— Федька, таши турку того! — скомандовал Нечаев, когда понял, что какой-то союзный стрелок, а, скорее и не один, метко выбивает всех турок, желающих вытащить своего офицера.

— Ура! — раздался громоподобный клич и остатки батальона премьер-майора Москвина пошли в контратаку, стремясь отбить у врага только что захваченную первую линию обороны Павлополя.

— Таши турку! — прокричал Игнат Верховой, подползая к турецкому офицеру и берясь за левую руку Малика Карадениза, помогая Федору.

— Не олду? — спросил Малик «что происходит», очнувшись от встряски.

— Капа сенини! — есаул Верховой потребовал у офицера заткнуться, после казак на пару секунд задумался и нанес выверенный удар по шее, вновь выключая свою «добычу».

— Седалище не подымай! На тренировках смурдую! — злился Игнат, глядя, как непрофессионально ползет его подчиненный.

— Ай! — вскрикнул Федор.

Пуля-таки прочертила по заднице казака.

Уже после, если удасться выжить, этот случай обязательно станет достоянием общества, обрастая все новыми смешными подробностями. А пока шел бой безкомпромисный, жестокий, ни одна из сторон не собиралась останавливаться или сдаваться.

* * *

Пролив Дарданеллы

21 октября 1762 года. 17:40

В Дарданеллы входил флагман английского флота, линейный корабль Сэндвич, имевший 98 пушек на своем борту. Именно на Сэндвич переместился командующий флотом, оставив свой «Монарх» вторым номером. Сэндвич, этот гигант должен был подавить, как казалось, уже ослабленную русскую артиллерию. Одновременно начались решительные штурмы крепости Твердыня и Павлополя. Русскому командованию было просто необходимо, как считал адмирал Джон Бинг, сосредоточится на отражении штурмов, задействовать свою артиллерию на земле. В это же время Сэндвич, Монарх и еще один корабль Бленхейм, вооруженный девяностами пушками, обязательно, адмирал не сомневался ни капли, подавят любую артиллерию русских. Иные корабли ожидали развязки сражения и находились у входа в проливы.

Никто не собирался простаивать в Дарданеллах. По сути, английские линкоры должны были, произведя выстрелы с двух бортов, продолжать свой путь в направлении Галлиполи, к выходу в Мраморное море. Этот город мог быть уже захваченн и тогда более не предвиделось никаких проблем, чтобы выйти в Босфор и блокировать с моря Константинополь, угрожая русским коммуникациям и городам Причерноморья.

— Ветер нам благоволит! — сказал Джон Бинг, пребывая в восторженных чуствах.

— Да, сэр, мы быстро проскочим Дарданеллы, — вторил своему командующему капитан Сэндвича Блэдфорд.

— Вы правы, капитан-лейтенант. Точно вам говорю — сегодня великий день для Великобритании! — сказал Бинг, рассматривая азиатский берег пролива.

Уже три километра было пройдено, как английский линкор открыл-таки огонь по берегу. Скорее для острастки, не было необходимости тратить и порох и ядра, так как никто в корабли не стрелял, орудия, даже те, которые не были замаскированы, молчали. Тишину нарушали лишь звуки ожесточенного штурма Чаннакале и Килитбахир, как бы русские не называли эти крепости, их наименования более не актуальны, так думал не только Джон Бинг, но и большинство английских офицеров.

— Почему нас не пытаются обстреливать? И странный ход у корабля, — сам себя спросил адмирал.

Сэндвич проходил уже практически параллельно русской крепости Павлополь, русские пушки, даже не модернизированные уже могли доставать до английских кораблей. Нужно было выяснить расположение русских орудий. Сэндвич набрал неплохую скорость, даже в странно вязкой воде и должен был проскочить самый опасный участок, но вот следующий за ним линкор Монарх, или Бленхейм может часть русских позиций и уничтожить.

— Сэр! Позвольте высказать свое опасение. Не может быть так, что нас легко пропускают! — высказался капитан флагмана.

— И почему в Роял Нэви появляются офицеры с сомнениями? У Вас на борту командующий, и Ваше дело вести корабль и не зацепить мели. Все! Больше пока ничего не требуется! — распылялся адмирал Бинг.

Вот уже и русская крепость, чуть поодаль другая, расположенная на европейской части Дарданелл, но выстрелов не было. И адмирал сам начал сомневаться, отчего был готов сорваться на любом, кто выскажет опасение в действительно странной ситуации, в которую попадал английский флот. Все отчетливо становилось ясно, что русские придумали какую-то каверзу. И адмирал высматривал дымы впереди, в направлении Мраморного моря, те, что потопили франко-испанскую эскадру, которая перевозила десант на Галлипольский полуостров и обеспечивала огневую поддержку армии. Но брандеров не было. Тогда что же?

В проливах уже было пять линкоров и три фрегата, когда…

* * *

Крепость Твердыня (Келитбахир)

21 октября 1762 года. 18:15

Генерал-майор Петр Антонович Девиер командовал обороной крепости Твердыня. Командование некогда опального генерал-аншефа было грамотным и с самоотдачей всех офицеров. Будучи командующим Воронежско-Харьковским военным округом, Петр Антонович был пойман на мздоимстве и откровенных кражах [похожее происходило и в РИ, только на губернаторской должности]. Был суд, который постановил разжаловать барона Девиера до бригадира.

Эти события имели место пять лет назад. А после Петр Антонович попал все же на действительную воинскую службу. Ранее, имея высокий воинский чин, Девиеру удалось избегать непосредственной службы в армии, нынче нет. Сколько стоило сил Петру Антоновичу уговорить Миниха дать ему хоть какое назначение. Лишь кадровый голод в русской армии и позволил бригадиру Девиеру получить назначение, которое никак не затрагивало честь и достоинство барона. Вместе с тем, Петр Антонович проникся службой. Мужское самолюбие, помноженное на аристократизм, мотивировало Девиера учить новые тактики и верой и правдой служить России. Барон искренне желал, чтобы его имя у потомков вызывало гордость, а не отвращение и забвение предка-мздоимца.

Теперь, когда главное сражение, всего противостояния Англии и России, началось и уже не бригадир, но генерал-майор Девиер, находился на острие атаки, Петр Антонович решил, что умереть с четью за Российскую империю, ставшую еще для его отца-немца родиной, лучшее, что может случится.

— Пора, господа, начинаем! — решительно, но негромко сказал генерал-майор Девиер. — Подкиньте угля бесовским махинам! Готовить все батареи к отражению атаки с земли. Резервы в штыки!

С каждым сказанным словом голос Петра Антоновича становился все громче, поэтому, когда он заканчивал свою импровизированную речь, вытекающую из приказов, словами «За императора Петра Федоровича! За Россию!» кричал и генерал-майор, кричали и окружающие его офицеры. Напряжение последнего штурма, вхождение английской эскадры в пролив, все это сказывалось на психике военных. Теперь же, когда их командующий сам входил в некий воинственный транс, офицеры превращались в берсерков. Никто не боялся смерти, план срабатывал. Сложный, многоходовый план реализовывался. Сработали штабные офицеры… нет вся система, имперская система, сработала и выигрывала у заведомо более многочисленного противника. Может империя и не знает слез, куда ей до судеб отдельных людей, но империя умеет быть великой. Много ли это? Много! Но каждый делает свой выбор и пока в империи есть люди, способные положить за нее жизнь, она живет. И рушится, когда таких людей становится мало.

Загудели механизмы. Большая паровая машина стала вытягивать огромную цепь со дна пролива. Звенья, диаметром в почти метр, стали подыматься и перегораживать Дарданеллы. Понадобилось три километра цепи, чтобы протянуть преграду для любого современного судна от крепости Твердыни до Павлополя. Теперь никто не пройдет в пролив. Лишь линкор Сэндвич успел прошмыгнуть за цепью, но и его не минет участь быть сожженным.

— Поджигайте! — скомандовал генерал-майор, предвкушая зловещее зрелище.