Покачнулся, на землю он валится,
Каждый смерть здесь за благо сочтёт.
Спотыкается конь, брата среднего,
И вонзилось под сердце копьё.
Нет ему между Богом посредника,
Кружит в небе одно вороньё.
Младший брат в грудь ударил крестового,
Звон железа – противник сражён.
От меча брызжет кровь! – Кто на нового?
Им смертельный удар нанесён.
Тот кто брата убил, он не выдержал
И умчался к сородичам в миг.
Понял он в этой битве не выдюжить,
За побег принял смерть от своих.
IV.
«Рось»!– вскричали с отвагою Русичи.
Понеслись, как волна на врага.
Меч карающий, режущий, рубящий,
К неприятелю, участь строга.
В бой идут поседевшие рыцари,
Их задача – врага удержать.
Скован он и по полю не рыскает,
Получил, что хотел? Будет знать!
Нападение с криком, молитвою,
Молодые бойцы – их черёд.
Враг сбегает собакой побитою,
По земле кровь ручьями течёт.
Отступает противник, нет силушки,
Не спасает чужая земля,
Поле чистое – станет могилою,
О спасении, скорбно молят.
В том бою полегло много воинов,
Там сгорели – один только миг.
Стала жизнь для погибших как молния,
На иконах святой князя лик.
14.11.2017 г. АС
Писарь.
Он снайпер в роте, писарем прозвали,
Здесь самый лучший, опытный боец.
Художник на гражданке, фрицев валит,
Огнём не раз спасал! В бою храбрец.
А кличка эта даже оскорбляла,
Для ротного писал, немного он.
Минут пятнадцать в день, такая малость.
Умом, талантом был не обделён.
Красивый почерк. Кличкой тяготился:
« Увольте, не лежит моя душа».
С такою просьбой в штабе обратился.
– Найди замену, с почерком бойца!
По прежнему ходил с такою кличкой.
Очистил снег, сидел писал на пне,
Составил строевую на страничку.
Тут видит Юнкерс бреет, как во сне.
Бомбить собрался, видит нет зениток,
Нависли в небе низко облака.
Врагу защита и маневр испытан,
Раздолье, можно бить наверняка!
Заход он сделал, сразу сбросил бомбы,
И писарь как и все, прыжок в окоп.
Спокойно наблюдал, какой огромный,
Прицелился, три пули прямо в лоб.
Горит машина, хочет сбросить пламя,
Немецкий лётчик крутит пилотаж.
И падает, укутанный дымами.
Пал кувырком! Ему закончен раж.
Бомбардировщик рухнул и взорвался,
Зенитчик кличка – с памятного дня!
За лесом к небу чёрный дым поднялся,
После войны напомнит, ночью снясь.
18.04.2018 г. АС
Вечный дежурный.
Весь день шёл дождь, под вечер разогнало,
Луна сияет, звездочки горят.
От полустанка, путь ведёт по шпалам,
Столбы и светофоры встали в ряд.
Прохлада, запах шпал – идёт маршрутом,
Так не удобно, нужно выбрать шаг.
Одна дорога и ведёт попутно,
Там переезд и дом, его очаг.
Ни кто не ждёт, кому такое нужно,
Дежурный вечный, жизнь его пустяк.
Состав идёт, даёт гудок натужный,
Сигнал предупреждает, ему в такт.
Обязан обеспечить безопасность,
Чтоб был исправен путь и семафор.
К работе переезда он причастен,
Его сто метров! Смотрит с давних пор.
Лес по краям, болото, нет дороги,
Огромный волк бежит наперерез.
Он наблюдает, нет в глазах тревоги,
Стоит в них неподдельный интерес.
Всю стаю от стреляли злые люди,
Ему лишь удалось уйти от пуль.
Нет у него друзей теперь и судей,
Лови добычу, в поле карауль.
Волк наблюдает, видит человека,
Он брёл по шпалам, будто бы хромал.
Опасности в нём нет, ещё калека,
Шёл несуразно, ногу подбирал.
Нога вторая – чурбачёк и палка,
Волк близко подошёл. – Такой как я!
Бездомный, вижу смотрит без опаски.
Все мысли в унисон. Они стоят!
Два существа, уставшие от жизни,
Очнулся волк и удалился прочь.
Вот так шагать по шпалам и до тризны,
С маршрута не свернув, там грязь и ночь.
Тяжёлою ногой, сошел с дороги,
По жиже, на обочине застыл.
Смотрел заворожённо, без тревоги,
Белели там березы. Кем он был?
Разведчик удалой, он бил фашистов,
Тот бой последний, брал тогда Рейхстаг.
Но всё же выжил, шквал огня неистов,
Заговорённый – вовсе не простак.
Лечили долго, но ноги лишился,
Живой остался, бледный, худоба.
Калека так и жил, он не женился,
Свой крест не бросил – такова судьба.
04.03.2018 г. АС
Тогда спросил деда: "Почему у дяди нет ножки." Ответил: "Ходил по путям, отрезало поездом". На девятое мая, тот дядя пришёл на своей деревянной ноге. Вся грудь его была в орденах и медалях: три ордена славы, детвора была в шоке. Это было 9 мая 1971 года, ст. Баляга Читинской области.
Атака мертвецов.
I.
Идут года, меняются эпохи,
Дух воинства, по-прежнему велик.
И кто-то скажет, неуместны вздохи,
Для вечности тот подвиг, только миг.
Другая жизнь, но нас не отпускает,
Ведь Родина, как мать – она одна.
Такое, лишь подонок забывает,
Хоть даже миром правит сатана.
II.
Спокойствие и нет здесь эйфории,
Стояла крепость на пути – форпост.
То Осовец, ближайший путь в Россию,
Не взять его – дорога на погост.
Осада. И снаряды землю пашут,
Полгода, даже чёрт их не берёт.
Жизнь тяжела. Она не будет краше,
Сдаваться честь и совесть не даёт.
Кирпичные постройки развалились,
А блиндажи из дерева горят.
И мысли, чтоб сквозь землю провалились,
Аэропланы с воздуха бомбят.
Секретный план, воспользоваться газом,
Был август и прекрасная пора.
Рассвет багряный и туман зараза,
Зелёной мутью вниз, бежал с бугра.
У крепости отравлено живое,
Склонилось, почернело на пути,
Дыхание у смерти роковое,
Пожухло, сжалось, больше не спасти.
Свернулись в трубку листья и опали,
С цветов упали наземь лепестки.
Солдаты в страшных муках умирали,
И почернели в поле васильки.
Предметы и продукты, толстым слоем,
Из окиси, покрыл зелёный мох.
Слепые, с чувством жажды, с злобным воем,
Брели куда-то, испуская вздох.
Вал огненный за газовой атакой,
Дивизия на штурм идёт вперёд.
