– Это ваша лаборатория? – чуть потрясенно спросила об очевидном Ева. – Вы химик?

– Я алхимик, – уточнил Эдуард Федорович, явно довольный замешательством мага.

– Вы профессор алхимии? – Ева все еще не могла прийти в себя. Такой имидж совсем не вязался с видом этого смертного.

– Я профессор истории магии в Магической Академии, – вновь покладисто объяснил хозяин этого полусредневекового безумия. – А алхимия это мой любимый подраздел. И моя слабость.

Тут профессор позволил себе улыбнуться, немного хитро.

Ева помнила курс алхимии в академии, и не любила его всей душой. Ну, не давался девушке этот предмет, притом, что в целом история ее очень даже привлекала, да и сегодня являлась частью профессии Евы. В студенческие годы девушка пообещала себе, что убьется, но все же победит алхимию. И на экзамене ей даже удалось получить грамм золота из какой-то вязкой сероватой массы, когда-то являвшейся сплавом иных металлов.

Потом Ева заключила свой «приз» в мизерную круглую ампулу, выкачала оттуда весь воздух, оставив золото висеть в вакууме. Маг оплела капсулу парой заклятий собственного изобретения, и в результате получился отличный магический компас. Стоило послать кусочку золота мыслеобраз искомого предмета или существа, и так долго и трудно добываемый грамм начинал стучаться в стекло, указывая направление. Примерно так же действовали ведьмовские клубочки, хорошо известные широкой публике по русским народным сказкам.

– Так, – Ева собралась с мыслями, прогнала прочь студенческие воспоминания. – Николай, значит, проходит специализацию именно на вашей кафедре?

– Да, – охотно и даже радостно принялся отвечать профессор. В знакомой обстановке он выглядел более решительным и казался живее, чем при первой их встрече. – Но, к моему великому сожалению, он не любит алхимию. Сына интересуют артефакты. Как и вас. Он сейчас дописывает диплом по скифско-сарматскому наследию. И кстати, он выяснил, что один из сохранившихся до наших дней артефактов, хранится именно в вашей коллекции.

Возможно, профессор хотел как-то магу польстить, но у Евы все эти разговоры вызвали совершенно иные чувства и мысли. Может, Никола сошел с ума из-за насильственной инициации и прилетал к девушке за этим самым артефактом? Конечно, это чушь. Но, по крайней мере, становится понятно, что этот мальчишка о Еве знал, хотя цель его странного визита от этого понятнее не становится.

– Я рада за успехи вашего сына, – осторожно заметила маг. – Но, кажется, с ним связана некая проблема, которая меня сейчас волнует больше. То есть его исчезновение. А еще мне почему-то кажется, что вы и ваша жена не были со мной полностью откровенны сегодня утром, хотя вроде бы, вас эта проблема должна заботить больше, чем меня.

– Потому-то я вас и ждал, – сознался Эдуард Федорович уже не так радостно, но явно взволнованно. – Поймите меня, пожалуйста. Я просто не хочу тревожить Аниту. Мы живем в браке уже тридцать лет. И поверите, счастливы. Она верная жена, хотя любит делать вид, что это не так. Но таков уж ее имидж. И сын ей дорог по-настоящему. Поэтому я просто не мог все честно рассказать при ней.

Ева отметила, профессор не врал. Ни ей, ни себе. Маг начала смотреть на ситуацию несколько под другим углом. Они с Михаилом все же ошибались. При ожидаемом ими скверном характере Аниты и ее некоторой стервозности, легко было бы предположить, что Никола с отцом будут жить где-то в городе в скромной квартирке, когда ведьма нежится в своих апартаментах. Но… профессор здесь, на Рублевке, и лаборатория у него очень даже впечатляющая. Вряд ли бы стерва-жена позволила бы такое устроить в своем доме. И совершенно искренние переживания Эдуарда о состоянии жены, эти маленькие чисто человеческие секреты во благо жены… Да… все совсем не так, как казалось вначале.

– Что же вы хотите мне рассказать? – спросила Ева.

– Ну, хотя бы то, что Николенька никуда не пропадал, – выдал Эдуард Федорович. – Вернее, неделю назад он не пропадал.

Это как-то озадачивало. Эдуард явно волнуется за сына, но… неужели этот смертный, а не его Избранная жена, придумали хитрый и опасный план по добыче странного, но могущественного артефакта.

– Не поняла, – честно призналась маг. – Так он пропал или нет?

– Ну, сейчас я лично не знаю, где он, – профессор несколько смутился. – И делаю все возможное, чтобы пока этого и не знать. Потому что сын об этом просил.

– Простите… но я опять ничего не поняла, – подумав, сообщила Ева, присаживаясь аккуратно на край одного из столов. – А можно все же рассказать все подробно и сначала?

– Хорошо, – профессор теперь выглядел старым и рассеянным. Похоже, рассказ намечался долгий и безрадостный. – Начнем с того, что Никола с детства был очень одаренным мальчиком.

– Никола? – мага еще утром поразило столь странное именование современного парня.

– Да, – Эдуард Федорович выдавил улыбку. – Так Анита назвала его при рождении. И так и повелось. Я быстро привык. Даже нравится. Звучит так, особенно. Ну, вот. Он с лет трех проявлял разносторонние и сильные способности. И, видимо, из-за этого так и не смог определиться к возрасту первой инициации.

Этот возраст наступал где-то с семи до восьми лет. Тогда у ребенка проявлялись первые способности к магии. И в принципе, в девяноста процентах случаев к этому возрасту уже можно было понять, к какой касте присоединится юный Избранный. В чуть более позднем возрасте ребенок проходил испытание и полностью определялся с видом своих способностей. Но вот с Никола такого не случилось. Ни в восемь, ни в двенадцать лет. Это было редкостью. И обычно всегда тревожило родителей, если они принадлежали к Волшебному миру.

– К специалистам обращались? – поинтересовалась мягко и участливо Ева.

– Конечно, – казалось, профессора удивило, что маг могла заподозрить их семью в отсутствии понимания проблемы. – Анита водила его к самым лучшим психологам, обращалась за консультациями даже в иностранные клиники. Ей тяжело дался тот период. Я очень за нее волновался. Но вскоре, нам пришлось смириться. Никола практически с рождения любил музыку. И рано начал ее сочинять самостоятельно. Поверьте, это не просто звук. Когда слушаешь его музыку, то видишь картины. Это целые истории, плывущие перед глазами. Мы с Анитой решили, что возможно, его разносторонний дар просто перерастет в гениальность. Она сказала, что такие случаи уже были. Моцарт, Вагнер, Де Бюсси.

– Я в курсе, – маг чуть улыбнулась. – Значит, мальчик всегда проявлял различные способности. И мага, и вампира, и оборотня? Про ведомство даже не спрашиваю.

– Как я понял, больше все-таки он был склонен к стезе мага или… вампира, – вот тут профессор занервничал. – Послушайте. Можно я дорасскажу. Мне тягостно все это.

Ева кивнула.

– Так вот, – Эдуард Федорович чуть успокоился. – Все пошло нормально. Никола учился, рос. Конечно, он не такой пай-мальчик, как возможно вам показалось с моих слов утром. У него хорошие друзья, он общается с однокурсниками, у них своя рок-группа. Часто он остается где-то на всю ночь. Когда они репетируют, когда их даже приглашают куда-то играть. Вот про девушек я не знаю. Просто как-то не спрашивал. И вот неделю назад он так же собирался на какой-то сейшн.

– Это как раз в тот вечер, когда он вроде бы пропал? – уточнила маг.

– Да, – подтвердил профессор. – Анита улетала на шабаш, и мы с сыном порадовались, что ее нет дома. Она очень нервничает, когда Никола не ночует у нас. И вот он собрался в клуб «Рассвет».

– Он бывал там раньше? – наконец-то они в разговоре добрались до самого интересного.

– Нет, – Эдуард Федорович чуть грустно улыбнулся. – Никола еще говорил, что совершенно незнакомое ему место. Он только раз слышал об этом клубе от Роны, а тут их туда приглашают играть, да еще и всю ночь. Для их группы это был успех.

– Рона, – маг выхватила знакомое имя из разговора. Возможное участие этой девушки в деле заставляло Еву нервничать. – Вы упоминали ее в тех бумагах, что оставили мне утром. Она ему кто?