***

Как театр начинается с вешалки, так фешенебельный ресторан начинается с блистательной уборной. Интерьер мужской комнаты ресторана «Ривьера» вполне соответствовал классу заведения. Отполированные мраморные плитки стен и пола, огромные сферические зеркала, массивные хромированные краны и белоснежные керамические раковины в прямом и переносном смысле слова блистали в ярких лучах настенных и потолочных светильников. Стройную гармонию этого интимного помещения нарушало лишь присутствие тучного тела Сержа, который в расстегнутом пиджаке топтался у большого овального зеркала и старательно вытирал влажное обрюзгшее лицо рифленым бумажным полотенцем.

Лех тихо прикрыл за собой дверь и, беззвучно ступая по черно-белым плитам пола, выложенным в шахматном порядке, приблизился к Сержу.

– Какой прекрасный антураж для финальной партии! – громко произнес подполковник, глядя себе под ноги.

– Это вы о чем? – удивленно повернул к нему голову помощник депутата.

– О том, что пешка пришла убрать с доски сильную фигуру, – зловещим голосом продекламировал Горецкий.

– Ты кто? – нахмурился Серж.

– А ты не узнал? Пешка, – устрашающе ухмыльнулся Лех.

– Кто? А… муж, – в глазах Сержа появилась искра понимания и беспокойства. – И что тебе надо?

– Я же сказал, убрать сильную фигуру, – леденящим тоном повторил подполковник.

– Что?! А ну вали отсюда задохлик, а то тебя вынесут, – прикинув преимущество в весе и росте своей грузной фигуры, решил проявить отвагу Серж.

– А ты не умеешь правильно оценивать силу фигур, Серж, – издевательски усмехнулся Лех.

– Что?! Да я тебя сейчас… – помощник депутата замахнулся тяжеловесным кулаком, пытаясь достать подбородок Горецкого.

Подполковник легко уклонился от удара и, не прикасаясь к противнику, крутанул в воздухе обращенной к нему раскрытой ладонью. Серж как объемистый мучной куль, рывком сброшенный с плеча усталого биндюжника, повалился на пол.

– Ах ты, сука! Урою! – разъяренно заорал Серж, беспомощно барахтаясь на скользких мраморных плитках и тщетно пытаясь нащупать отсутствующую кобуру с пистолетом под пиджаком.

– Что, не так просто справиться с пешкой? На диване геройствовать проще было? – зло глянул на него Лех.

Помощник депутата с появившимся на лице испугом сделал попытку отползти. – Я все понял… Оставлю я твою Натали.

– Поздно, Сержик. Пешка рассердилась, – Лех растопыренной ладонью резко как бы толкнул внезапно сгустившийся воздух в направлении сердца ползущего по полу дородного тела. Серж вздрогнул, захрипел и с выражением ужаса в потускневших глазах безвольно обмяк.

– Вот и конец слабой фигуре, которая вообразила, что она сильная, – подполковник с злорадно-торжествующим выражением на лице развернулся и направился к выходу из туалетной комнаты.

***

В банкетном зале по-прежнему витал дух официозного веселья и регламентируемой праздности.

Найдя глазами кряжистого мужчину с отличительным знаком службы охраны на черном пиджаке, стоящего у стены с засерьезненным каменным лицом, Лех ускорил шаг и, приблизившись к нему, встревоженным тоном обратился: – Вы из охраны?

– Да. А в чем дело? – вопросительно сузил тот глаза.

– В туалете мужчина на полу лежит. Может, ему врачебная помощь нужна, – как бы волнуясь, пояснил Горецкий.

Сотрудник охраны достал карманную рацию, что-то быстро пробормотал в микрофон и заспешил в направлении мужской комнаты.

***

– Какой все-таки тонкий вкус у вин из Пьемонта, – Элла отняла бокал от окрашенных розовой помадой пухленьких губ и посмотрела на Наташу. – Нравится тебе Бароло?

– Приятное, – равнодушно ответила та, смакуя на языке упомянутый напиток. – Но я все же из красных сухих предпочитаю чилийские.

Багровый отблеск вина скользнул по ее лицу и шее, смешался с пурпурным полыханием драгоценного камня в ложбинке между грудей, и отразившись в широко открытых бездонным глазах, на миг придал им демоническое выражение.

– Да ну! – фыркнула именинница. – Дешевка с мужским привкусием! Итальянские гораздо изысканные. Кстати, о мужчинах, – Элла обратила взор на Леха, неспешным шагом направляющегося в их сторону. – А твой супруг импозантен… Почему ты мне его раньше не показывала? Боялась, что отобью? И что характерно, не зря… Должна признать – у тебя неплохой вкус…

– Чем тоньше вкус, тем меньше выбор. И я не только о вине… – усмехнулась Наташа, кончиком языка проведя по ободку бокала.

– Браво, подруга! Тонко подмечено, – одобрительно кивнула именинница, продолжая пристально наблюдать за Горецким. – И в выборе ты не ошиблась, похоже. Муженек твой производит впечатление…

– Может, когда хочет, – не без довольства подтвердила Наташа.

– И часто хочет, и может много? – пьяно хохотнула Элла.

– Не жалуюсь, – хмыкнула Наташа.

– Слушай, ты своего благоверного не на шутку разрекламировала… Даже захотелось проверить достоверность информации. Не уступишь мне его на ночку-другую, а подруга? – полушутя обронила именинница.

– Если согласится, можешь попробовать, – полусерьезно разрешила Наташа.

– А что, может и отказаться? – удивленно приподняла бровь Элла. – Примерный супруг?

– На сто процентов не поручусь, но подозреваю, что мне он не изменяет, – уверенным тоном произнесла Наташа.

– А кому изменяет? Родине, что ли? – хохотнула Элла. – Надо же, верный муж! Мастодонт какой-то… Еще больше раззадорила…

– Можно подумать, что у тебя дефицит поклонников. Штабелями же у ног валяются.

– Те, что валяются, не так интересны, как те, что умеют постоять, – глубокомысленно изрекла именинница, поедая глазами подошедшего Леха.

– Там человеку в туалете плохо стало, – не замедлил сообщить он новость подругам.

– Ой, а кому сейчас хорошо, – прокомментировала Элла, отпивая из фужера и без стеснения присматриваясь к бугристой выпуклости в его брюках чуть ниже живота.

– Да, все мучаемся, – проявила солидарность с подругой Наташа и тоже сделала глоток вина.

– Этому совсем плохо. Он, возможно, уже и отмучился, – без нотки печали в голосе возразил подполковник.

– Как?! Кто-то из гостей?! – встревожилась именинница.

– Да, он недавно с вами разговаривал, – подтвердил Горецкий и обратился к жене. – Ты, кажется, говорила, что его Сергеем зовут?

– Серж?! Что с ним?! – с наигранным беспокойством воскликнула Элла и пристально посмотрела на Наташу, ответившую ей многозначительным закатыванием глаз.

– Не знаю, скорую вызвали, – продолжил делиться информацией Лех.

– Надо же! На моем дне рождения! – изобразила огорчение на лице хозяйка бала. – Нужно сообщить мужу! – И после короткой паузы, заговорщицки глядя на Наташу, добавила: – Оперативно!

Элла поставила недопитый бокал на стол и, слегка покачиваясь на ходу, неторопливо удалилась.

– Что с Сергеем? – повернулась к мужу Наташа.

– Да кто же его знает, признаков жизни не подавал, – пожал плечами Лех.

– Ты касался его? – Наташа с подозрением взглянула на мужа.

– Зачем? Температуру тела померить? – саркастично хмыкнул тот.

– Кончай придуриваться! – не выдержала жена. – Он, что потерял сознание?

– Может, сознание. Может, совесть. А может, страх потерял. А может, и жизнь, – с серьезным видом, но с издевательским блеском в глазах ответил Лех.

– Так он умер?! – не выдержав, сорвалась на яростный шепот Наташа.

– А что ты, собственно, так разволновалась? Может, и умер. И что? В Москве каждые четыре минуты кто-то умирает. Но ты по этому поводу раньше как-то не особо переживала.

– Да, ну тебя, шут гороховый! – в сердцах бросила Наташа и, насильно всучив мужу фужер с недопитым вином, поспешила догонять подругу. Горецкий вознамерился было проводить ее взглядом, но его оторвал от этого занятия уже знакомый каменнолицый сотрудник охраны:

– Извините. С вами хочет переговорить начальник. Вы не могли бы пройти со мной?