что ты здесь, и что за ними слежка…

Путилин шарахнул кулаком по столу так, что ваза с розами едва не упала.

— Дура! Я их два месяца пас. И теперь всё насмарку?

Настенька жалобно посмотрела на него снизу вверх. Она понимала, что Путилин — её содержатель, и она должна быть ему безмерно благодарна. Но сейчас страх преобладал над прочими эмоциями. Настя умоляюще сложила бледные ладошки под подбородком.

— Что же мне было делать, Ваня! Они убить меня обещали!

Путилин словно не заметил страха и раскаяния в глазах девушки. Он был беспощаден к преступникам, но ещё больше не любил трусов и глупцов.

— Да пропади ты пропадом! Они обязательно тебя убьют, — без всякой жалости произнёс Путилин.

Настя скорчилась и расплакалась жалкими детскими слезами. Следователь даже не обернулся. Он мерил комнату шагами взад-вперёд, стискивая кулаки от бессильной злобы. Потом резко остановился.

— Отправляйся в Псков к своим, сегодня же. Держи! — холодно произнёс Путилин.

Он вынул из бумажника толстую пачку денег и протянул девушке.

Анастасия шустро спрятала деньги в розовый вышитый саквояж. От щелчка застёжки Путилин вздрогнул. На миг ему показался, что кто-то стоит за дверью, и холодный пот пробежал по его спине.